- Рюрик, выходи! Это дозор городской общины! Их всего дюжина!

Рюрик появился, как был, на коне, в полной боевой готовности. Вслед за ними выехали из-за частокола остальные ратники-варяги.

- Я Рюрик! Глава ладожской дружины! - быстро назвался князь, слегка склонив голову перед белоозерскими охранниками.

Дозорные поклонились ему, ещё ничего не понимая, но подозрительно вглядывались в полное боевое оснащение варягов-русов.

- По просьбе брата моего Сигура пришёл к нему, а он затворился и не хочет или не может открыть,- объяснил Рюрик появление своё и своей дружины. - Побудьте при нас. Мы откроем ворота его двора сами, - проговорил он мрачно и сразу приступил к делу.

Дозорные молча посторонились и с любопытством и тревогой стали ожидать конца поразившего их происшествия.

Вновь возле калитки появилась лестница, и Добрило полез по ней, пряча волнение.

Достигнув верха частокола и заглянув во двор дома, он ахнул.

- Рюрик, здесь было целое побоище! - глухо воскликнул он.

- Держи вторую лестницу. Есть где её поставить с той стороны? - мрачно спросил князь.

- Есть, - тихо ответил дозорный. Осторожно установив лестницу с внутренней стороны частокола, он молча перелез по ней и быстро отворил ворота.

Рюрик ринулся вперёд и на мгновение застыл в ужасе: запах смерти его преследовал давно, ещё с тех пор, когда встречный ветер нагнал стаю каркающих воронов, но он промолчал и никому ничего не говорил. При приближении же к дому Сигура запах усилился; мухи, нагло жужжа, жадно летели прямо за частокол, кони фыркали, отворачивали морды от ворот, били копытами о землю и храпели. Всё это настораживало, но не студило кровь. Картина же побоища повергла его в ужас. Он слез с коня, выпустил из рук поводья, снял шлем, отстегнул секиров пояс и ослабил кольчугу. Жадно глотнув воздух, донесённый свежим ветром со стороны восточного леса, и, откинув длинную прядь светлых волос за спину, князь мутным взором оглядел маленький двор - поле страшной брани.

Весь двор Сигурова дома был устлан трупами, над которыми кружилось множество чёрных жирных мух. Окровавленные секиры и мечи торчали прямо в телах убитых. Одежда почти на всех воинах, погибших от беспощадной брани, была разодрана в клочья.

- Боги! Неужели всё это из-за какой-то машины! - со стоном проговорил Рюрик. - Дагар, ты что-нибудь можешь понять?

Дагар вглядывался в лица убитых, отыскивая среди них Сигура.

- Никакая машина не стоит таких жертв, - тихо ответил он. - Где же Сигур? - мрачно спросил военачальник рарогов скорее самого себя, чем князя.

- Да, я его тоже не вижу, - отозвался Рюрик и, чуть подумав, попросил: - Займись сожжением трупов и пошли кого-нибудь за остальной дружиной… - Рюрик не договорил, но Дагар и без того понял, что речь идёт об остатках Сигуровой дружины. - А Сигур, наверное, там, - князь махнул рукой в сторону дома, на крыльце которого лежала убитая женщина, накрыв своим телом ребёнка. Рюрик рванулся к ним. Осторожно перевернув женщину, он узнал в ней жену Сигура и заглянул в лицо ребёнка: сын Сигура Рагнар тоже был мёртв. "…Одежда на обоих лёгкая, без мехов… Неужели ночью?.. мрачно раздумывал Рюрик, стоя над трупами родичей. - Да за что же вас так? Какой бес вселился в души врагов ваших? За что?.. За что так покарали вас небеса?" - Рюрик не замечал, что слезы текут по его щекам. Он ещё раз оглядел двор и, не найдя Сигура, молча поднялся по лестнице в дом.

Добрило и двое дозорных из Белоозера последовали за ним. Дверь в дом была отворена, но переступить порог оказалось нелегко: прямо возле входа в длинный коридор на бревенчатом полу лежали два трупа. Рюрик вгляделся в их лица и не узнал.

- Се люди Вадима, - дознался Добрило. - Я видел его с ними в последний приезд, - глухо проговорил он и осёкся.

Рюрик смолчал. Добрило перевёл взгляд на белоозерцев и виновато пожал плечами.

Городские дозорные вынесли трупы во двор, откуда уже большая часть убитых была вынесена на костровую поляну.

- Что здесь было? - удивлённо произнёс наконец первый из них.

- А кто ведает?! - развёл руками второй. - Мёртвые не молвят, гадай да думы разбирай, вон сколь дум, вон сколь голов полегло! - быстро проговорил он и поспешил подняться по лестнице, где бледный Рюрик тихо разговаривал с Добрилой. Они уже побывали в самом доме, обошли все его клети, но никого больше не обнаружили.

- Ты что хошь думай, князь заморский, а я те одно буду молвити, хриплым голосом, срываясь и переходя на шёпот, взволнованно говорил Добрило, - дело се вышло из-за машины. Ба! Да она по ту сторону стояла! вдруг вспомнил он, бросился бегом с крыльца и опрометью побежал за дом.

Рюрик и дозорные последовали за ним. Повернув за угол дома, они увидели обломки метательной машины, на которых лежали изуродованные трупы Сигура, двух его дружинников и пятерых не известных никому людей. Тело Сигура было обезглавлено, голова предводителя белоозерской дружины валялась возле расколотой ударной площадки машины. Земля была взрыта, местами опалена… "Да, бой шёл ночью", - в отчаянии решил князь и не смог сделать ни шагу: сильная рвота, какая ещё ни разу не схватывала его, скрутила вдруг все мышцы живота и вытягивала внутренности наружу…

Оповещённый Добрилой Дагар поспешил на помощь князю и онемел: светловолосый Рюрик стал седым…

А вечером, после того как был насыпан курган на месте сожжения убитых, Рюрик собрал у костра остатки Сигуровой дружины. Он сурово заявил им:

- Люди этой земли поделены надвое: одни хотят покоя и нашей защиты, другие ищут ссор и разбоя. Как старший брат я предлагаю вам вступить в мою дружину и отправиться вместе со мной в Ладогу. Лес там есть, жилье построим и в обиду себя давать не будем. Белоозеро же пусть охраняет новгородский князь Вадим!

Дружинники услышали то, что хотели услышать от князя: в обиду давать себя не будем! Вот главное, что толкнуло всех на единодушную клятву. Воины встали, вынули мечи, взметнули их к огню, затем вскинули руки, обращаясь к луне, и хмуро проговорили:

- Клянёмся огнём и мечом служить князю Рюрику!

- Клянёмся!

- Да будет так!

Всё это горестное лето Рюрик усиленно расширял поселение своей обновлённой дружины и старался не горячить голову гибелью Сигура. Все дни и ночи он старался думать о том, что восемьсот новых воинов надо обеспечить и жильём и пищей, а это не только рыба и дичь. Это и хлеб.

Беспокоили его и общинники Ладожья, которые поначалу долго приглядывались к пришельцам и сторонились их. Но в последнее время ладожане чаще замедляли шаги возле их жилищ, чаще обращали внимание на их упорство, терпение и трудолюбие.

Не оставались равнодушными к робким знакам внимания ладожан и варяги.

Поначалу подолгу простаивали они у невысокого забора поселения, приглядываясь друг к другу. Затем между ними начали завязываться разговоры. С трудом запоминались-заучивались диковинные слова: для одних рарожско-русские, для других - местные словенские. А когда пришла нелёгкая пора подсечья, рароги без приглашения пришли подсоблять словенам и не чурались самой тяжёлой работы: корчевали пни, оттаскивали стволы деревьев, готовили поля под озимые. Общинники хмурились, обижались, что пришельцы считают их немощными, но в душе уже смиряли свой норов. Заметно же затихли ладожане после белоозерского события. Убийство Сигура никого из них не удивило, но вот поведение Рюрика изумило всех.

- Ну-ка подумай, силу взяше с собой, а беду дальше себе не пустише! молвили они друг другу. - А наши бы… да-а-вно ся извели… Да ещё бы норманны-белоголовые подсобили…

К концу этого тяжёлого лета дружинники и жители маленькой Ладоги уже знали друг друга в лицо и при встречах почти всегда кланялись.

И только викинги не хотели замечать пришельцев-рарогов.

Рюрик был в сомнении. Он и радовался тому, что между его людьми и словенами установились добрые отношения, и боялся этого. Убийство Сигура подействовало на его душу, как соль на рану, и князь мучил себя вопросами: "Что нужно в поселении словенам? Чего они вынюхивают? Чего ещё готовят? И кем они станут - друзьями или врагами?.."