П р о к о п и й   Р о м а н о в и ч   Т в е р д ы н и н,  старик, 62 года.

А н д р е й   И в а н о в и ч   Т в е р д ы н и н,  26 лет.

Племянники его:

С и м а, 19 лет;

О л я, 18 лет.

К л а в д и я   А н т о н о в н а   Т в е р д ы н и н а,  мать их, 50 лет.

П ё т р   П е т р о в и ч   Б е р е з и н,  молодой человек, жених Оли.

С о ф ь я   Г р и г о р ь е в н а   П е р о в а, красивая девушка из бедной чиновничьей семьи, невеста Андрея Ивановича, 22 года.

А н н а   В а с и л ь е в н а   А н д р о н о в а,  экономка Твердыниных, бывшая няня Оли и Симы, полная стареющая женщина лет 40, недурна собой.

Н и к о л а й   Н и к о л а е в и ч   Р а з у м о в с к и й,  адвокат.

П а р а н ь к а,  кухарка, краснощёкая глупая девка.

Жильцы дома Твердыниных:

С о й к и н,  портной;

Я ш к а – р ы ж и й;

С т а р у х а.

Дворник, жильцы, народ.

Большая, но очень низкая и мрачная комната в квартире Твердыниных. Три двери: прямо, справа и слева. В глубине сцены длинный обеденный стол. У задней стены буфет, тёмный, массивный. На переднем плане широкий старинный диван и два кресла. С левой стороны письменный стол, заваленный бумагами. Комната служит и столовой, и гостиной, и кабинетом. Общий вид беспорядочный, неуютный. Роскошная мягкая мебель и простые табуретки. Бронзовая люстра, а на письменном столе кухонная лампа без абажура. На левой стене две громадные картины в золотых рамах, в углу лубочные листки с изображением ада, смертных грехов и т. д.

Сима полулёжа на диване читает книгу. Маленькая дверь слева со скрипом отворяется, и робко просовывается голова Сойкина.

С о й к и н.  Прокопий Романович дома-с?

С и м а.  Дома, а что тебе?

С о й к и н.  Деньги за квартиру принёс.

С и м а  (быстро встаёт). Зачем же Прокопий Романович, это и я могу.

С о й к и н  (входит в комнату). Не забранили бы Прокопий Романович. (Держит в руках квартирную книжку и деньги.)

С и м а.  Вот вздор. Приложу штемпель «получено сполна», вот и всё. Мы теперь одинаковые хозяева.

С о й к и н  (нерешительно). Я знаю-с… Да как бы не вышло чего… Покойный дедушка…

С и м а  (перебивает). Теперь у нас всё по-новому. Мы все хозяева. (Берёт деньги.) Сколько? (Считает.)

С о й к и н.  Десять рублей… а уж два-то рублика повремените-с, сделайте милость… (Кланяется.)

С и м а.  Что за вздор! Конечно, можно. (Идёт к столу, достаёт штемпель и невольно оглядывается на правую дверь.) Значит, по первое мая десять рублей. (Пишет.) Два рубля пойдёт на май… Так?

С о й к и н.  Так точно-с… на май. (Вздыхает.) Дорожает жизнь, дорожает… Что дальше будет – Богу одному известно. Было времечко-с, мясо по пятачку брали – теперь приступа нет… И овощи, и рыба… Чем питаться рабочему человеку?.. Одному Господу Богу известно-с…

С и м а  (отдаёт книжку). И так и написал: десять рублей получил, а два рубля отсрочил до пятнадцатого мая.

Входит Анна Васильевна и останавливается в дверях. Сима не видит её.

С о й к и н.  Покорно благодарим-с… (Берёт книжку и кланяется.) Дай вам Господи… А если Прокопий Романович… так вы уж…

С и м а.  Перестань, пожалуйста! Я же сказал…

С о й к и н.  Благодарим-с… покорно благодарим-с. (Уходит.)

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Так-так! Новый хозяин объявился! (Смеётся.) Постой, задаст тебе Прокопий Романович на орехи.

С и м а.  Плевать я на него хотел.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  На словах-то куды востёр – на деле какой будешь?

С и м а.  Ну, это вас не касается. (Хочет идти.)

А н н а   В а с и л ь е в н а  (меняя тон). Уходишь?

С и м а.  Если Андрей спросит, скажите, что я ушёл по делу.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Ты погоди уходить-то. Деньги цапнул – сейчас и со двора вон. Раньше не делал так. Поласковее был.

С и м а.  Всё вы вздор говорите. (Хочет идти.)

А н н а   В а с и л ь е в н а  (подходит к нему). Симочка… (берёт его за руку) глупый мальчик… Разве дома… нехорошо тебе?.. Чем ходить да искать-то…

С и м а  (отдёргивает руку). Всегда вы с глупостями. (Идёт к двери.)

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Я видела, как ты деньги у Сойкина брал, – попомни!

С и м а  (из-за двери, смеётся). Ваше счастье!

А н н а   В а с и л ь е в н а  (ему вслед). Посмотрим!.. Как бы не пришлось раскаиваться, Симочка…

Из правой двери входит Андрей Иванович.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Где Сима?

А н н а   В а с и л ь е в н а.  На бульвар побежал.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Я сейчас его голос слышал.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Был да убежал… Андрей Иванович, я должна вам сказать. Живу я у вас как родная. Оленьку и Симочку вынянчила… Смотреть надо за ним. Ни за что пропадёт. Жалко мне его. Потому он как сын мне. Клавдия Антоновна, сами знаете, женщина тихая, ей с ним не справиться.

А н д р е й   И в а н о в и ч  (рассеянно). А что? Разве случилось что-нибудь?

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Бегает мальчишка без призору. Долго ли до греха?

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Ну он же не маленький… Куда он ушёл, Аннушка? Я же просил сегодня никого никуда не уходить.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  На руку он нечист – вот что…

А н д р е й   И в а н о в и ч  (удивлённо). Что ты, Господь с тобой!

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Верно говорю. Сама видела.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Будет тебе.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Сама видела. Сойкин деньги за квартиру приносил. Он их в карман – да вот и побежал на бульвар

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Что ж тут такого? Он такой же хозяин, как и мы. Глупости всё это.

А н н а   В а с и л ь е в н а  (вспыхивая). Всё у вас глупости! Распустите всех, потом спохватитесь, да поздно. Дедушка бы ваш прижал его.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Ты не сердись, Аннушка. Мне и так не по себе.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Разве опять что?

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Нет… А так… сердце не на месте. Дальше невозможно так жить. Ад какой-то, хуже, чем при дедушке. Трёх недель со смерти его не прошло – и ни одного дня без скандала.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Обживётесь. Вот потолкуете сегодня, обсудите всё, и обойдётся.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Не верю я… Дядюшка не уступит, он хуже деда. С дедом говорить можно было, а с дядюшкой я не умею. Сима ушёл. Адвоката позвал я – тоже не едет… Боюсь я сегодняшнего дня, Аннушка… ведь это последняя надежда. Не удастся – значит, двадцать пять лет в таком аду жить.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  Робки вы очень, Андрей Иванович, всё ещё покойного дедушку боитесь. Думаете, что всё, как при нём: в семь часов спать ложиться, чай на заварку получать да чёрствый хлеб есть.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Робок – это верно. Да главное – ссор не люблю. Всё по-хорошему хочу. Чтобы все довольны были. На какие угодно уступки пойду, лишь бы скандалов не было.

А н н а   В а с и л ь е в н а.  А оно хуже так-то выходит.

А н д р е й   И в а н о в и ч.  Как же быть… Вот и не знаешь… хочешь получше бы…

Звонок.

Верно, Николай Николаевич приехал.

Анна Васильевна идёт в прихожую отпирать дверь. Входит Адвокат, Анна Васильевна проходит в боковую дверь.