Слева от них на эту полосу медленно двигались громадные айсберги. Они с грохотом взламывали прибрежный лед и застывали, натыкаясь на твердую землю. Бисби присматривался к берегу Аляски, вдоль которого они сейчас ехали.

— Полагаю, что мы возле Принца Уэльского, — сказал он. — Сюда мы и поедем.

Поедем — это было слишком громко сказано. Им предстояло взобраться на обледенелые прибрежные утесы.

Бисби приказал всем выйти из саней. Всем, кроме Солдатова, который был слишком слаб для такого трудного подъема. Волков и Валентина впряглись вместе с единственным оленем и стали взбираться вверх. Им было тяжело и Бисби послал Стовина помочь им. Это была тяжелая работа. Они скользили на льду, падали, обливаясь потом, который мгновенно превращался в лед. Три четверти часа изнурительного труда — и вот они достигли вершины. Бисби и Дайана, тащившие сани вместе с двумя оленями, взобрались на несколько минут раньше, и Бисби спустился помочь Волкову, Стовину и Валентине. Когда они оказались на твердой ровной земле, Стовин в изнеможении, опустился в сани, но Бисби поднял его:

— Не останавливаться. Слишком холодно. Вперед. Валентина, следуй за мной.

Бледные звезды уже начали появляться на небе, когда они выехали на широкое плато и взяли курс на далекие горы, вершины которых терялись в густом тумане. И тут они встретились с первыми признаками обитания. Несколько пустых домов, обледеневших, закованных в лед и засыпанных снегом, так что их крыши едва виднелись над землей. Тут же валялся старый покрытый льдом дорожный знак. Стовин присел возле него и прочел: Магазин поселка Уэльс.

Было очень приятно увидеть английские буквы после многих недель пребывания в России с ее странным алфавитом. Снова пошел снег. Однако Стовин настолько

Выбился из сил, что не мог думать больше ни о чем. Он закрыл глаза. Когда он открыл их, Дайана трясла его, и Бисби что-то кричал и указывал на что-то. Стовин посмотрел в этом направлении.

В двадцати ярдах от них стоял человек. Его появление в этой ледяной пустыне было невероятным. Он был одет в одежду из светлого меха, в руках у него было копье, а на ногах широкие лыжи. Он поднял руку и Бисби слез с саней. Два человека пожали друг другу руки по эскимосскому обычаю. И Стовин наконец понял, что это уже не пустыня. Вокруг них в свете звезд виднелись круглые дома из снега, окруженные снежными стенами, защищавшими их от ветра. Из этих домов выходили люди… дети…, с раскрытыми ртами смотревшие на пришельцев, женщины, возбужденно хихикавшие и перешептывающиеся, старики, невозмутимо смотревшие на белых. Бисби заговорил с ними — сначала с опаской, но затем разговор стал более дружественным и доверительным. Он повернулся к своим спутникам, предлагая подойти. Дайана взяла Стовина за руку и тот пошатнулся. Тогда Бисби сказал что-то человеку с копьем. Эскимос отдал резкий короткий приказ и несколько женщин подхватили Стовина и повели в дом. Когда Стовин пришел в себя, то увидел, что находится в теплой круглой комнате, освещенной несколькими лампами. На стенах висели шкуры, а возле двери на шесте висели куски замороженного мяса. На Стовина с любопытством смотрело несколько человек. Кто-то подал ему чашку из кости с дымящимся напитком. Он выпил. Это был чай. Снова забытье окутало его мозг и когда он приобрел способность воспринимать окружающее, возле него уже была Дайана. И тут же был Бисби. Стовин лежал, укрытый шкурами. Он посмотрел на Бисби. Лицо молодого американца было сияющим, довольным.

— Ты видишь, Стовин? — сказал он, — Мы смогли сделать это. Мы в Инуите. Это мой Народ.

С усилием Стовин заставил себя вспомнить свой разговор с Бисби в баре Анчораджа. Казалось, это было сто лет назад.

— Я помню, — с трудом сказал он. — Ты говорил мне… твоя мать…

— Да, — счастливо сказал Бисби. — Мой Народ. Мы останемся здесь.

Он посмотрел на обессилевшего Стовина и снова сказал: мой Народ. Это сюда мне показала путь Седна этой ночью. Мы остаемся.

Стовин закрыл глаза. О чем он? Опять тайна… всегда у этого Бисби тайны… Но все, что я хочу, это уснуть…

То, что произошло в Нью-Йорке в кошмарном январе, было самой потрясающей катастрофой из тех, что поразили города Северного полушария. Смертность была крайне высока в городе, когда разразился кризис. Хотя поначалу казалось, что в город пришла зима всего лишь несколько более суровая, чем обычно. Однако снег падал на землю, не прекращаясь. Постепенно город лишился тепла и света, средств передвижения. В холодных промерзших квартирах умирали люди. И все же город продолжал бороться, в нем жили люди, ожидавшие помощи.

На десятый день снегопада местные власти поняли, что ситуация совершенно вышла из-под их контроля, и они не могут управлять городом. На пятнадцатый день вся борьба прекратилась. Нью-Йорк по своей архитектуре был больше всех городов уязвим для ударов непогоды. И наконец началась эвакуация жителей Нью-Йорка. И в первую очередь стали вывозить население Манхеттена, пострадавшего больше всех.

Снег завалил сравнительно узкие улицы Нью-Йорка. Замерз Гудзон. Под многотонной тяжестью рухнули мосты Квинсборо и Медиссон. По шестидесятифутовому слою снега, завалившего улицы, можно было передвигаться только на лыжах. 15 000 солдат отчаянно сражались со снегом, чтобы сохранить открытыми хотя бы некоторые дороги. Однако попытки эвакуировать весь город не были сделаны. Каждый, понимал, что такая попытка заранее обречена на провал. У всех в памяти был жив пример Чикаго. В городе оставались большие запасы пищи, и многие люди решили остаться и ждать помощи, чем подвергаться риску трудного и опасного путешествия.

Опыт Нью-Йорка повторился и в Европе. Глазго и Осло попытались эвакуироваться, но при таком потоке беженцев многочисленные жертвы были неминуемы. Виннипег в Канаде избрал другую политику. Всем жителям было рекомендовано остаться в городе. Однако какой вариант лучше, никто не мог сказать до весны, когда будут подсчитаны жертвы.

В Скандинавии воцарился настоящий ледниковый период. Но, по счастью, плотность населения в тех странах была невысокой, и люди смогли лучше приспособиться к новым условиям жизни. Правда, большие города — такие как Осло, Хельсинки, Глазго, Ньюкасл, Москва, Ленинград, Бостон, Миннеаполис — пали под ударами холода, снега. Смертельность достигала 3000 человек в неделю. Люди гибли от холода, голода, пропадали без вести на улицах.

Каждое правительство наносило на карты своих стран границы территорий, на которые обрушилась катастрофа. И выше, севернее этих границ, нормальная жизнь была невозможна. К югу от этих границ продолжала работать промышленность. Однако энергетический кризис уже начал сказываться. Сибирская нефть, нефть Аляски, Северного моря — все это было потеряно для людей. И во всем Северном полушарии было запрещено иметь личные автомобили. Постепенно увеличивалась угроза надвигающегося голода.

Все Северное полушарие с надеждой и отчаянием ждало прихода весны, хотя ученые понимали, что весна принесет с собой новые проблемы. Снег, который выпал за эту зиму, не успеет растаять за короткое лето, и температура в традиционных районах, выращивающих хлеб, таких как Канада, Украина, Американский запад, понизится. Поэтому начнется голод, и даже в процветающих странах людям придется подтянуть пояса. А если вспомнить о тех, кто остался без крова? И перед лицом этих проблем правительства мощных держав казались всего лишь кучкой испуганных людей, не знающих, что делать, что предпринять…

Президент чувствовал себя очень усталым. Он посмотрел на встревоженное лицо Брукмана, затем на знакомую вежливую маску лица директора ЦРУ. К чему все это теперь? — спросил он себя. Дипломатия… холодная весна с горячими вспышками… Все это за несколько недель потеряло всякий смысл. Однако мы все еще делаем вид, что это для нас суперважно.

Говорил шеф ЦРУ.

— … в северовосточной Сибири настоящая катастрофа. Почище, чем у нас в Аляске. Вы видели фотографии, сделанные спутником?