— Пожар на чердаке.

— Это все из-за Майка, — пропищал Никки. — А маму вынес на плече самый большой пожарный.

— Вынес? — вскрикнула Джен. — Ты ранена?

— Нет, не ранена. Я вывела детей из дома, а потом вернулась и огнетушителем сбила пламя.

— Идиотский, между прочим, поступок, — перебил их грубый голос.

Бекки оглянулась на человека, который час назад приказал пожарным убрать ее из дома к чертям собачьим. За шлемом пожарника, облаченного в мешковатый костюм и тяжелые сапоги, угадывалось лицо Роджера Чалмерса, ныне лейтенанта Чалмерса. Он сильно изменился, этот парень, изводивший восьмиклассниц и игравший вместе с Эриком в школьной футбольной команде. Прошлой зимой Чалмерс несколько раз приглашал Бекки поужинать, но она отказалась наотрез.

— Надо было выйти из дома вместе с детьми, сразу после того как позвонили нам.

— И тогда Сиреневый дом превратился бы в груду развалин.

— А ты могла бы обгореть, если не хуже. На чердаке столько хлама, что огонь запросто мог бы обойти тебя и отрезать от двери. Поверь мне, Бекки, в таких случаях лучше всего немедленно покинуть дом.

— Огонь погасили?

— Да.

— Много разрушений?

— По счастью, совсем недавно стены и крышу покрыли огнеупорной изоляцией. Пострадали стены чердака — нам пришлось проламываться внутрь, чтобы убедиться, что пламя погасло. Благодаря твоим быстрым, хотя и сумасбродным действиям огонь захватил только один угол чердака. Советую тебе не мешкая осмотреть крышу, чтобы убедиться, что она не будет протекать.

— А… большой шкаф у северной стены… — Бекки так страшилась услышать ответ, что ей пришлось глотнуть воздуха, чтобы целиком выговорить вопрос. — Он… цел?

— Мне очень жаль. В том углу чердака все сгорело дотла.

Бекки ничего не сказала. По щекам ее текли слезы.

— Бекки? — окликнула Джен.

— Бабушкино платье. — Бекки вытерла лицо подолом рубашонки Никки. — Я держала коробку с платьем в том шкафу. Мне сказали, что кедровые доски защитят его от моли…

— Твое свадебное платье?! — Джен сунула подруге бумажную салфетку, и Бекки шумно высморкалась.

— Чепуха. Подумаешь, платье! Зато дети не пострадали, и Сиреневый дом уцелел. В магазинах полным-полно прекрасных свадебных нарядов. Придет время, куплю, что захочу.

Бекки заметила, что Майк поднял голову и в упор смотрит на нее. На его лице были написаны такое горе и раскаяние, что у Бекки заныло сердце. Собравшись с силами, она постаралась улыбнуться Майку. Что бы он ни натворил, это ее сын и она любит его.

Бекки повернулась к Роджеру.

— Мы можем вернуться в дом?

— Да, только там еще полно дыма. Детям лучше бы переночевать в другом месте.

— Я возьму их к себе, — вызвалась Джен. Младшая троица тотчас с восторгом согласилась.

— Никуда я не поеду, — подал голос Майк, впервые с тех пор как начался пожар. — Это я виноват, и я останусь помогать маме.

Бекки задумалась над тем, что сказал старший сын. И над тем, о чем он умолчал.

Майк спросил, можно ли ему поиграть с новыми друзьями на чердаке, и, какое бы отвращение ни испытывала Бекки к шайке Джо Браски, не желая новой ссоры с сыном, она неохотно дала согласие. Она знала, как притягивает детей чердак, особенно на закате. В отблесках заходящего солнца чердак со всем своим хламом и покрытой чехлами мебелью превращается в страну тайн и приключений.

Бекки шила в столовой, когда по лестнице, топоча ногами, ссыпалась вся шайка во главе с Джо Браски. За ними с руганью и воплями гнался Майк. Гости вывалились на крыльцо, и тут заверещал дымоуловитель. Бекки приказала Майку вывести из спальни девочек, а сама бросилась в кухню — за Никки и огнетушителем.

Майк пытался что-то лепетать о пари, сигаретах и случае, но Бекки не стала его слушать.

Пока Майк выводил младших на дорожку перед домом, Бекки взбежала вверх по лестнице, ворвалась на чердак и, встав на четвереньки, поползла сквозь дым к оранжевым языкам пламени. Подобравшись достаточно близко, она вскинула огнетушитель и мысленно взмолилась Господу.

Последний язычок пламени угас за несколько секунд до того, как в чердачную дверь ввалились пожарные. Миг спустя Бекки взвалили на чье-то широкое плечо, рысцой снесли вниз по двум лестничным пролетам, усадили на дорожке рядом с детьми и велели не рыпаться.

Быть может, Майк нуждается именно в том, чтобы сейчас остаться с матерью. Увидеть воочию результат своего легкомыслия и постараться все исправить. Он пока еще настолько мальчик, чтобы не бояться наказания, но — и Бекки гордилась этим — достаточно вырос, чтобы не отворачиваться от своей вины.

— Ладно. Можешь остаться. — Бекки обняла девочек и Никки. — Слушайтесь тетю Джен, ясно?

По счастью, незадолго до того девочки играли в классики на подъездной дорожке, и потому «Матильду» припарковали на улице. Джен выехала с подъездной дорожки, оставила на улице запертый «корвет» и усадила малышей в фургончик. Вскоре и пожарные, уложив снаряжение, уехали.

Бекки и Майк стояли во дворе, пока не улеглась суматоха. Тогда Бекки обняла сына и слегка сжала его плечо.

— Пойдем, родной мой. У нас много работы.

И потянула Майка за собой, но он не тронулся с места.

— Мам, — сказал он, — мне очень жаль, что так вышло.

Бекки положила руки на плечи сыну и заглянула в его глаза.

— Я знаю, милый. Знаю.

— Не надо мне было никуда ехать. — Бекки ухватилась за край сиденья, чтобы удержать равновесие, ибо Джен в этот момент лихо вывернула руль, лишь чудом не задев крылом «Матильды» телефонную будку. — Я собиралась сегодня поговорить с Майком.

— Насчет пожара?

— Нет, это мы уже уладили. Он обещал держаться подальше от этих типов и помочь мне навести порядок в доме. Я имею в виду мое замужество. Никак не могу вытянуть из Майка, почему его так злит то, что я выхожу за Райана.

— И когда ты наконец поймешь, что Майк почти мужчина? Бушующие гормоны, командирские замашки и глубокое нежелание говорить о своих чувствах. Типичное поведение созревающего юнца. Оставь его в покое.

— Может быть, ты и права.

— Я точно знаю, что права. Пусть все идет своим чередом. Майк смирится, как только решит, что твое замужество его идея. Рано или поздно ты услышишь, как он поздравляет себя с тем, что так удачно организовал твой новый брак.

— Ну, если ты так говоришь… — Бекки зажмурилась: они едва не сшибли почтовый ящик. — Вчера вечером звонил Райан. Он был в ярости.

— Должно быть, узнал о пожаре. А ведь мы с Холли говорили тебе, что не стоит от него скрывать. И кто же проболтался?

— Трубку снял Никки.

— И, само собой, сразу все выложил. Никки до сих пор не устает всем рассказывать о пожарной машине. Удивительно, что тебе так долго удавалось скрывать это от Райана. Что он сказал?

Бекки покосилась на заднее сиденье. Девочки были поглощены разговором, но тем не менее она понизила голос.

— Он был безукоризненно вежлив. Слишком вежлив. Леденяще. Я бы уж предпочла, чтобы он немного на меня покричал. Он хотел немедленно лететь домой, но я убедила его, что в этом нет необходимости.

— Ох, только не это! Ты совершила большую ошибку.

— О чем это ты?

— Такому человеку, как Райан, нельзя говорить, что без него могут обойтись.

— Этого я не говорила! Я имела в виду, что незачем Райану прерывать деловую поездку, если здесь он все равно ничего не сможет сделать. Все уже закончилось.

— Еще хуже.

— Но почему? Что за глупости!

— Обещай мне, что сегодня вечером позвонишь Райану и все уладишь. Если будешь ждать его возвращения, за оставшуюся неделю он совсем взбесится.

— Ладно. Обещаю. — Бекки скрестила руки на груди и одарила Джен сердитым взглядом. — Тебе не кажется, что пора бы уже сообщить мне, куда мы едем?

На заднем сиденье Сара и Дани разразились заливистым хохотом.

— Мы это знаем, а ты скоро узнаешь.

Зажегся зеленый свет, и Джен надавила на газ. Резко. «Матильда» в ответ протестующе фыркнула. Джен стукнула кулаком по приборной доске, и фургончик рванул вперед.