Перечитывал В. О. Ключевского и обратил внимание на такие даты, мимо которых глаз проскальзывал налегке: Петр Первый, решительнейший и драматичнейший реформатор России, правил страной 36 (!) лет. Царем был уже с 1682 года, а правил с 1689 по 1725-й. Столько лет, оказывается, необходимо России для успеха кардинальных реформ! Горбачев понимал, что у него тридцати шести лет правления не будет — уже хотя бы потому, что не для этого же сам он ставил окончательную точку в сталинщине.
Все мы в стране ждем от него результатов — «здесь и немедленно». Как отец четверых детей, я, несмотря на общее и вполне естественное нетерпение, согласен: пусть они, результаты, достанутся им — только бы были. Будем считать это простительным отступлением репортера в несвойственном ему жанре политического обобщения.
А теперь предоставляю микрофон моей собеседнице. Говорит Раиса Горбачева:
— Итак, Георгий Владимирович, сегодня шестая наша встреча и последняя — как мы с Вами и договаривались. Встречи-беседы, встречи-интервью, встречи-воспоминания — как точно их назвать? Не знаю. Вы помните, что я не сразу решилась на них. Почему? Я об этом говорила в начале книги, с этого мы начинали.
Мы с Михаилом Сергеевичем очень любим романсы. Может быть, это характерно для нашего поколения — не знаю. Так вот, в числе романсов, наиболее любимых нами, романс, запись которого довольно часто звучит у нас в доме, — старинный русский романс А. Абазы на слова И. С. Тургенева. Едва ли не единственный романс Тургенева. В исполнении Николая Гедды — «Утро туманное, утро седое, нивы печальные, снегом покрытые…» Прекрасный романс! Голос Гедды — я даже не знаю, какой эпитет подобрать: прекрасный, чарующий, волшебный, изумительный голос. Романс настраивает на воспоминания. Его герой сам вспоминает. Но, Георгий Владимирович, наша жизнь с ее повседневными делами, проблемами, заботами, до отказа забитая часами, днями и годами не до воспоминаний…
Сколько раз я слышала от Михаила Сергеевича — «Всегда хотел и хочу писать. И никогда для этого не было и нет времени». А я — меня мучали сомнения: должна ли я давать интервью, рассказывать о себе — зачем? Рассказывать о Михаиле Сергеевиче? Но больше него, глубже и правдивее его самого никто не расскажет — что он пережил и переживает. Что и как делал и почему. Хотя в жизни сплошь и рядом «разделение труда»: одни делают, другие об этом пишут и оценивают. У каждого — своя судьба. Но это — попутно.
А вот сейчас, Георгий Владимирович, я не жалею о наших состоявшихся беседах. Не жалею. Хотя эти четыре месяца — насколько я помню, первая наша встреча была где-то в конце декабря прошлого года — оказались для меня физически, интеллектуально и эмоционально нелегкими. И потому, что совпали с тяжелым, может быть, даже самым тяжелым периодом жизни страны, работы Михаила Сергеевича. И потому, что я впервые в своей жизни как бы остановилась и прошла вновь собственный жизненный ггуть. Попыталась вспомнить факты и события пережитого. И неожиданно для меня из какой-то совершенно немыслимой глубины моей памяти они — эти эпизоды, случаи, факты пережитого — стали выкатываться, как бусинки, и цепляться друг за друга, нанизываться и превратились в длиннющую, бесконечную нить воспоминаний. Такое, наверное, бывает однажды в жизни каждого человека.
Я обнаружила, что еще многое хочется рассказать: о семье, о людях, с которыми свела судьба, об увиденном. О письмах, что пишут мне люди. Раньше я об этом, о том, чтобы рассказать, как-то не думала.
И еще. Оказалось эмоционально не так-то просто совладать с этой лавиной воспоминаний. Я в самом деле как бы все заново пережила. Я Вам говорила, что я плакала, вспоминая то или другое. Что у меня болело сердце. Все заново пережила — за эти четыре месяца.
И, наконец, я пыталась понять, осмыслить произошедшее и происходящее. Для меня это тоже важно. Эти четыре месяца вместили в себя столько чрезвычайных событий, столько важнейших решений! Столько изменений произошло в стране, в нас самих. Воистину переломное, воистину судьбоносное время.
Перестройка — не бесплодная смоковница, плоды у нее есть. Но есть и беды, обнаженные ею, «срезонированные» или, может быть, даже невольно вызванные. Я мечтаю о том времени, когда их не станет. И перестройка начнет плодоносить осязаемыми, богатыми плодами, чтобы каждый конкретный человек почувствовал — для меня самое главное что на душе у него стало спокойнее, под ногами тверже, а на столе и в доме всего больше. Чтобы муж мой вместе со своими сторонниками, соратниками довел начатое до успешного завершения и сам увидел реальные плоды предпринятых им громадных преобразований.
Хочу особо сказать о его сподвижниках, о тех, кто с ним начинал и кто идет бок о бок теперь, вместе пробиваясь сквозь завалы, ошибки и предубеждения. Среди них есть люди, которых я хорошо знаю, есть те, кого знаю хуже, кто помоложе, кто встал на эту тернистую, но столь необходимую стране и обществу дорогу позже. Но я благодарна каждому из них за деятельную помощь моему мужу, за верность их общему делу. Я желаю им всем добра. Желаю им и семьям их не уставать. Не терять крепости духа — ее питает сама насущность дела, которому служат они.
Стабилизация потребительского рынка, денежной системы, земельная реформа, зачатки разгосударствления, предпринимательство понемногу набирают силу. Если им не помешают политические катаклизмы, мы вправе ждать перемен к лучшему. Поскорее бы!
17 марта 1991 года впервые в истории нашей страны прошел референдум. 80 процентов советских людей из числа внесенных в списки для голосования пришли на избирательные участки, чтобы ответить на вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных, суверенных республик, в которых будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» 76,4 процента сказали: «Да, быть великому, обновленному, демократическому Советскому Союзу».
Я верю, надеюсь, что у советских людей достанет сил, выдержки, патриотизма и — я это считаю очень важным — здравого смысла, чтобы преодолеть все трудности и препятствия на пути к такой цели. Чтобы Советский Союз, пройдя горнило обновления, остался союзом — людей, республик, идеалов. Не может быть пущен по ветру бесценный, веками намывавшийся нравственный, социальный опыт существования, сотрудничества, взаимного притяжения и совместного проживания многих десятков народов! Мне кажется, этот опыт еще пригодится всем, всей цивилизации. И кто знает, может, как раз это вековое взаимное притяжение, взаимопроникновение и составляет то, что в старину называли «эманацией духа» — каждого из населяющих Союз народов, включая и русский народ?
Моя надежда — мир. Нет ничего более страшного и бесчеловечного, чем война. Горе войны, где, когда и на кого бы оно ни обрушилось, — трагедия человечества. Еще несколько лет назад практически на любой встрече Михаила Сергеевича с людьми звучал возглас: «Только бы не было войны!» А в 60–70-х годах даже у меня, еще совсем молодой женщины-социолога, ходившей с опросным листом от одного сельского двора к другому, люди, особенно женщины — матери, выпытывали тревожно: «А войны не будет?» Я их спрашиваю о зарплате, о работе, о детях, семье, об их нуждах, о том, как часто бывают они в кино, клубе, в гостях — в опросных листах были и такие вопросы, — а они в ответ: «Лишь бы не было войны!» Сейчас же ни подобных возгласов, ни таких извечных вопросов нет. Угроза мирового пожара, угроза уничтожения, десятилетиями остро ощущавшаяся каждым нашим домом, каждой семьей, по существу, развеяна. Для моей страны, испокон веков лежащей на стыке двух миров, это — сдвиг мироощущения, мировосприятия: от постоянной тревоги к обретению чувства надежности.
Исчезло глобальное противостояние в мире. Мир для России, для Союза, для всех людей Земли стал прочнее. Я горжусь: ведь это — во многом благодаря политической и государственной деятельности моего мужа. Горжусь его Нобелевской премией мира. Конечно, меня тревожит, очень тревожит, чтобы не возникло, не пришло сегодня противостояние внутри страны. Губительное и бессмысленное, оно может стать трагедией не только нашего народа, но и трагедией общечеловеческой. В мирном будущем — счастье и благополучие людей Земли, счастье страны, наших детей и внуков, семьи Президента тоже.
