«Психологическая толпа» имеет свои особенные черты, хотя временные, но совершенно определенные. Нельзя смотреть на толпу, как на собрание некоторого числа людей, недостатки и достоинства которых суммируются. Между тем это мнение разделял даже Спенсер, который определял толпу, как сумму или, вернее сказать, среднее умственных и нравственных качеств, составляющих ее индивидов[112].

Тут ближе подходит не механическое представление, а химическое. Подобно тому, как в химии от соединения двух газов можно получить жидкость» та* точно и свойства индивидов толпы не просто механически суммируются. Исследования по коллективной психологии показывают, что индивидуумы, составляющие толпу, приобретают как бы коллективную душу, которая заставляет их чувствовать, думать и действовать, как единое одухотворенное существо; и хотя эти индивидуумы могут быть несходны между собой ни по уму, ни по свойствам характера и прочее, но в действиях их получается полное единство. Сознательная личность теряется, моральные и умственные особенности индивидуума исчезают, и он становится частицей одного целого: одухотворенной толпы.

Потеря индивидуальности выражается тем полнее, чем более собрание людей перешло в «психологическую» толпу, и при полном объединении толпа может представить чувства столь преувеличенные в том или другом направлении, что составляющие ее люди кажутся потерявшими всю свою индивидуальность.

Люди хотя и очень разнятся по своей культуре и своему воспитанию, имеют тем не менее одни и те же чувства, инстинкты и страсти.

В психологически объединившейся толпе обобщающим элементом является не разум, а чувства и инстинкты.

Вследствие этого для ускорения превращения всякого сборища людей (в to\/i числе и организованного — например, роты) в «психологическую» толпу требуются три условия:

1. Уничтожение главнейших препятствий к слитию индивидуумов в толпу, то есть уничтожение их индивидуальности (разум и воля).

2. Объединение индивидуумов одним чувством или инстинктом.

3. Увеличение восприимчивости человека ко внушению, то есть усиление взаимодействия чувств.

Обстановка, окружающая человека в бою, как раз создает эти три условия.

1. Боевая обстановка стремится парализовать рассудочные способности.

Это как нельзя более способствует исчезновению сознательной личности, что является одним из благоприятных условий для образования «психологической» толпы.

2. Овладеть сознанием бойца с все большей и большей силой стремится инстинкт самосохранения.

Это имеет следствием ориентирование чувств и мыслей бойцов в определенном направлении, что составляет тоже одно из условий для объединения толпы в одно духовное целое.

Влияние боевой обстановки в этом отношении тем сильнее, что инстинкт самосохранения принадлежит к одному из могущественных факторов в эмоциональной природе человека. Чувство страха, как показывает исследование жизни общества, составляет один из сильнейших объединителей толпы в психологическое целое.

3. Внутреннее состояние человека в бою есть борьба двух противоположных стремлений.

В силу этого в тех случаях, когда положительное стремление одержит окончательно верх над отрицательным, оно тоже послужит ферментом для полного объединения толпы. Ведь бороться со столь сильным инстинктом, как инстинкт самосохранения, может только чувство, обладающее крайним могуществом. Поэтому сама победа положительного стремления над отрицательным тоже будет иметь следствием одностороннее ориентирование чувств и мыслей бойцов, то есть объединение их в психологическую толпу.

4. Внутренняя борьба, переживаемая бойцом в силу своей напряженности, имеет следствием то, что до окончательного волевого кризиса большая часть бойцов находится в состоянии нерешительности, внимание их рассеяно, разум затуманен, то есть в состоянии полной духовной пассивности; это состояние соответствует психическому состоянию человека в гипнозе. Подобное состояние представляет самые благоприятные условия для внушения. Очевидно, что внушение может проявляться легче всего в том случае, когда оно проникает в психическую сферу, при отсутствии сопротивления со стороны «я» субъекта или, по крайней мере, при пассивном отношении последнего к предмету внушения.

Таким образом, духовное состояние человека в бою представляет самую благоприятную почву для усиленной восприимчивости человека внушению, а последнее есть главный деятель в объединении толпы в одно целое. Отсюда же мы видим, что бой представляет условия, в которых психологический закон духовного единства толпы может проявиться с наибольшей силой.

Группы бойцов, как бы прочно они ни были организованы, все более и более стремятся превратиться в психологическую толпу, причем с течением боя (то есть с увеличением опасности) стремление это все увеличивается. С того момента когда, в каком-либо очаге боя это объединение бойцов в психологическую толпу произошло, начинается период, который мы можем назвать «психологическими кризисом».

Период боя до этого кризиса в психологическом отношении тоже есть область явлений коллективной психологии; но разница в этом отношении с критическим периодом значительна. Человек подчиняется воздействию массы и в начале боя, но это воздействие доходит, сравнительно с кризисом, до меньшого предела — индивидуальность бойца не поглощена совершенно массой; боец переживает тяжелую внутреннюю борьбу. Между тем во время кризиса боя боец внутренней борьбы уже не переживает, он тотчас же подчиняется тем импульсам, которые получает.

Драма боя заставляет отдельных людей отказываться от боя. Слабые не в состоянии выдержать; плоть говорит в них слишком сильно, и они уклоняются от боя. Но идея «спасти себя» не имеет еще объединяющей силы. Еще в душе сильнейших и храбрейших стремление к победе уравновешивает отрицательное чувство. В минуту же психологического кризиса боя всякое чувство, независимо от того, носит ли оно положительный или отрицательный характер, героическое ли оно или представляет проявление низкой трусости, — это чувство общеобязательно для объединившихся в толпу индивидов, так как толпа всецело подчиняется закону духовного единства. Отсюда видно, что характерная черта психологического кризиса в очаге боя — это его решительность.

Период психологического брожения может тянуться очень долго. Это, конечно, зависит от предела нравственной упругости, которая присуща данному бойцу, и от напряжения опасности. Толпа возбуждена, но сила, двигающая ее, как бурное море, еще не получила импульса; котел находится под давлением, но паровой кран еще не открыт; куча пороха лежит на виду, но еще никто не извлек искры, чтобы взорвать ее. Наконец, обстановка боя дает толчок — порох взрывается. Происходит психологический кризис. Вполне понятно, этот кризис скоротечен. В самом деле, свойством «массового» бойца является немедленное воплощение в действие всякого возбуждения, с другой же стороны, толпа неспособна к проявлению настойчивой воли, а если в кризисе боя не будет достигнута немедленно победа, то последует поражение.

Рассудочность человека в бою под влиянием опасности уменьшена, но все-таки она может быть не вполне уничтожена, в кризис же боя рассудочность бойца падает до нуля, но зато сила чувств, вследствие податливости массового бойца внушению, получает страшное напряжение. В силу этого кризис боя носит совершенно стихийный характер. Бессознательность бойца, страшная сила чувства, которую способен проявить только индивид толпы, придают явлениям кризиса боя силу и характер стихии.

В предыдущие эпохи, когда огнестрельное оружие не играло столь решающей роли, как теперь, боевые столкновения производились в компактных строях, и поле сражения было малых размеров. Поэтому, если последнее и представляло собою несколько очагов боя, то, во всяком случае, число их было ограниченное, и эти очаги боя, кроме того, были столь близки друг от друга, что кризис в одном из них (то есть частный), легко превращался в общий; присутствие значительных сосредоточенных масс ускоряло и облегчало наступление психологического кризиса и в то же время вызывало его чрезвычайно резкое выражение.