Майкл и я взглянули друг на друга. Лицо Майкла опять было непроницаемо.

– Я думаю удрать с этим сапфиром, – сказал он.

– Джон получит половину? – спросил Дигби.

– Нет, – ответил за меня Майкл. – Я возьму его целиком.

– Будь другом, удери сразу после завтрака, – сказал Дигби. – Дело в том, что мне нужно повидать в городе одного человека по поводу одной собачки, а тетка не хочет с нами расставаться, пока дело не выяснится.

– Постараюсь, – сказал Майкл, и я тихонько выскользнул из комнаты. Я вспомнил медную шкатулку.

Я прошел в холл и подошел к шкатулке. На ее крышке были отчетливо видны отпечатки пальцев. Я прошел к умывальнику, находившемуся рядом с внутренним холлом, намочил платок и намазал его мылом. Потом вернулся и поспешно начал чистить шкатулку.

Удалить следы пальцев оказалось легче, чем удалить следы чистки. Я не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, что шкатулка была вычищена. На вешалке, где висели наши пальто, я нашел шелковый шарф Дигби, и он показался мне подходящим.

Я стер все следы мыла со шкатулки и как раз проводил по ней последний раз шарфом, когда дверь открылась и вошел Майкл.

У него в руках был кусок замши и порошок, по-видимому, позаимствованные из буфетной.

– Ага, – сказал он. – Удаляешь следы преступления?

– Кажется, уже удалил, – ответил я.

– Хорошая мысль, – заметил он. – Сам собирался это сделать, – добавил он и ушел.

Закончив чистку, я плотно прижал мой большой и указательный пальцы к блестящей поверхности и оставил самые лучшие оттиски пальцев, какие мог.

Пусть сыщики доказывают, что это мои оттиски. Я не брал «Голубой Воды», и никто не сможет доказать противного.

Но почему Майкл не хотел, чтобы его оттиски остались на шкатулке. Я поднялся в свою комнату в совершенном отчаянии.

Ни тетя Патрисия, ни Клодия за завтраком не появились. Капеллан был болен и оставался в постели. Бердон и еще один слуга подавали за столом. Поэтому никаких разговоров на интересующую нас тему не было.

Это был очень неприятный завтрак, – для меня по крайней мере. Дигби выглядел совершенно счастливым, и Майкл был абсолютно спокоен. Только раз, когда никого из слуг не было у стола, разговор коснулся исчезновения сапфира.

– Сказала ты тете то, что собиралась? – спросил Майкл Изабель.

– Да… И она ответила довольно загадочно: добродетель сама в себе содержит награду… и больше ничего, – ответила Изабель.

– Огастес, маленький, знаешь ли ты, что эта молодая леди не побоялась встретить тетю Патрисию во всем ее гневе, чтобы сказать ей, что ты невиновен?

– Что такое? – зарычал Огастес.

– Она пошла в логово львицы, – продолжал Дигби, – и удостоверила, что прошлой ночью она схватила тебя в потемках и крепко держала твою руку, пока не зажгли свет, и что, следовательно, ты, при всем твоем желании, не мог стянуть камня. Я искренно извиняюсь перед тобой и надеюсь, что ты меня простишь.

– Мою руку? – неподдельно удивился Огастес и быстро добавил: – Да, да, совершенно верно, спасибо, Изабель!

Я внимательно на него смотрел и видел, что его удивление совершенно искренне.

– Значит, тетя знает, что я ни при чем? – обрадовался он.

– Да, Огастес, – заверила его Изабель. – Я очень жалею, что не призналась ей вчера вечером.

– Могла бы сказать своевременно, – заметил наш Огастес.

– Видишь ли, милейший, Изабель не очень торопилась снять всякое подозрение с самой себя. Ведь этим она доказала также и свою непричастность. Понял? – сказал я, неласково глядя на него.

– Могла подумать обо мне, – ворчал он.

– Она и подумала. Мы все очень много думали о тебе, будь спокоен, мой маленький; нам очень жаль, что мы тебя подозревали, – сказал Майкл.

– Подозревали? – возмутился он. – Вы?

– Да… И мне очень жаль, что я тебя обыскал, – вмешался Дигби. – Но если ты не будешь осторожнее, то мне вторично придется тебя освидетельствовать, на этот раз не с целью обыска, – добавил он.

Бердон и Дэвид вошли, и разговор прекратился.

После завтрака я пошел в бильярдную покатать шары от нечего делать. Огастес был там, и я повернулся, чтобы уйти. Его общество было для меня невыносимым.

Я поднялся в свою комнату, смертельно уставший от бессонной ночи и всех неприятностей утра, и лег на кровать. Часа два спустя я проснулся. Меня разбудил приход Дигби.

– Встань, песик! Проснись и слушай… Последнее издание… – и сел ко мне на кровать.

– Что еще? – зевнул я, протирая глаза.

– Нам нужно напрячь наши умственные способности. Нужно выручать Майка… Майк удрал… Передал мне это письмо через Дэвида и исчез… пишет, что стащил сапфир и не хочет разговаривать с полицией.

– Что? – закричал я.

– Читай. – Дигби передал мне письмо.

– Что он пишет! – вскрикнул я. – Это невозможно!

– Факт, – ответил Дигби, – он удрал. Новая романтическая затея. Хочет принять вину на себя. Спасает своего младшего брата от позора и так далее.

– Которого? – спросил я. – Тебя?

– Нет, – сказал Дигби.

– Меня? – спросил я.

– Какой ты догадливый, – заметил Дигби.

– Но ведь я этого не делал, – возмутился я.

– Я тоже, – сказал Дигби.

– Но Диг, – запротестовал я, – неужели ты серьезно думаешь, что Майкл смог додуматься до того, что мы с тобой воры? Ведь это немыслимо!

– Кто-то этот камень стащил. Это факт, – сказал Дигби. – Вот что, дорогой мой, почему Майк не мог подозревать нас, если ты сам подозревал его?

– Почем ты знаешь? – спросил я, совершенно ошеломленный.

– Я видел, как ты на него смотрел.

– У меня были основания его подозревать, – возразил я.

– Какие основания? Только то, что ты поймал его в темноте за руку? Но ведь он, может быть, собирался сделать то же, что и ты: хотел поймать Огастеса, когда тот будет класть камень на место.

– Не будем говорить об этом, Диг, – сказал я. – Это, в сущности, дело Майка и…

– Вот дурак! – прервал меня Дигби. – Конечно, это дело Майка, но чем больше мы оба знаем, тем легче мы сможем ему помочь. Мы должны помочь ему удрать или вернуться… Выкладывай твои основания, тебе незачем воображать, что ты выдаешь Майкла. Я тебе не тетка и не специалист из Скотленд-Ярда.

– Хорошо, Диг, – сказал я. – Сегодня ночью Майк ходил в гостиную. Я встретил его в холле. У него в руках был ключ.

– А ты что там делал? – прервал меня Дигби.

– Я ходил посмотреть, лежит ли «Голубая Вода» на месте, – ответил я.

– Что-нибудь еще расскажешь? – спросил Дигби.

– Да, я видел, как Майк с куском замши шел к медной шкатулке. Он собирался стереть с нее следы своих пальцев.

Дигби свистнул.

– Превосходная мысль… – пробормотал он. – Наша догадливая тетя, вероятно, не забыла этой детали. Во всяком случае сыщики не забыли бы…

– Тетя не забыла, – сказал я. – Я думаю, что из гостиной она пошла прямо к шкатулке и начистила ее, чтобы стереть старые отпечатки пальцев.

– А почем ты знаешь, что Майк действительно собирался чистить шкатулку? – спросил Дигби.