«В мире столько зла и несправедливости, Падре… Сложно продолжать верить в Него, видя всё это…» – с грустью в голосе риторически произнесла Габриэль, рассудительно добавив – «В этом мире глупость человеческая есть мера всех вещей, и никакие испытания на жизненном пути ничего её не изменят…».

«Плохие или хорошие, но все мы, дитя, рабы Божьи… И на всё воля Божья» – успокаивающе подытожил святой отец, переспросив – «Вы, полагаю, хотели бы исповедаться?».

«Падре, я бы с удовольствием, но пока совершенно нет времени…» – грустно пожала плечами Габриэль и, показывая на два ящика под иконами, добавила – «Вот если бы написать ему письмо, напрямую, возможно, это был бы действительно более эффективный метод коммуникации…».

«Письмо?» – с удивлением переспросил священник и, увидев объекты на которые указывала девушка, с улыбкой добавил – «Разумеется, дитя, Вы можете написать молитвенную записку и зажечь свечу…».

«А почему их два?» – продолжила расспрос Габриэль.

«Возле той иконы Вы можете зажечь свечу и положить в ящик записку с молитвой за здоровье и благополучие» – с улыбкой проинструктировал девушку святой отец, показывая рукой в направлении одной из икон, и добавил – «Возле другой – записку за упокой души».

«А можно записка будет на английском языке?» – полюбопытствовала Габриэль.

«Разумеется, дитя. Бог всеведущ и ему не нужны переводчики» – спокойно ответил священник, любезно добавив – «Давайте я Вам помогу …».

Через несколько минут Габриэль, сделав пожертвование сиротам, купила несколько свечей и, мелким аккуратным шрифтом написав абзац текста на небольшой записке, подошла к иконе, зажигая и устанавливая свечи одну за другой.

«Я всё правильно делаю?» – поинтересовалась Габриэль у святого отца.

«Да, дитя, всё правильно – опустите записку и мысленно повторите про себя свою просьбу…» – одобрительно кивнул священник, удовлетворённый быстрой обучаемостью рабы божьей.

«А быстро подействует молитва?» – уточнила Габриэль, опуская аккуратно сложенную записку в щель ящика.

«Всё зависит от силы Вашей веры…» – едва не опешив от удивления, произнёс святой отец и добавил – «Да и куда усопшим торопиться…».

«Тогда я буду верить! Сильно верить!» – с убеждением в голосе произнесла Габриэль, и, по всей видимости, напрочь позабыв о прошедшем инструктаже, обращаясь к иконе, достаточно громко вслух повторила свою молитву – «Господи, я знаю, что недостойна твоего внимания! Но прошу тебя, услышь мою праведную молитву и ради веры людской в твою высшую силу, упокой души Николая Никифоровича Батина, Сипатого, всех их бизнес – партнёров и других участников созданной ими организованной преступной группы».

«Неужели, сам Сипатый представился?!» – с удивлением пролепетала одна из старушек и, перекрестившись, поспешно добавила – «Слава, тебе, Господи!». Несколько прихожан выдохнули с облегчением – «Слава Богу!».

Святой отец оглянулся вокруг, с удивлением обозревая свою паству столь дружелюбно настроенную к местному криминальному авторитету…

«Ещё пока не представился, но я буду верить! Сильно верить!» – с убеждением в голосе повторила Габриэль, обращаясь к старушке.

Лицо священника вытянулось в шоке от осознания всего произошедшего. Он побледнел и, нервным голосом, заикаясь, недоверчиво переспросил – «Вы положили молитву об упокоении души ещё живых людей?!».

«Да, а разве нельзя?» – с непониманием переспросила Габриэль.

«Что Вы?! Да как можно-то?!» – искренне возмутился святой отец и дрожащими руками быстро принялся открывать небольшой замок на ящике, чтобы извлечь злополучную записку.

«Но это ведь отъявленные негодяи…» – рассудительно подметила Габриэль и, постепенно ретируясь к двери, добавила – «А значит дело вполне богоугодное…».

«Да как можно судить других людей?! Как можно равнять себя с Богом?! Да это богохульство!» – во весь голос завопил священник, наконец-таки открыв ящик.

«Простите, падре! Простите!» – извиняющимся голосом крикнула Габриэль, поспешно выбегая из церкви…

Святой отец быстро перебрал молитвенные записки и вытащил злополучный молебен с английскими иероглифами Габриэль.

«Давайте я Вам помогу, отец» – тихо услужливо произнёс подошедший молодой человек, постепенно гася свечи, установленные Габриэль, после чего взял из его дрожащих рук священника записку, распрямил её и поднёс к огню горящей свечи…

Языки пламени быстро уничтожили еретический манускрипт.

«Спасибо, дитя…» – слабо дрожащим голосом произнёс священник.

«Видимо сильно наши её достали…» – подметил молодой человек и переспросил – «Отец, а кто была эта девушка?».

«Не знаю, ни разу не видел этого изверга в моём приходе… Видимо, какая-то иностранка. Понаехали, варвары, понимаешь…» – проворчал священник и поспешно удалился.

Соколова, наблюдая за стремительно приближавшейся к машине подругой, закрыла папку с документами и сняла очки. Габриэль быстро села в машину и отдышалась.

«Всё в порядке?» – полюбопытствовала Соколова, с интересом глядя на растерянный вид коллеги.

«Всего-то немного напутала с ритуалом…» – с улыбкой пожала, плечами Габриэль, со смущением добавив – «Впрочем, вышло, действительно, как-то очень неловко…».

Мария Алексеевна от души рассмеялась, представляя себе, что именно могла там выкинуть Габриэль, не особо знакомая с местными православными традициями и даже отдалённо не подававшая никаких признаков религиозности…

(23.08.2011, Нью-Йорк, 10–00)

Хайнц с ворохом бумаг и ноутбуком торопливой нервной походкой подошёл к массивной двери из красного дерева, заметно выделявшейся из общего интерьера офиса компании и, формально постучавшись для приличия, быстро вошёл внутрь.

«Заходи, Хайнц!» – с радостью приветливо на беглом английском отозвался Алик, с улыбкой разглядывая раскинувшийся за окном городской пейзаж, некогда ненавистного ему Манхеттена.

«Давно я не видел тебя в таком приподнятом настроении!» – обрадованно произнёс вице-президент, располагаясь за столом и раскладывая материалы, после чего добавил – «Вижу, даже и мрачный неприветливый вид вечно неспящего города тебя более не тяготит…».

«Хайнц, наша неумолимая и порой непредсказуемая жизнь несмотря ни на что идёт вперёд, преподнося нам всё новые и новые сюрпризы… Времена, люди, события и даже наше отношение к ним – всё меняется…» – с широкой улыбкой философски ответил Легасов, добавив – «Разве можно не радоваться этому разнообразию?!».

«Ну а стимулом ко всем этим переменам, послужил, очевидно, тот самый бизнес-ланч в Английском саду Мюнхена с красоткой Элис?» – догадливо поинтересовался вице-президент.

«Да, друг, это романтическое свидание с милой грациозной Элис грозит перевернуть всю мою жизнь!» – с задором продекларировал Легасов, протяжно добавив – «Если бы ты только видел её кроткий вид и розово-белое длинное роскошное платье…».

«Вот это-то меня и беспокоит. Очень беспокоит» – с грустью в голосе отозвался Хайнц, припомнив недавние слова своего шефа – «Алик, не ты ли сам говорил, что там за окном самые настоящие каменные джунгли, где нет законов, и правит бал неистовая жажда денег? Где каждый день, совершая свой магический ритуал, светские львицы разрывают в клочья отбившегося от стаи очередного миллиардера?! Сейчас ведь происходит именно это!».

«Да, припоминаю… Именно так и говорил!» – с загадочной улыбкой ответил Легасов и, пожав плечами, задорно добавил – «Хайнц, друг, вокруг нас действительно каменные джунгли! И мы с тобой не в состоянии изменить этот факт! Именно поэтому чтобы не стать жертвой в чужих руках – самое время измениться самому и стать охотником! Да и что за жизнь, да без охоты?! Существование, да и только…».

«Да, да, осталось только добавить только «Да и какой русский не любит быстрой езды» – ехидно подметил вице-президент и, покачав головой, произнёс – «Вот только мне кажется, что охотник в этих каменных джунглях данном случае она, а вовсе не ты…».