Едва Зойд собрался заехать на стоянку, как первым делом заметил через витринное стекло Эктора, который навытяжку стоял на столе, полностью окруженный поющими едоками пиццы и персоналом. Зойд проехал мимо, отыскал телефон и позвонил Доку Дальши в «Винляндский дворец».

– Не знаю, насколько он опасен или надолго ли я его смогу задержать, поэтому постарайтесь скорее, лады?

А внутри «Пиццы Бодхи Дхармы» Эктор яростно оборонялся, глаза воспаленные, прическа набекрень.

– Зойд! ¡Órale, carnal![30] Скажи этим людям, до чего не нужна мне вся эта срань!

– Где мой ребенок, Эктор?

В туалете для сотрудников, как выяснилось, дверь в который Прерия заперла. Зойд пошел и поорал с нею туда-сюда, в то же время стараясь не спускать глаз с Эктора, а глубокий распев все не заканчивался.

– Он говорит, будто знает, где моя мама. – Голос у нее настороженный.

– Он не знает, где она, сам меня на днях спрашивал, он пытается тебя использовать.

– Но он сказал, она ему это сообщила – на самом деле она хочет со мной увидеться…

– Он тебе тюльку вешает, Прерия, он УБН, работа у него такая – врать.

– Пожалюста, – крикнул Эктор, – сделяй уже что-нить с этим клюбом ликованья, патушта мне от них, я не знаю, странновато?

– Ты похищаешь моего ребенка, Эктор?

– Она сама со мной хочет ехать, пентюх!

– Прер, это правда?

Дверь открылась. Крупные нажористые слезы катились по ее щекам, вместе с завитками фиолетовой подводки для глаз.

– Пап, что такое?

– Он псих. Он сбежал из Детокса.

– Лючше б ты зналь, как ее защитить, Коллес, – федерале уже неистовствовал. – Лючше б у тебя какие-то ресурсы были, сам же скоро пожалеешь, что она не со мной, ése, я не один сегодня ночью чужак в городе.

– Ага, ты, должно быть, об армии у меня на дворе – скажи мне, Эктор, что это за люди?

– Не такой дурень уже б давно поняль. Это ударная группировка Министерства юстиции, у них военные подкрепления, а ведет их твой старый дружбан собственнолично, Бирк Вонд, помнишь его? Дядя, который твою старушку у тебя отобраль, хах, cabrón[31]?

– Ну, блядь. – Зойд просто все это время полагал, что это люди Эктора, УБН плюс их местные прихвостни. Бирк Вонд же – федеральный обвинитель, тяжеловес из Вашингтона, О.К.[32], и, как столь любезно припомнил Эктор, почти все годы движитель долгих и, рано или поздно, слезоточивых ночей, которые Зойд проводил в таких местах, как «Потерянный самородок». Зачем же, столько времени спустя, ему возвращаться и опять гонять эдак вот Зойда, если это никак не связано с Френези и старой грустной историей?

– А домой возвращаться даже не думай, больван, птушто дома у тебя больше нету, бумажки уже вертятся на его конфискацию по гражданскому ВРИКО[33], патушшта угадай-ка, Зойд, они нашли марихуану? у тебя в доме! Агха, унции аж две этой дряни, мы назовем их прорвой.

– Пап, о чем это он?

– Они и впрямь сейчас там, Вояка.

– А мой дневник? А мое все для волос, а одежда? Дезмонд?

– Мы все вернем, – меж тем как она подвинулась к нему в однорукое объятье. Он верил в то, что говорил, поскольку не вполне еще мог поверить в обратное. Трент же способен на некоторые художественные вольности, верно? А у Эктора могла развиться Ящичная фантазия, спровоцированная слишком активным и пристальным просмотром полицейских сериалов?

– Тогда мне все равно надо знать, – обратился Зойд к осажденному агенту на столе, – зачем Бирк Вонд и его армия со мной так поступают.

И словно бы их хор декламировал речитатив для Экторовой арии, все теперь смолкли и стали внимать. Он стоял под витражной витриной, изображавшей подобие восьмеричной Пиццальной Мандалы, на ярком солнце ослепительное откровение пурпуром и золотом, однако в данный миг темное, лишь изредка его подправляли своими лучами фары с улицы.

– Я ведь тоже не без голливудских связей. Эрни Курокмана знаю. Ага, а Эрни много лет ждаль, чтоб большая Вольна Ностальгии захватиля и шестидесятые, а они, если верить его демографической статистике, – лючшее время в жизни большинства, которые тогда жили, лючше уже не будет – может, для них и печаль, а вот для производства кинокартин – нет. Мечта у нас, у Эрни и у меня, засечь одного легендарного наблюдателя-участника тех времен, Френези Вратс – твою бывшую старушку, Зойд, твою мамочку, Прерия, – и вытащить ее наружу из таинственных лет подпольного существования, дабы создать Фильм обо всех давних политических войнах, наркотиках, сексе, рок-н-ролле, а крайний смысль его будет в том, что подлинная угроза Америке, и тогда, и теперь, – нелегальное злоупотребление наркотиками?

Зойд прищурился.

– Ой, Эктор…

– Я тебе цифры покажу, – не унимался Эктор, – даже с охватом в 1 % мы-се навсегда на этом наживемся, мужик!

– Насчет вот этого твоего «мы все», – заинтересовался Зойд, – ты уже принял на борт своего проектика Кэпа Вонда, ты и этот твой Эрни?

Эктор не отводил взгляда от ботинок.

– Пока ничего не окончательно.

– Ты с ним вообще на связь не выходил, правда?

– Ну я вообще не знаю, кто выходит, ése – никто не перезванивает.

– В голове не помещается, ты – и желаешь войти в мир развлечений, а я-то все время считал тебя настоящим террористом в найме у Государства? Когда ты говорил «снять» и «порезать», я и не думал, что ты про кино. Считал, что опционов для тебя существует только два, полу– и полностью автоматический. А тут передо мной прям Стивен Спилберг, не иначе.

– Рисковать пожизненной карьерой в охране правопорядка, – вставил безгрешный ночной управляющий, называвший себя Баба Съешьбананда, – в услужении вечно сокращающегося объема внимания населения, все больше впадающего в детство. Жалкое зрелище.

– Аха, вы прям как Хауард Коуселл заговориль.

– Значит, Бирк Вонд отобрал у меня жилье, Эктор, и это никак не касается вашей киношной аферы, я пральна понял?

– Если только… – Эктор на вид чуть ли не застеснявшись.

Зойд уже предвидел.

– Если только и он ее не ищет?

– По, – тихим учтивым вяком, – скажем так, своим собственным причинам.

В коем месте, наконец, в двери как спереди, так и на задах «Пиццы Бодхи Дхармы» ворвались парни и девахи в НАТОвском камуфляже, дабы нежно вернуть Эктора «туда, где мы сумеем вам помочь», улещивая его сквозь толпу, которая снова принялась распевать свой речитатив. Подошел, оглаживая бороду, Док Дальши, по пути стукнувшись ладошками с Бабой Съешьбанандой.

– Благодарность не знает границ, все, что в наших силах…

– Если только хоть какое-то время он мне тут не будет глаза мозолить.

– Не поручусь, у нас здесь не самый строгий режим. Можем держать его под наблюдением, но если захочет, снова выйдет на улицу через неделю.

– У меня контракт! – верещал Эктор, пока его загружали в воронок Детоксоящика, который с визгом унесся, едва с визгом же принеслись Исайя Два-Четыре и его друзья.

Мальчонка нависал над ними, хмурясь, расхмуриваясь, снова хмурясь, пока Зойд с Прерией его просвещали, а остальные «Рвотоны» издавали опасные звуки. В конце концов:

– Эта свадебная халтура в Городе… а если Прерия с нами уедет на какое-то время? Вывезти ее из округи?

– Это типа вооруженные силы, Исайя, тебе надо такую ответственность?

– Я ее оберегу, – прошептал он, озираясь, не слушает ли кто.

Слушала Прерия – и злилась.

– Это что еще? Типичные самцы, вы меня сдаете с рук на руки, как говяжий бок?

– Свиной не годится? – Исайя, слегка к Зойдову облегчению, по меньшей мере вот до чего неразумно, а на самом деле стараясь игриво ткнуть ее под ребра, она же шлепнула его по руке. Удачи тебе, вьюнош.

– Ты уже умеешь жить на дороге, – сказал Зойд. – Как думаешь, может, оно безопасней, если нигде не задерживаться?