За успешные действия в Испании Цезарь получил триумф, который должен был отпраздновать после возвращения в Рим. Римская сакрально-политическая традиция допускала, что на время триумфа полководец-триумфатор пользовался в Риме не только высшей гражданской, но и высшей военной властью. Цезарь предпочел этому годичный консульский империй. Так как сенат не пошел на исключение из правил и не позволил Цезарю домогаться магистратуры заочно, он отказался от триумфа и начал подготовку к консульским выборам на 59 г. (Plut. Caes., 13; Suet. Iul., 18, 2; App. В. С., II, 8; Dio Cass., XXXVII, 54). Античная традиция очень неоднозначно представляет картину избирательной кампании. Плутарх, например, писал, что Цезарь, стремясь к консулату, уговорил Помпея и Красса соединиться в «дружеский союз» для противостояния Цицеронам, Катулам и Катонам (Plut. Crass., 14; ср.: Арр. В. С., II, 9; Dio Cass., XXXVII, 54). По довольно поздней версии Светония, Цезарь получил консулат при поддержке другого претендента на консульскую должность — Луция Лукцея, а политический союз с Помпеем и Крассом сложился уже после выборов, когда были определены проконсульские провинции и отчетливо обнаружилось пренебрежительное отношение к нему со стороны сенатских кругов (Suet. Iul., 19, 2; ср.: Vell., II, 44,1). На этом основании К. В. Нич в свое время высказал тезис о том, что консульские выборы Цезаря и образование I триумвирата не имеют ничего общего{479}. В подобной историографической коллизии главным становится вопрос не о том, когда, а для чего был составлен союз Цезаря, Помпея и Красса. При этом значение могут иметь несколько обстоятельств. Во-первых, политическое сближение на основе двусторонних отношений Цезаря и Красса, Цезаря и Помпея готовилось и развивалось в течение нескольких лет, начиная с 6765 гг. (Plut. Caes., 5; 11; Crass., 7; Suet. Iul., 15; 16; 18; App. В. С., II, 1). Во-вторых, даже при наличии столь неоднородных документальных данных становится ясно, что еще в ходе избирательной кампании Цезарь добился поддержки Помпея и Красса и их союз сложился до его официального вступления в должность (Liv. Per., 103; App. В. С., II, 9). В начале 59 г. существование триумвирата обсуждалось как очевидный факт (Cic. Ad Att., II, 9, 1—2). В-третьих, в Римской республике практика заключения политических союзов ради достижения государственной должности и поддержки кандидата влиянием и голосами клиентелы была обычным явлением. Она опиралась на сложившуюся систему организации и проведения выборных кампаний, когда кандидат должен был сам обходить избирателей и просить их о содействии на выборах, а также на традиционные римские отношения патроната, дружбы и гостеприимства. Наиболее яркими примерами предвыборных соглашений были союз кандидатов в децемвиры в 451 г. (Liv., III, 35), союз Сатурнина, Главции и Гая Мария в 100 г. (Арр. В. С., I, 29). Наконец, накануне образования I триумвирата Помпеи объединился с оппозиционными сенату молодыми политиками ради избрания консулом на 60 г. своего сторонника Афрания (Plut. Pomp., 44). Как правило, предвыборные политические союзы распадались сразу после проведения выборов. Союз Цезаря, Помпея и Красса просуществовал в течение нескольких лет и не только укрепил политическое влияние его членов, но стал по существу основой сначала для возвышения Помпея, затем для утверждения диктатуры Цезаря (Plut. Caes., 13). В-четвертых, совершенно очевидно, что вне зависимости от времени образования союз был рассчитан на перспективу. Непосредственной задачей союзников было удовлетворение их ближайших политических целей и взаимная политическая выгода (Vell., II, 44, 2; Арр. В. С., II, 9; Flor. Ep. bell., II, 13; 46—50). Цезарь домогался консулата, который позволял ему в течение еще одного, а при благоприятном для него стечении обстоятельств в случае получения выгодного наместничества нескольких лет, удерживать высшую исполнительную власть. Помпеи хотел утверждения своих распоряжений на Востоке и наделения землей ветеранов, таким образом рассчитывал восстановить и укрепить свое влияние в римских политических кругах. Амбиции Красса не получили в источниках четкого отражения. Сохранились лишь некоторые свидетельства о том, что он стремился добиться первого места в государстве (Vell., II, 44, 2). Красе рассчитывал, видимо, вернуться к активной политической деятельности и получить со временем второй консулат. Косвенным свидетельством этого можно считать утверждение Плутарха, что Красе и Помпеи способствовали назначению Цезаря в Галлию, полагая, что остальное они поделят сами (Plut. Crass., 14). Если иметь в виду главное условие заключения триумвирата, в соответствии с которым союзники договаривались «править совместными силами и по единому плану» (Plut. Crass., 14), «не допускать никаких государственных мероприятий, не угодных кому-либо из троих» (Suet. Iul., 19, 2), а также факт закрепления политического союза родственными отношениями в 59 г. (Vell., II, 44, 2; Plut. Caes., 5; 14; Pomp., 47; Suet. Iul., 21) и, наконец, то, что заключение союза открывало новые перспективы, получившие подтверждение в Луке в 56 г., когда «…частным образом союзники сговорились … крепко держаться за власть и подчинить себе все управление» (Plut. Crass., 14; ср.: Plut. Caes., 21; Suet. Iul., 24; Арр. В. С., II, 17), то следует признать, что союз был рассчитан на длительный срок и был призван закрепить влияние и авторитет триумвиров в Риме в будущем{480}.
Таким образом, дружеское соглашение Цезаря, Помпея и Красса могло оформиться в ходе или непосредственно по итогам консульских выборов. Во всяком случае, во второй половине 60-го г. на основе этого частного дружеского соглашения оформился их политический союз, который получил название I триумвирата.
В исторической литературе господствует точка зрения, согласно которой инициатором союза был Цезарь{481}. Такая оценка представляется нам односторонней и не вполне отвечающей действительной политической ситуации в Риме в конце 60-х гг. Анализ событий показывает, что Помпеи в не меньшей степени был заинтересован в соглашении с Цезарем, т. к. оказался в политической изоляции и для реализации своих обещаний и планов вынужден был искать союзников вне официальных органов власти{482}.
Современники событий и римские историки следующего поколения считали, что I триумвират необратимо повернул ход событий в Риме в сторону гражданской войны (Plut. Caes., 13), которая в конечном счете привела к установлению диктатуры Цезаря и уничтожила республику. Варрон, по сообщению Аппиана, посвятил этому союзу специальное исследование и назвал свою книгу «Трехглавие» (Арр. В. С., II, 9). Ливии расценивал образование триумвирата как претензии Цезаря на захват государственной власти (Liv. Per., 103). Веллей Патеркул считал, что это был союз, заключенный «ради могущества — potentiae societas, который оказался гибельным … для Рима и мира» (Vell., II, 44, 1).
Образование I триумвирата, безусловно, явилось новым важным этапом в процессе ослабления республиканских основ и развития имперской системы и монархической власти. Определяющей чертой государственно-политической системы Рима в условиях I триумвирата стал дуализм — сосуществование полисных и монархических элементов. Республиканская форма правления сохранялась, но над республикой возникла структура, которая контролировала и во многих отношениях определяла ее политику. Сами триумвиры находились практически вне контроля со стороны республиканских органов власти. Их положение базировалось не столько на конституированных полномочиях каждого из них, сколько на реальном влиянии и силе. По целям, характеру и форме власти I триумвират являл собою специфическую автократическую систему — коллегиальную диктатуру, правда, конституционно не оформленную. Дуализм проявлялся и в организации власти самих триумвиров. С одной стороны, I триумвират предполагал республиканские принципы организации власти, такие как коллегиальность и легитимность полномочий; с другой — главной основой власти триумвиров выступали реальная сила и личный авторитет, а главным принципом организации власти — личная воля и силовое давление. Наконец, дуализм прослеживается и в социально-политической практике триумвиров: при общей антисенатской и антиреспубликанской по существу политике триумвиры никогда не ставили задачи уничтожения сената и республиканской системы власти{483}.
