Рассматривая пластинку, я догадался, что это новый магнитный материал, который называется «пермаллой», В то время об этом сплаве, позволяющем в несколько раз уменьшить размеры трансформаторов и делать их более легкими, радиоинженеры знали только понаслышке.

— Так что же вы скажете? — снова повторил свой вопрос Михаил Васильевич и радостно зашагал по кабинету. — Никаких оправданий! — поднял он руку, заметив, что я действительно хочу оправдаться.

Я почувствовал, что Михаил Васильевич сейчас спросит, почему до сих пор в маленьких радиостанциях связисту приходится таскать чуть ли не килограммы железа, из которого собраны сердечники трансформаторов, и почему такой чудесный материал с большой магнитной проницаемостью, как пермаллой, выпал из поля зрения конструктора. Но ведь новый сплав в то время делался в маленьких тиглях, чуть ли не в пробирках. Рано было еще мечтать о пермаллое.

— Сейчас же поезжайте к ним в лабораторию, — сказал академик.-Достаньте пермаллой хоть на один трансформатор. Сделайте его, проверьте и поставьте в образец радиостанции. Узнайте производственные возможности лаборатории. Надо оформить заказ, поддержать молодых исследователей. Я слыхал, что у них есть еще новые магнитные материалы.

С тех пор прошло много времени. Радиотехника (особенно высоких частот) уже не могла довольствоваться эбонитом, который навсегда был изгнан Михаилом Васильевичем из радиоаппаратуры.

Сейчас даже радиолюбитель постесняется применить эбонит в какой-нибудь конструкции передатчика или приемника, где требуется высокая устойчивость частоты.

Есть уже маленькие трансформаторы, не больше грецкого ореха, которые работают лучше старых, весом в полкилограмма.

А магниты? Да раньше мы и не думали, что можно сделать динамик с постоянным магнитом, который весил бы меньше килограмма.

Теперь же появились крохотные динамики в цветных пластмассовых коробочках. Они очень легки и обычно применяются для проволочных радиосетей. Работают такие громкоговорители много лучше, чем прежние. Они и чувствительнее, и проще, и значительно дешевле.

Помню, сколько печальных разочарований принесли нам первые образцы радиодеталей из нового изоляционного материала, так называемого полистирола.

Его электрические свойства были замечательны. Этот прозрачный, тогда еще желтый, материал обладал минимальными потерями, то есть если из него делать катушки в радиостанциях, то приемник становится чувствительнее, да и передатчик работает лучше, не теряется энергия в самом материале катушек.

Но радость наша была преждевременна. Катушки вдруг ни с того ни с сего трескались, не выдерживали жары и мороза. Волна радиостанции, где стояли катушки из полистирола, оказывалась непостоянной.

Короче говоря, эбонит мог все еще спорить с новым материалом.

Инженеры-химики, которые разрабатывали полистирол, были в отчаянии, а радиотехники торопили их и присылали безрадостные протоколы испытаний, где откровенно писали все, что они думали о новом материале.

В то время наша промышленность плохо еще знала пластмассы. Некоторые производственные организации выпускали нехитрые стаканчики для бритья, какие-то пестромраморные тарелки, чернильницы и игрушки.

Недолговечны были эти изделия. Стаканчики часто лопались, так же как и катушки из полистирола. Тарелки чуть ли не выворачивались наизнанку от горячего супа, а чернильницы предательски плавились на солнце.

Академик Шулейкин требовал от нас применения новых материалов. Он даже указывал на возможность производства аппаратов целиком из пластмассы.

В науке не бывает случайностей. Только упорная и планомерная работа могла привести к желанным результатам.

Много лет подряд исследовали свойства полистирола и других радиоматериалов инженеры из ленинградской лаборатории. На заводах и в исследовательских институтах ученые испытывали новые радиоматериалы, керамику, разные пластмассы, добиваясь их прочности, стойкости при разных температурах, простоты технологии и дешевизны. Без этого нельзя было рассчитывать на массовый выпуск радиоаппаратов.

Ну, как будто бы самое страшное осталось позади. Испытания закончены. Изучены капризы радиоволн, выяснены и устранены разные болезни аппаратов. Радиостанция проверена в полевых условиях. Что еще нужно?

Теперь аппарат можно сдать на завод для массового производства и приниматься за новую работу.

Но не тут-то было. Самое трудное оказалось впереди. Это массовый выпуск.

Без конструктора первого образца заводу нельзя обойтись.

Начинается новая работа. Все остальное было только вступлением. Аппарат рождается заново.

Вспоминается довольно убедительный пример, дающий наглядное представление о том, что такое массовая продукция.

Много лет назад был объявлен конкурс на небольшое изобретение, но премии за него назначили очень большие.

Нужно было изобрести пробку для закупоривания бутылок пива и минеральных вод.

Главное условие — отказаться от импортной коры пробкового дерева, а там изобретай, придумывай что хочешь.

Пробку, как ты понимаешь, изобрести нетрудно. Это не какая-нибудь радиостанция.

Летели проекты со всех концов страны. Изобретатели присылали готовые образцы пробок и даже с бутылками.

Каких только не было предложений! Изобретались пробки резиновые, бумажные, фарфоровые с замком и резинкой (видал, наверно, такие), разных типов, разных конструкций. Многие пробки были удобны, надежны и просты. И, главное, без импортной коры. Выбирай любую пробку — все хорошие.

Но инженеры-производственники долго судили, рядили и испытывали разные образцы.

Потом все дело передали экономистам* и бухгалтерам: «Нате, теперь вы займитесь расчетами».

Сосчитали мудрые хозяйственники, и в результате оказалось, что жестяный колпачок с тонкой пробковой прослойкой (конструкция, какую мы видим сейчас всюду на бутылках) обходится примерно на копейку дешевле других пробок при всех одинаковых технических свойствах. Ее и приняли.

Непонятно. Бутылку с фарфоровой пробкой можно открыть сразу, даже без штопора, а для новой конструкции необходим специальный ключ. Кроме того, фарфоровая — вечная, не теряется, а вновь изобретенный жестяный колпачок почти всегда выбрасывается. Что же тут хорошего? И хоть тонкий кружочек пробки, но все же нужен.

Оказывается, все это дело подсчитано, все учтено. Копейка экономии на каждой пробке составляет миллионы рублей. Вот что значит массовое производство!

А ну-ка, попробуй изобрести обыкновенную спичку, которая была бы на несколько сотых копейки дешевле. Десятки миллионов рублей можно сэкономить государству.

Так получилось и с радиостанцией.

Законы массового производства были применены и для этого аппарата.

Приехал автор на завод со своим аппаратом. До этого с промышленностью никогда не сталкивался. Все было в диковинку.

Посмотрели производственники на опытную конструкцию со всех сторон, развинтили ее на части и огорченно вздохнули:

— Мы такой аппарат сделать не можем.

— Как так? — удивился автор. — У нас его в мастерской сделали. А вы же завод.

— В том-то и дело, что мы завод, поэтому сделать не можем.

— Что же, оборудование у вас неподходящее или специалистов мало?

— Всё у нас есть, — говорят на заводе. — И станки- автоматы, и прессы, и наилучшие токарные, фрезерные, шлифовальные, строгальные станки. Люди у нас чуть не все стахановцы, нормы выполняют на двести процентов. Специалисты прекрасные, знают свое дело в совершенстве. Но таких аппаратов, как ваш, мы можем сделать штук десять в месяц. Устраивает?

— Да вы смеетесь? А как же сделать, чтобы вы смогли выпускать этот аппарат в достаточном количестве?

— Единственный выход — переделать его для нашего массового производства. Только вы должны помогать нам, так как аппаратов подобного типа мы никогда не делали.

Мало ли капризов встретится.

Это было второе рождение радиостанции. Все детали переделывались и вся конструкция переводилась на язык больших чисел.