Тернер больше не мог сдерживаться.

— Для кого?

— Перед кем, — поправил сержант-майор. — Перед кем-то, кому требовался контроль над инфраструктурой. Некой конкретной сетью. Той, что способна перемещать деньги так, что власти никогда не смогут их отследить. Так сказать, проводить транзакции, которые не отбрасывают тени. — Его взгляд упал на Пелачи. — Такой человек должен либо быть богатым… — теперь он повернулся к Даймонду и Закарии, — либо представлять чьи-то интересы. — Джексон помолчал. — Но зачем убивать раввина? Этот вопрос на некоторое время поставил меня в тупик. Однако славный мистер Даймонд подтолкнул меня в нужном направлении.

— Я? — воскликнул редактор, нервно кусая губу. — Что я сказал? Я тут вообще ни при чем!

— Тогда почему вы ведете себя столь нервно, столь — как бы это выразиться — виновато? — Даймонд ничего не ответил. Джексон криво улыбнулся. — Не волнуйтесь. Вы случайно обронили это в разговоре: предположили, что у Риверса есть фотографии сильных мира сего, и это натолкнуло меня на мысль: что, если, играя на страсти ребе, наш заговорщик убедил его принимать большие пожертвования — со всей возможной анонимностью — на поддержку дела его жизни, при условии что значительная часть денег впоследствии будет тайно возвращена?

— Отмывание финансов! — Хамштайн начинал получать от происходящего удовольствие. Еще одно оперативно раскрытое сложное дело. Хорошая запись в досье.

— Именно. У ребе был отличный конечный пункт — организация в крайне нестабильной части мира, где записи почти не ведутся, а потому огромные суммы денег больше никогда не всплывут.

Мэгги была озадачена.

— Получение денег организовать несложно. Но как скрыть их возврат? Для этого требуется местный получатель… — Замолчав, она повернулась к Закарии.

Джексон медленно направился к уборщику.

— И этому мужчине — или женщине — понадобится мотив помимо денег, потому что он должен вести себя предельно незаметно. — Сержант-майор навис над несчастным уборщиком, дрожавшим как осиновый лист. Схватил его за руку, поднял, продемонстрировав татуировку. — Особая отметка. С ее помощью копты-христиане показывают свою приверженность церкви. — Прежде чем Закария успел возразить, Джексон продолжил: — Церкви, страдающей от геноцида со стороны мусульманских экстремистов по всему Египту. Тем, кто хочет спастись, отчаянно нужны деньги: взятки, визы, дорожные расходы. — Он повернулся к остальным. — Кто в таких обстоятельствах откажется помочь проекту, целью которого является невинное желание мира во всем мире?

— У меня не было выбора! Господь послал мне эту возможность! А теперь… — Закария разрыдался.

Джексон успокаивающе положил руку ему на плечо. Затем пристально посмотрел на Пелачи.

Тот стукнул кулаком по столу.

— Это возмутительно! Я лишу вас работы и пенсии! А теперь выметайтесь! ВОН!

Джексон перевел взгляд на Хамштайна. Теперь дело было за ним. Агент поморщился, но все-таки покачал головой.

— Минуточку, сэр. Пожалуйста, сядьте. Хотя я с вами согласен: на этот раз наш коллега прыгнул выше головы.

Пелачи, не уверенный в значении этих слов, медленно опустился в кресло. Быстро успокоился и даже благосклонно улыбнулся.

— Ради бога, продолжайте. Это такая захватывающая история — особенно учитывая то, что я вовсе не нуждаюсь в чьей-либо инфраструктуре. При желании я и так мог бы править миром.

— Вне всяких сомнений — по крайней мере той его частью, что можно купить, — согласился Джексон. — Но как насчет той, что нельзя? Деньги, полученные за большие секреты, огромные суммы, вырученные преступным образом, даже с угрозой национальной безопасности? Их необходимо скрывать. А для этого требуется иностранная структура, не имеющая прямых контактов с вашей империей. Зато имеющая благотворительные. Отсюда — ребе.

Если Пелачи и нервничал, теперь он хорошо скрывал свои эмоции.

— Как интересно. Я, пожалуй, дослушаю историю до конца, прежде чем звонить вашему начальству. Прошу вас, продолжайте.

— Спасибо. Итак, проблема заключалась в том, что у ребе, как воображал мистер Даймонд, были фотографии. И если бы ангел-хранитель сурово пожурил его — или бы он просто испугался, — разработчик схемы оказался бы под угрозой. Нешуточной. Либо его жизнь — либо жизнь Елизара Бермана.

— О, я понял, — проворковал Пелачи. — Но вы упустили один момент: откуда взялись эти огромные суммы денег?

— Ах да. Наконец мы добрались до загадочного мистера Федока. На самом деле в шифровке было не имя. Послание. «ФЕДОК». Риверс сообщал своему соучастнику, что следует ожидать объявления процентной ставки Федерального резерва, а значит, можно вывести с рынка миллионы — даже миллиарды — долларов перед объявлением. Не сомневаюсь: когда лаборатория мистера Хамштайна проверит компьютер Джерри Риверса, на нем обнаружится программа, позволяющая получать доступ к компьютерам Федерального резерва и узнавать процентную ставку заранее — иногда за несколько часов до ее официального объявления.

Хамштайн тихо присвистнул.

— Инсайдерская торговля. Это по-круче, чем поймать с поличным Джулиани[65].

Тернер кивнул.

— И не забудь крупнейшую схему отмывания денег!

Пелачи наконец занервничал: его ноздри раздувались, зубы скрипели.

Сержант-майор нанес последний удар.

— Это срабатывало дважды. Репетиция. Третий раз должен был привести к монополизации рынка. От Риверса требовалось только найти шифр. Поздно вечером он это сделал. Риверс собирался опубликовать данные, что привело бы к полнейшему хаосу. Он оставил хозяину сообщение: «ФЕДОК». То есть хозяин должен был прочитать записку. Однако этот хозяин, мистер Пелачи, узнал бы реальные цифры, лишь ознакомившись со статьей Риверса в Интернете — той самой, в которой Риверс дал бы ваше неизменно верное предсказание. Однако я думаю, что на этот раз предсказание оказалось бы неверным, и когда все прочие поверили бы ему, вы сорвали бы большой куш. Я также полагаю, что именно по этой причине вы держали Риверса на работе, несмотря на очевидную некомпетентность. Это было легко устроить, учитывая, что телеграфным агентством, где он работал, владела компания, входящая в вашу невероятно сложную империю. — Прежде чем Пелачи успел возразить, Джексон пояснил: — Этот факт я обнаружил, посвятив полдня просмотру правительственных записей. Боже, ну и скользкая у вас империя. Чуть от меня не скрылась.

— В таком случае почему же я сейчас не отдаю распоряжения по телефону?

— Потому что ни вы, ни Риверс не ожидали, что кто-либо поставит совесть выше огромных денег. Когда хороший ребе решил, что больше не хочет помогать вам скрывать преступления, эту конкретную затею пришлось отложить, пока не найдется другая инфраструктура. Однако от ребе следовало избавиться. И доверить это дело было некому. Тем временем вы осознали, что Риверс тоже представляет собой угрозу и что вам нужна только его программа. Без сомнения, сломав ему шею, вы переписали все файлы с его компьютера. Так сказать, просто устранили посредника. По вашим представлениям, грамотно сработали.

Пелачи трясло от ярости.

— Вы зашли слишком далеко! Еще немного — и обратного пути не будет!

— Если только ФБР не проверит ваши компьютеры.

Впервые Пелачи не удалось скрыть страх. Панику. Он воззвал к полицейским:

— Господи! Неужели вы верите, что я способен красться по улицам под покровом ночи? Что способен убить человека голыми руками? Я, старик?

Фрейда больше не могла этого выносить. Она вскрикнула и разрыдалась. Мэгги кинулась к ней, обняла. Неожиданно всеобщая заинтересованность сменилась тревогой.

Пелачи набросился на Хамштайна.

— Только посмотрите на это! Настоящее зверство! Предъявите мне обвинение или убирайтесь! — Он презрительно посмотрел на Джексона. — Вы ничего не докажете, сэр!

Сержант-майор подождал, пока Фрейда успокоится, затем решительно ответил:

— Да, я полагаю, все мои соображения можно отмести как чисто спекулятивные фантазии. Но есть свидетель.