"И как похожа её улыбка на улыбку Унжи! Старая вдова умела, как никто другой, своей добротой растапливать холодные сердца людей… Каково-то ей сейчас с Олафом в Полоцке?.. - Мысли Рюрика беспокойно перебегали от одного близкого ему человека к другому. - Почему с нами так сурово поступили, разобщив и умалив силы наши? Даже Аскольда с Диром в разные места отправили. А Гостомысл, старый лис… Смотрел на меня, будто на родного сына, а теперь ни слуху ни духу… Оборотень болотный!.. - Рюрик стиснул зубы. - Ладно… Скорее бы Белоозеро, там многое прояснится…" - подумал он, постепенно успокаиваясь. Вглядываясь в мутные воды Волхова, князь постарался припомнить и ещё кое-что…
В ту знаменитую осень на совете старейшин он вроде бы принял необходимость разделить дружину, а сейчас начал понимать и другое. Внутренний порядок словенам как будто всё ещё и не нужен. Общинники-ладожане сами чинят суд, ищут свою правду и его не зовут на свои местные веча. Узнает он о свершении суда позже всех и уже предпринять ничего не успевает. Бояре в своих селениях тоже сами управу вершат, о новых судьях-пришельцах и слышать не хотят. Как же он тут управляет? Да никак пока! Уж ежели он, князь, с достаточным опытом борьбы за жизнь и за власть никак не освоится на новом месте и лишь тревога за Сигура заставила его поднять дружину, то что там, в Полоцке, может сделать молодой их вождь, ныне предводитель войска в пятьсот человек?! Разве что мудрая Унжа не скупится на советы, благодаря чему они все и живы ещё в этом маленьком туманном городе. И соседние племена не хотят пока изведать меча Рюрика.
Какая-то странная, пугающая кругом тишь… Так в раздумьях о безрадостном бытье своих соплеменников-русичей в земле словен прошла наиболее лёгкая часть пути.
Беспрепятственно достигли ратники речки Вытегры, которая только летом была мелководной. Ныне же, по ранней весне, вода в Вытегре поднялась и, мутная, с примесью глины и песка, плескалась вровень с берегами. Рюрик облегчённо вздохнул и приказал Дагару:
- Бортовой дозор надо бы уменьшить. Пусть последят лучше за плавающим валежником!
Дагар согласился и ушёл выполнять княжеское поручение.
Рюрик остался в носовой части ладьи и стал вглядываться в прибрежный лес. Деревья, серые, оголённые, смотрели сиротливо. Солнце едва грело землю, отчего сонная природа медленно пробуждалась после долгой спячки. Но уже хлопотали птицы, юрко пробегали заметные на тёмных стволах выцветшие белки, удручённо крутили головами белые ещё зайцы, смело выпрыгивая на самый край берега. Ладьи проплывали и мимо волков и медведей-рыболовов, настороженно стоявших на берегу. Рюрик любил охоту, жадно присматривался к повадкам зверя, если выдавался случай. Но сейчас его не радовало многообразие вытегровского живья: из головы не выходила тяжкая дума о Сигуре…
Четвёртый день они были в дороге. Скоро кончится Вытегра и начнётся самая тяжёлая часть пути - волок. Шестьдесят тысяч локтей[71] надо протащить ладьи до Ковжи, а там день пути вниз по этой лесной, прохладной речке - и Белое озеро. Скорее бы! Хоть бы что-нибудь подсказало, что там с Сигуром. Но птицы вели себя спокойно, и знака ни от солнца, ни от луны не было…
Вытегра кончилась неожиданно. Ладьи ткнулись утиными носами в берег, который закрывал крутой поворот истока речки.
Дагар, давно ждавший этого момента, распорядился вытащить из ладей заранее приготовленные бревна, смазать их салом, аккуратно закрепить на берегу, подтянуть канаты и, когда опорожнят ладьи, потихоньку поднять их на сушу.
Тем временем дружинники, разбитые на группы, валили лес, срубали с деревьев сучья, укладывали бревна ровными рядами в широкую дорогу, смазывали стволы животным салом - готовили подволок до основного волока. Работали зло и быстро, словно торопили время. Без промедления укрепили берег, освободили ладьи, осторожно вывели коней, впряглись в тяжёлые канаты. Кряхтя и подбадривая друг друга, под командой Дагара подняли наверх ладьи и выровняли их на бревенчатом Помосте…
Рюрик с Дагаром вышли к первой ладье и остановились как вкопанные: прямо на них шли большой гурьбой высокие, широкоплечие мужики с огромными канатами на плечах.
- Волочане! - догадался Рюрик.
Весяне хмуро оглядели десяток крупных ладей, смекнули сразу, что это не с торгом люди идут, но спрашивать ни о чём не стали. Молча пересчитали ладьи. Молча подошли к Рюрику, единодушно признав его за главного, молча выслушали ответ на невысказанный вопрос: "Твои?" - и молча приступили к тяжёлой работе. Перекатывали мощные бревна, терпеливо ровняли их, тщательно смазывали донья ладей салом, дружно впряглись в крепкие канаты по шестеро спереди и по четверо сзади и неторопливо поволокли тяжёлые суда до речного пути.
Рюрик с любопытством наблюдал за их работой, но вскоре понял, что без отдыха эти люди долго не продержатся. Он решительно предложил волочанам, чтоб не тянуть время, заменять их своими дружинниками, которые тоже знают все премудрости волочения.
Весянин, крепкий, светлобровый, с обветренным грубым лицом, с большими ладонями сильных рук, привыкших к тяжёлой, изнурительной работе, знал несколько необходимых для общения словенских слов. Он вопросительно вскинул брови и немедля спросил:
- И платили вдвое меньше будешь?
- Нет, так же, - быстро ответил князь. - Заплачу сразу же.
Волочанин, окинув понимающим взглядом Рюрика, в знак согласия что-то пробурчал и тут же, запахнув меховую перегибу поплотнее, пошёл доложить своим соплеменникам. Те в ответ молча кивнули головами, и через некоторое время рароги-русы заменили весян.
Два дня волока прошли спокойно, и к концу второго дня струги Рюрика были спущены в Ковжу.
Хмурые волочане облегчённо вздохнули, подивились на самих себя и рарогов, что так прытко сработали, молча спрятали тяжёлые серебряные гривны в меховые одежды и дружно поклонились в пояс, расставаясь ненадолго с варягами-россами.
Рюрик с Дагаром понимающе переглянулись, уловили радостное волнение дружинников, которых тронул поклон волочан, и в прощальном привете подняли руки.
Весяне улыбнулись, обнажив крепкие белые зубы.
Ладьи тронулись, и опять потянулись навстречу путникам берега, покрытые лесом, подступающим к самой воде. И деревья, и сам берег были серыми, голыми, неуютными. Лишь изредка огромная ель, далеко отодвинув от себя озябших соседей, радовала глаз зеленью своих мохнатых лап. И опять душу начали бередить беспокойства и сомнения; опять Рюрик жадным взором искал знамения мятежа или обмана, но ничто пока ни подтверждало его тревоги.
Мутные весенние воды Ковжи на седьмой день общего пути донесли рарогов до Белого озера, которое встретило их холодным ветром, тяжёлыми серыми тучами и неожиданным снегопадом. Ладьи дружно встали в удобной бухточке и переждали непогоду.
На следующее утро погода прояснилась, небо просветлело, а с востока выглянуло долгожданное солнце, Рюрик выбежал на помост и жадно вгляделся в солнечный диск. Переведя взгляд с солнца на воду, он вдруг чётко увидел кровавое пятно, медленно расплывающееся поверх желтоватой воды в большую лужу. Он глотнул воздух и тихо вскрикнул:
- Не может быть!
Хватаясь руками за борт ладьи, он ещё раз вгляделся в солнце и снова перевёл взор на тяжёлые волны Белого озера. Видение повторилось. Кровавое пятно стойко держалось на поверхности воды.
Рюрик побледнел. Холодный пот выступил на его лице. "Опоздал!.. Неужели опоздал?!" - с ужасом подумал он.
- Дагар! - закричал он что было сил. Дозорный дружинник метнулся вниз за знатным военачальником, и через минуту тот появился ещё и с Эфандой.
- Дагар, - сказал уже спокойнее князь, стараясь не смотреть на любимую жену, - надо без ночлега достичь города.
- Мы сделаем все, как ты хочешь, князь, - сказал Дагар, сдерживая удивление: он ещё не видел Рюрика таким бледным.
- Мы отправляемся немедленно! - резко приказал Рюрик, поняв по взглядам близких людей, что напугал их своим видом.
