Х л е с т а к о в (Поприщину). Червь очень страшный вырос внутри.

П о п р и щ и н. В Испании этого нет.

     (Пауза.)

Г о г о л ь (Чичикову). И этот страшный червь сосёт и высасывает незаметно всё прекрасное в человеке, и вот уже человек в ничтожных побрякушках видит великое и святое.

Ч и ч и к о в (Хлестакову). Червь сосёт и высасывает, и уже одни побрякушки.

Х л е с т а к о в (Поприщину). Сегодня я иду в ресторан. Вы когда-нибудь бывали в ресторанах?

П о п р и щ и н. Нет.

Х л е с т а к о в. А хочется?

П о п р и щ и н. Хочется.

Х л е с т а к о в. Сегодня вы будете в ресторане. Я все устрою.

П о п р и щ и н. Там красиво?

Х л е с т а к о в. Это будет лучший ресторан в Петербурге.

П о п р и щ и н. Там — рай?

Х л е с т а к о в. Там — всё.

     (Пауза.)

Г о г о л ь. Как выставлять недостатки и недостоинство человеческое, если не задал самому себе запроса: в чём же достоинство человека?

Ч и ч и к о в. Полностью с вами согласен, Николай Васильевич. Я уж с такой дыры начинал свою карьеру, что не приведи господи. И пьянство, и сквернословие, и нечистоплотность одежды и тела, и лень, и невежество, но я всегда был уравновешен, не хмурился, не выражал недовольств, всегда соблюдал гигиену, не сквернословил, не пьянствовал, а на таможне, при досмотрах и обысках, отличался исключительной вежливостью и приветливостью лица.

Х л е с т а к о в. Не понимаю, о чём вы. Недостатки, достатки… Есть полёт пылкой души, когда тебя все обожают и готовы из-за тебя на всё, и есть тоска, когда никакая сволочь даже копейки в долг не даёт.

П о п р и щ и н. Вчера из газет узнал, что в Испании король упразднён. Странно. Государство не может быть без короля.

     (Пауза.)

Г о г о л ь. Нужно очень многое победить в себе.

Ч и ч и к о в. На вечеринке у полицеймейстера я читал невежественному и грубому помещику Собакевичу поэтические отрывки писем Вертера к Шарлотте из Гёте. Впредь нужно быть построже к себе.

Х л е с т а к о в. Просчёты случаются, но я их легко забываю.

П о п р и щ и н. Никогда не прощу своему сослуживцу за то, что он сказал, что я не имею никакого права на любовь к дочери директора нашего департамента, что я — нуль.

     (Пауза.)

Г о г о л ь. Недостатков во мне много, очень много.

Ч и ч и к о в. Никогда не раскрываюсь ни в обществе, ни тет-а-тет. Могу иногда сказать о себе, что, дескать, я никто, ничто, ничтожный червь мира сего, но это из тактических соображений конечного выигрыша.

Х л е с т а к о в (смотрит на часы). Скорей бы в ресторан.

П о п р и щ и н (Хлестакову). А я?

Х л е с т а к о в. Вы? А что вы?

П о п р и щ и н. Но вы же обещали и меня взять в ресторан?

Х л е с т а к о в. Ах да! Конечно! Но я совсем упустил, что сегодня у меня рандеву с примой-балериной Мариинского театра! Так сказать, визави, без посторонних. Я даже лучшего своего друга Тряпичкина сегодня отклонил! А с вами мы обязательно сходим, непременно, в ближайшие дни.

     (Пауза.)

Г о г о л ь. Нужно стремиться к внутреннему совершенствованию.

Ч и ч и к о в. Бывают, конечно, сбои, но в целом мой внутренний механизм достаточно хорошо отрегулирован.

Х л е с т а к о в (смотрит на часы). Как же долго тянется время!

П о п р и щ и н. Мой главный недостаток — бедность. Но я ещё покажу! Ещё узнаете!

Ч и ч и к о в. Бред сивой кобылы.

П о п р и щ и н. Ещё посмотрим! Ещё узнаете!

Г о г о л ь. Сердце не должно возмущаться страстями земными. Впрочем, идите. Я устал.

П о п р и щ и н. Как же не возмущаться? Почему я — нуль? Почему я до сих пор не могу накопить на хорошую шинель? Почему я мёрзну на улицах? Почему я не могу позволить себе извозчика? Почему камер-юнкер Теплов запросто вхож в дом дочери директора нашего департамента, а я не смею даже подумать об этом? Почему я до сих пор не бывал в ресторанах?

Г о г о л ь. Мне нездоровится, у меня болит голова.

     (Ложится на пол, укрывается плащом.)

П о п р и щ и н. У меня тоже болит голова! Вы меня сделали сумасшедшим! Вы меня сделали испанским королём Фердинандом Восьмым! Меня били палками по голове! Мне выбрили голову и капали на неё холодную воду! Звал я матушку мою спасти меня, но она не услышала! Вы не удосужились сказать, кто она, где она! А кто мой отец? Есть ли у меня братья, сёстры?! Нет, никого нет! Ни родных, ни близких, ни друзей! У меня даже имени своего нет!

Ч и ч и к о в (подходит к Гоголю). Собственно говоря… так сказать… претензий у меня к вам, Николай Васильевич, нет. Отдыхайте. Отдохнёте — ещё что-нибудь напишете. Может, что-нибудь про мои дальнейшие приключения, может, что другое. Был рад вас увидеть, пообщаться с вами. Надеюсь, взаимно. Я вполне, так сказать, удовлетворён той ролью, которую вы мне, так сказать, назначили. Выгляжу я…

Х л е с т а к о в (Чичикову). Павел Иванович, пусть человек отдыхает, что вы в самом деле, пойдёмте!

Ч и ч и к о в. Выгляжу я у вас, Николай Васильевич, вполне, так сказать, достойно, так сказать, импозантно и респектабельно, если, конечно, не брать во внимание некоторые, так сказать, моветоны моей жизни, но я не буду об этом. Зачем? Жизнь есть жизнь, есть в этой жизни, так сказать, и парадные подъезды, и величественные колонны, и сияющие залы, и хрустальные люстры, и блестящий паркет, и прочий, так сказать, бомонд, но есть и серые подвалы, и пыльные чердаки, и прочая, так сказать, непрезентабельность… Жизнь есть, так сказать, жизнь, так сказать, селяви… И человек в этой жизни то, так сказать, авантажен и презентабелен, то, так сказать, не совсем…

Х л е с т а к о в. Павел Иванович!

Ч и ч и к о в. Да, сейчас, что я уж тут, действительно… Так вот, значит, претензий у меня к вам, Николай Васильевич, нет, разве что некоторая, так сказать, досада-обида… За детство моё мне обидно… И происхождение моё, как вы изволили выразиться, темно, и детство какое-то кислое, мутное, и ни друзей у меня, ни товарищей, и в школе я выгляжу у вас каким-то уж совсем подлецом, выпрашиваю у однокашников их домашние завтраки, а потом эти завтраки им же и продаю…

Х л е с т а к о в. Павел Иванович!