Задачу облегчал тот факт, что тогда первым секретарем ЦК Компартии Литвы был Рингаудас Сонгайла, хороший хозяйственник, но весьма нерешительный и колеблющийся политик. При нем «Саюдис» мог не опасаться командного окрика или серьезного противостояния.

Удивительно, но в 1989–1991 годах бывший музыковед Ландсбергис, не имея юридического и дипломатического образования, успешно «пинал» кремлевских деятелей на международной арене. Занимается он этим и сегодня. К сожалению, в России, как в свое время в СССР, на официальном уровне пока не появились дипломаты и юристы, способные достойно противостоять этим доморощенным прибалтийским правоведам-политикам.

Вывод из вышесказанного один. Рассчитывать на лояльность подлецов-коллаборационистов типа Ландсбергисов в серьезных делах, касающихся устойчивости государственной системы, просто преступно. При случае они сдадут, не раздумывая. Это правило руководство КГБ в 1980-х, видимо, забыло. Утешает лишь одно. Ситуация с созданием движения «Талибан» в Афганистане и с бывшим американским агентом Усамой Бен Ладеном свидетельствует, что и ЦРУ совершило ту же ошибку.

В большинстве случаев любой разговор с литовским политиком о советском периоде неизменно сводится к заявлению последнего о том, что если бы не советская оккупация, то Литва по уровню социально-экономического развития находилась бы на уровне Финляндии. При этом нередко утверждается, что Литва и в 1940 г. была чуть ли не на уровне Финляндии или Дании.

В этой связи несколько слов о Финляндии. Как известно, Великое княжество Финляндское находилось в составе Российской империи с 1809 г. по 1917 г. Литва (уже утратившая статус Великого княжества Литовского) вошла в Российскую империю в 1795 г. по итогам третьего раздела Речи Посполитой. В 1915 г. она была оккупирована кайзеровской Германией, а в 1918 г. провозгласила независимость. Как видим, время пребывания Финляндии и Литвы в составе Российской империи примерно одинаковое. Но результаты этого пребывания существенно отличаются.

Финны хоть и не любили русских, но пребывание в Российской империи воспринимали как неизбежное зло и стремились извлечь из него максимальную выгоду. В отношениях с империей, в отличие от постоянно бунтовавших поляков и литовцев, финны вели себя весьма лояльно.

В результате император Александр II согласился предоставить финскому языку статус государственного. По повелению российского императора была фактически заново спроектирована и выстроена столица Великого княжества Финляндского — Гельсингфорс (Хельсинки).

В российской империи Финляндия пользовалась значительными льготами и привилегиями. Она получила свою почтовую службу и органы правосудия, а с 1860-х собственную денежную систему. Финны были освобождены от прохождения обязательной службы в русской армии. Соответственно благосостояние населения росло, а его численность практически удвоилась с 1815-го по 1870 год.

После Второй мировой войны Финляндия сделала упор на развитие торгово-экономических связей с СССР. Это способствовало ускоренному становлению судостроительной промышленности, продукция которой шла в СССР. Получение из Союза дешевой нефти, угля и природного газа позволило создать мощную систему тепловых электростанций, которые были дополнены системой гидроэлектростанций. В итоге накануне XXI века экономический потенциал позволил Финляндии наладить не только производство оборудования мирового уровня для целлюлозно-бумажной промышленности, но и стать ведущим европейским производителем мобильных телефонов.

Ничего подобного мы не наблюдаем в Литве. Как отмечалось, обретение независимости в 1918 г. не внесло особых изменений в экономический потенциал республики. Напомним, что советское правительство, подписав в 1920 г. договор с Литовской Республикой, выделило ей 3 миллиона золотых рублей, положив начало золотому запасу. Но буржуазное правительство даже не смогло реализовать проект строительства гидроэлектростанции на реке Нямунас в районе Каунаса. Эта гидроэлектростанция была построена уже в советское время за счет средств союзного бюджета.

Довоенная Литва была аграрной страной. В промышленном производстве было занято около 40 тыс. рабочих. В основном, промышленность состояла из массы кустарных мастерских с числом работников не более пяти. В городах на биржах труда числилось 58 тысяч безработных. Из крупных предприятий в Литве действовала табачная фабрика «Континенталь», чулочная «Котон» и спичечная Крейгера. Все, что посложнее, — веялки, плуги, сноповязалки, велосипеды, швейные машины и т. п. Литва ввозила из Англии и Германии.

На селе избыточная рабочая сила составляла более 200 тысяч человек, 40 тысяч крестьянских хозяйств были пущены с молотка. За период с 1923-го по 1939 г. из Литвы за границу выехало около 100 тысяч человек. Родители моих родственников по линии жены в этот период эмигрировали из Литвы в Бразилию. В Литву они вернулись в 1957 г. Недостаток бытовой техники, проблемы с приобретением автомашин и другого советского «дефицита» воспринимались ими спокойно. Они говорили: «Со временем и это все будет. Зато у вас есть постоянная работа, гарантированное медицинское обслуживание, пенсия и, главное, уверенность в завтрашнем дне».

Что же касается экономических показателей, по которым довоенная Литва была, якобы, на уровне Финляндии, то вот они. По производству и потреблению электроэнергии Литва занимала одно из последних мест в Европе (всего 80 млн кВтч в 1940 г.). Лишь 19 % литовцев знали, что такое электричество. Урожайность зерновых составляла немногим более 9 ц/га. В лучший период 1938/39 г. Литва произвела мяса (в убойной массе) 180 тыс. т, молока — 1240 тыс. т на 4430 тыс. га сельхозугодий. От одной коровы в среднем в год надаивалось 1400 кг молока. Даже без статистики ясно, что до финских показателей здесь далеко.

Бывший премьер-министр (1920–1922 гг.) и президент Литвы (1926 г.) от крестьянской партии «ляудининков» д-р Казис Гринюс (Kazys Grinius) в календаре благотворительного общества «Капля молока» за 1939 год сообщил результаты своего обследования 150 крестьянских хозяйств.

По его данным, 76 % обследованных литовских крестьян носили деревянные башмаки, только 2 % — кожаные ботинки. Всего 1 % женщин имели ночные рубашки, 19 % женщин не употребляли мыла. Паразиты имелись в 95 семьях из 150. Мясо ежедневно ели 2 % обследованных, четыре раза в неделю — 22 %, реже — 7 %, остальные совершенно не видели мяса на столе. 19 % детей умирали, не достигнув года.

Тот же Гринюс в статье, опубликованной в газете «Lietuvos zinios» (Литовские вести) за 25 января 1940 г., сообщал, что в Литве 150 тысяч больны туберкулезом. Около 80 % детей больны рахитом. Соответственно, смертность в Литве превышала рождаемость и, если так продолжалось бы, то через 150 лет литовский народ должен был вымереть.

Основываясь на данных 1939 г., советский литовский экономист К. Мешкаускас в своей книге «Tarybu Lietuvos industrializavimas» («Индустриализация Советской Литвы») подсчитал, что рабочий в буржуазной Литве, если брать 8 часов рабочего дня, для себя работал 2 часа и 15 мин., а для капиталиста — 5 часов и 45 мин.

Неудивительно, что в буржуазной Литве забастовки рабочих были постоянным явлением. Всего в период 1930–1940 гг. в Литве произошло 765 забастовок экономического характера, в которых участвовал 96 371 рабочий. В тот же период произошло 145 забастовок политического характера, в которых участвовали 48 152 рабочих.

Заметим, что Литва была аграрным краем с неразвитой промышленностью. 76 % всех жителей жили в деревне. Здесь, в условиях избытка сельскохозяйственных рабочих, эксплуатация была просто дикой. Если в 1930–1931 гг. сельские рабочие получали 400–500 литов в год, то уже в 1932 г. издаются «Нормативные условия найма», по которым зарплата батраков становится 350 литов в год, но ее можно было уменьшить и до 245.

Условия, в которых приходилось жить литовским батракам, напоминали рабские. Газета Союза литовских христианских рабочих «Дарбининкас»