Судя по всему, в период II триумвирата эти законы оставались в силе. Однако важнее, на наш взгляд, то, что и в судебной сфере триумвиры действовали, исходя не столько из норм формального права, сколько из реального положения. Мы уже неоднократно отмечали, что в силу экстраординарного характера, полученного триумвирами империя, они были свободны от действия принципов provocatio ad populum и intercessio tribunicia, поэтому обладали возможностью выносить любое наказание, накладывать всевозможные штрафные санкции и т. п.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что судебная компетенция триумвиров и в Риме, и в Италии, и в провинциях осуществлялась на основе одного и того же империя (Plut. Ant., 23; Арр. В. C., V, 7). Триумвират был утвержден как коллегиальная магистратура, члены которой должны были руководствоваться принципом par potestas. Это касалось и осуществления судебных полномочий. В источниках мы практически не встречаем сообщений о том, что триумвиры оспаривали судебные решения друг друга. Только когда в 36 г. триумвират фактически уже распался и отношения Антония и Октавиана резко обострились, Антоний попытался опротестовать в сенате решение Октавиана о лишении Лепида власти и гражданского достоинства (Plut. Ant., 55). Однако попытка оказалась безуспешной.
Если сенат оказался под непосредственным влиянием триумвиров и их ставленников, то народное собрание действовало в условиях сильнейшего давления легионов, объединенных под командой Октавиана, Антония и Лепида. Аппиан подчеркивал, что с образованием II триумвирата Рим наполнился вооруженными отрядами, а закон Тиция был принят комициями среди войск (Арр. B.C., IV, 7). Таким образом, политическая инициатива сената и народного собрания оказались сведены до формального уровня. Показателем их пассивности и недееспособности является следующий факт: в конце 42 г. Фульвия обращалась к общественному мнению с упреками в адрес Октавиана и Лепида, в руках которых, по ее мнению, оказались сконцентрированы все государственные дела, а сенат и народ не могут противостоять их воле (Dio Cass., XLVIII, 4, 1). Предоставленный триумвирам империй позволял им активно влиять на функционирование исполнительной власти. К сожалению, источники смутно освещают эту сторону деятельности триумвиров. Античных авторов интересовала прежде всего внешняя сторона событий, на процессуальные и формально-юридические аспекты они практически не обращали внимания. Кроме того, формальная сторона, вероятно, мало интересовала и самих триумвиров. Исходя из разрозненных данных античной традиции, мы можем говорить, что республиканская структура исполнительной власти сохранилась: действовали консулы, преторы, квесторы, эдилы (Plut. Cic, 49, 1; Suet. Aug., 27, 3; 4; Арр. В. С., IV, 35; 45; 50; V, 20; Dio Cass., XLVIII, 54, 4). В числе проскрибированных упоминаются люди, выполнявшие различные магистратуры (Арр. В. С., IV, 18; Dio Cass., XLVI, 55, 3; XLVII, 19, 4). Однако с оформлением II триумвирата исполнительная власть претерпела серьезные деформации. Следует обратить внимание на ряд обстоятельств. Во-первых, выдвижение на должности осуществлялось против традиционного права, прежде всего, по инициативе триумвиров (Plut. Ant., 30; Арр. В. С., IV, 38). Кроме того, уже в Бононии триумвиры договорились назначить магистратов на ближайшие 5 лет, т. е. до 38 г., и сразу же, поскольку Октавиан сложил с себя консульские полномочия, на оставшуюся часть года вместо него консулом был назначен Вентидий (Арр. В. С., IV, 2). Затем по условиям соглашения 39 г. консулы вновь были избраны на несколько лет вперед: по данным Аппиана — на 4 года (на 31—34 гг. — Арр. В. С., V, 73), по данным Диона Кассия — на 8 лет (38—31 гг. — Dio Cass., XLVIII, 35, 1; L, 10, l)[93]. Во-вторых, за годы II триумвирата, более чем при Сулле и Цезаре, снизился престиж консульской власти. Триумвиры часто прибегали к назначению консулов-суффектов (Vell., II, 76, 4; Suet. Aug., 26, 3; Dio Cass., XLVII, 15, 2; XLVIII, 32, 1; 35, 2). Причем иногда люди оставались в должности всего несколько дней и даже часов. Это говорит о нестабильности ординарной исполнительной власти и зависимости всей республиканской потестарной системы от воли триумвиров. В-третьих, в силу специфического характера триумвирского империя исполнительная власть оказалась под тотальным контролем триумвиров. Более того, они договорились, что либо сами будут поочередно занимать государственные должности, либо назначать на них своих друзей или родственников (Plut. Ant., 30). Известно, что Лепид получил консулат на 42 г. (Suet. Tib., 5; Арр. B.C., IV, 3), одним из консулов 41 г. был брат Антония — Луций (Liv. Per., 125; Vell., II, 74, 2; Suet. Aug., 14; Арр. В. С., V, 14), Октавиан (Suet. Aug., 26, 2) и Антоний (Арр. В. С., IV, 38) исполняли консульские обязанности, оставаясь в должности триумвиров.
Следствием этих деформаций стало очевидное падение авторитета республиканских органов власти. По существу, шло их активное вытеснение автократическим правлением триумвиров. Однако II триумвират не уничтожал республику. Он являл собою власть, стоявшую над нею.
Произвольный и абсолютно авторитарный стиль правления триумвиров проявлялся, кроме всего прочего, в том, что они осуществляли свою власть не на основании принятых комициями и утвержденных сенатом законов, а через эдикты. Известны эдикты: о проскрипциях 43 г. (Арр. В. C., IV, 8—11), о праве вступления в конфискованное имущество 43—42 гг. (Dio Cass., XLVII, 14, 5), о системе налогообложения 43 г. (Арр. В. C., IV, 32; 34), об амнистии Мессалы 42 г. (Арр. В. С., IV, 38.), о раздаче земли и привилегиях ветеранов 43—42 гг. (Dio Cass., XLVII, 16,1), эдикт Лепида о собственном триумфе 43 г. (Арр. В. С., IV, 31).
Еще одной новацией практической политики триумвиров было появление элементов внереспубликанского управленческого аппарата. Основа формирования новой администрации была заложена принятой взаимной договоренностью Октавиана, Антония и Лепида о праве выполнять консульские обязанности в свое отсутствие в Риме через любого из друзей (Арр. В. С., V, 73). Такое же право по условиям Мизенского договора было предоставлено и Сексту Помпею (39 г. — Арр. В. С., V, 72). Опираясь на полученное право, триумвиры неоднократно давали поручения государственно-административного и даже военно-политического свойства своим друзьям и родственникам. У Аппиана есть сведения о том, что Октавиан по возвращении в Рим в 42 г. показал друзьям Антония письмо, на основании которого те должны были сделать необходимые распоряжения по поводу легионов и наместников провинций, связанных лично с Антонием (Арр. В. С., V, 12). В этом же отношении хорошо известна не только общественная, но и политическая деятельность Мецената (Vell., II, 88, 2—3; Dio Cass., LV, 7; LVI, 43), положение которого И. Бляйкен справедливо определил как прототип praefectus urbi{674}. Важно подчеркнуть, что подобные функции не имели магистратского характера и осуществлялись на основе личных отношений того или иного функционера с триумвирами. Это позволяет сделать два взаимосвязанных вывода. Во-первых, в условиях активного оформления имперской территории возникновение внереспубликанского административного аппарата стало жизненной необходимостью. Во-вторых, практическая политика триумвиров наметила формы и методы создания имперской бюрократии.
Характеристика полномочий триумвиров в административной сфере будет неполной, если не обратиться к проблеме местного — муниципального и провинциального управления. Октавиан, Антоний и Лепид управляли Италией и провинциями самостоятельно, без участия сената и без опоры на народное собрание. Единичные упоминания в источниках об обращении Антония (Арр. В. С., V, 75) и Октавиана (Арр. В. С., V, 28; 130) к сенату и комициям лишь подчеркивают этот факт. Основные принципы муниципальной и провинциальной политики триумвиров были определены условиями бононскои договоренности: провинции были распределены между Октавианом, Антонием и Лепид ом; Италией они должны были управлять консолидировано (43 г. — Арр. В. С., IV, 2^3; Dio Cass., XLVI, 55). За время существования триумвирата между союзниками было заключено пять соглашений, и все они по существу касались вопроса распределения провинций (наряду с соглашением в Бононии, в 42 г. — Арр. В. С., V, 3; Dio Cass., XLVIII, 1, 3; в 40 г. — Plut. Ant., 30; Арр. В. С., V, 65; Dio Cass., XLVIII, 28, 3; в 39 г. — Арр. В. С., V, 72; в 37 г. — Арр. В. С., V, 95).
