— А почему вы боитесь их? — поинтересовался Олег.

Рыбкин усмехнулся.

— Побоишься, — задумчиво произнес он. — Это, Олег, пули-невидимки. Смертельно опасные.

— И для человека?

— Для человека особенно, — ответил ботаник. — Они приходят к нам из далеких глубин космоса, таинственные и могущественные. А как зарождаются неизвестно. Одни говорят — от вспышек новых звезд в далеких галактиках, другие — от воздействия межзвездных электрических полей. Эти лучи — ядра различных элементов, которые летят со скоростью света. Попадая, скажем, в человека, они разбивают молекулы клеток тела, иначе говоря — ионизируют их. А к чему это ведет, сами понимаете: разрушаются клетки нервов или еще хуже — сердечной мышцы, и нет человека. Погибает…

По спине пробежал холодок. Олег уже с опаской посмотрел на зеленоватый купол оранжереи. Что значит дырявое небо, без воздуха. Мало того, что эти мизерные частицы летят неизвестно откуда, так еще и угрожают убить тебя.

Но ничего, стекло оранжереи, видно, толстое, надежное, и пусть летят эти посланцы далеких миров. Возможно, когда-нибудь они и понадобятся. Не может быть, чтобы человек не приручил и эту дикую, таинственную энергию.

Рыбкин шагал по аллее, высокий, прямой, всемогущий, как чародей. Олег, следуя за ним, думал о далеких мирах, где вспыхивают новые и гибнут в страшных катастрофах старые, отжившие свой век солнца-звезды, о Земле, маленькой космической пылинке, на которой буйно расцвела жизнь и соткала из чудесных клеток мудрого царя природы — человека, о длинных бесконечных годах, плывущих над безбрежьем звездных островов Вселенной, над Землей и над родной страной.

И вдруг — что это? — кустарник впереди зашумел, заволновался. Не только Олег, но и Рыбкин с Бобровым настороженно остановились. На аллею выбежала Надежда Николаевна Хлебникова, розовощекая, стремительная, в белой кофточке и спортивных брюках.

— Вот где вы попрятались! — весело воскликнула она. — В райском саду. Едва нашла. Тут такие джунгли… Видно, яблоками угощаетесь?

— Ждали вас, Надежда Николаевна. С какого хотите попробовать — с этого или вон того? — Ботаник показал на низкорослое, усыпанное плодами дерево.

Хлебникова заколебалась.

— Тогда я вам преподнесу розу, — сказал Рыбкин, подойдя к следующему, тонкоствольному дереву. — Вы, как женщина, имеете право первой попробовать ее.

Надежда Николаевна вопросительно глянула на ботаника: не шутит ли он? Рыбкин лукаво улыбался.

— Ну, хотите? — допытывался он.

— Вы могли бы предложить такой фокус, Григорий Антонович, Олегу, а не мне! — ответила Хлебникова. — Сорвите розу, я приколю ее на грудь.

Рыбкин нагнулся к дереву, сорвал плод, похожий на лимон.

— Пожалуйста, — сказал он с поклоном. — Приколите!

Бобров и Олег в изумлении переглянулись. Хлебникова даже отступила на шаг.

— Это роза, говорите?

— Да, роза! — не без гордости произнес ботаник, любуясь чудесным плодом. — Возьмите попробуйте!

— Я не понимаю…

— А тут и понимать нечего. Роза теперь стала давать нам плоды. И много плодов — тонны! Вы, верно, не знали: роза — близкая родственница нашим яблоням и грушам. Некогда она ослепила садоводов своими цветами и сотни лет считалась декоративным растением. Мы решили исправить эту некогда допущенную ошибку, улучшить розу, заставить давать нам плоды. И вот видите…

Надежда Николаевна поднесла розу ко рту. Сочная, сахарная мякоть прямо таяла на зубах.

— Ну как, сладкая? — спросил Рыбкин.

— Это что-то… необыкновенное, — проговорила Хлебникова. Кисло-сладкий вкус, запах меда… Просто не верится!

— Какие цветочки, такие и ягодки! — довольно произнес Рыбкин, срывая еще два плода и протягивая их Олегу и Боброву. — А теперь, друзья, давайте пройдемся по этой аллее, — пригласил он гостей.

Деревья стояли, обласканные синеватым мягким светом. Было тихо-тихо, словно перед грозой. Как и на Земле, светило солнце, даже, казалось, припаривало. Но вот беда, ни одного облачка!

И вдруг какой-то шум… Тихий, тревожный и вместе с тем радостный. Дождь? Не может быть! Бобров, Хлебникова, Олег почти разом подняли головы. Да, из стеклянной полусферы оранжереи сыпались, волнуя слух и сердце, капли дождя. И какой спорый ливень!

— Прячьтесь! — крикнул Рыбкин и первым побежал под густолистую липу. Несколько капель дождя попали Надежде Николаевне за воротник. Она, как девчонка, завизжала и засуетилась в поисках убежища. Бобров ловко сбросил с себя пиджак и прикрыл плечи девушки. Хлебникова звонко смеялась, должно быть, довольная вниманием геолога.

Шумел дождь, серебром сверкала сразу посвежевшая листва, воздух словно погустел от приторно-сладкого аромата цветов.

— Как же падает вода? — спросил Олег у Рыбкина, стоя рядом с ним под липой.

— Под напором, как в душе.

— И часто тут идет дождь?

— Два раза в сутки.

Теперь мальчику стало понятно, почему тут такие пышные и красивые деревья, почему быстрей созревают плоды. Человек сделал все для них — дал солнце, свет, дождь. Кроме того, деревья росли в условиях невесомости. Олег позавидовал Рыбкину: как интересно выводить тут новые сорта плодовых деревьев!..

Дождь окончился. Погасла над кронами деревьев маленькая солнечная арка — радуга. И она была тут посланцем далекой Земли, счастливой улыбкой жизни.

Олег выбежал на тропинку, окропленную дождем, и хотел было запрыгать на одной ноге. Забылся парнишка, что это не Земля, — и полетел в высоту, под зеленоватый купол.

— Олег, не балуй! — строго крикнул Рыбкин, — Здесь акробатика запрещена.

Мальчик смешно размахивал руками и ногами.

— Я нечаянно, Григорий Антонович, — ответил он виновато. — Никак не привыкну.

Олег подогнул колени под живот, с силой выпростал ноги. Неудача: он поплыл еще выше, под самый купол. Руки коснулись прохладного, толстого стекла — неба оранжереи. Неподалеку торчит скоба. Не долго думая, Олег ухватился за нее рукой. Возле скобы блестит почти прозрачная рама.

— Не смотри в криницу! — долетел тревожный голос Рыбкина. — Обожжешься!

Только теперь Олег осознал опасность. Он сильно оттолкнулся от купола и стал опускаться вертикально вниз, на железную полосу тропинки.

К мальчику подбежал Рыбкин.

— Ну и озорник! Ты думаешь, что делаешь? — сказал он недовольно. — Криницы в куполе, что кипяток. Сквозь них проходят все лучи солнца, также и ультрафиолетовые! А ну, покажи руки, — приказал он и, когда Олег выполнил это распоряжение, вдруг нахмурился: — Ай-ай-яй. Да ты же обжегся! Петр Васильевич, Надежда Николаевна, полюбуйтесь-ка.

Олег испуганно отдернул руку. И правда, правая рука была совсем пунцовая.

— Ну, поздравляю… — с ласковым упреком сказала Хлебникова. — Первый больной. Придется лечиться, парень. Допрыгался!

Олег растерянно заморгал глазами.

— Щиплет руку. Что будет? Это серьезно, Григорий Антонович? — тревожно расспрашивал он.

Рыбкин похлопал мальчика по плечу.

— До свадьбы заживет.

— Я ведь только одну минуту держался.

— Это твое счастье, — уже совсем спокойно проговорил Рыбкин. — Пошли в санкомнату на перевязку.

Рыбкин и его друзья вышли из оранжереи.

Потом Олег узнал, что криницы, как называл ботаник круглые прозрачные оконца в куполе оранжереи, сделаны специально. Через них на подопытные растения попадают лучи солнца. Деревьям и растениям такое солнце — хоть бы что! Они даже растут быстрей, дают больший урожай и значительно раньше обычного. А вот ему, Олегу, чистое космическое солнце не пошло на пользу. Целых четыре дня пришлось ходить с забинтованной рукой.

Идти в каюту не хотелось. Загадки прошедшей ночи насторожили Рендола. Долго оставаться на палубе тоже рискованно. Он почувствовал себя уставшим. Целую ночь не спал! Отдохнуть надо обязательно. Следующая ночь ведь может быть такой же неспокойной и тревожной.

На верхней палубе было оживленно, шумно. Здесь собирались только богатые, крупного пошиба бизнесмены. Одни, закрыв глаза черными очками, грелись на солнце, другие, удобно откинувшись в шезлонгах, не спеша тянули коктейли и кока-кола, третьи стояли у релингов и любовались пустынным безбрежьем океана.