Скатываться на интим мне совсем не хотелось. Я осторожно высвободила руку, поправляя сервировку столика, и деловым тоном продолжила теоретическую дискуссию:

— Мне кажется, ты основательно продумал тему, испытывая к ней эдипов комплекс, — тебя манит загадка, но ты ненавидишь ее за недосягаемость. Как слепец в Лувре!

— Обидно. Непонятно, за что получил по носу. — Ал пересел с дивана в кресло — от меня подальше и начал сосредоточенно очищать яблоко. Я включила запись «Травиаты» на том самом любимом мной месте, где звучит мелодия прощания.

— Это, по-твоему, что? Ведь ты сейчас уверял, что великой любви нет. А есть только некий ритуальный камуфляж — брачные танцы фазанов.

— Эх, детка!.. — Он оставил яблоко и виновато посмотрел мне в глаза. — Есть. В том-то все и дело, что есть. И не только в классике, а здесь, сейчас. Но дается она избранным, как великий дар… Кто же признает себя обделенным?! Все умеют кое-как рисовать и писать письма, но Рафаэль и Байрон появляются даже не раз в столетие… Если ты делаешь успехи в постели, а к тому же вообще — славный малый, ничто не мешает тебе думать о своих чувствах как о любви. Только это совсем не то, детка…

— Как же ты намерен завоевать зрителя тем, что не знаешь сам?

— Быть Рафаэлем и понимать Рафаэля — не одно и то же. Иной раз критик объяснит тебе больше, чем предполагал сам автор. Я знаю, как любить и как быть любимым. И еще догадываюсь, как это должно выглядеть на экране.

— Будешь доснимать вместо Умберто наш индийский боевик? — улыбнулась я. — Дикси готова. Кстати, неплохая бы вышла «лав стори»!..

Ал обнял меня за плечи и протянул бокал.

— Выпьем за прошлое! За Старика, за все еще манящий нас берег мечты…

— А теперь, без паузы, — за настоящее, за твою победу, ковбой! — Мы чокнулись.

— За нашу победу, детка. Тот кадр на вокзале остался в фильме. За слезы Дикси! — И тут же, без перерыва: — За будущее без слез! Выпей, дорогая, а я потом изложу главные тезисы.

Мы снова выпили, закусывая фруктами. Алан совершенно пренебрег моими кулинарными хлопотами, не позволив даже разогреть в микроволновой плите доставленные из ресторана котлеты «деволяй». Он пришел ко мне с подарком и теперь торопился его выложить.

— Я холостяк, Дикси, — торжественно объявил Ал, словно об избрании нового президента. — Не стану дурить тебе голову, жена сама оставила меня. Мы разошлись по-дружески, она попала в хорошие руки и, кажется, счастлива. Дети устроены. Я все основательно обдумал и прибыл к тебе с предложениями — заметь, одно не исключает другого. Сосредоточься, детка. Вариант первый: ты становишься моей женой и героиней моих триумфальных лент.

Он явно волновался, выкалывая вилкой на апельсине единицу, а затем кинул его мне.

— Держи! Вариант второй — ты выходишь за меня замуж и бросаешь сниматься либо снимаешься у любых других мастеров. Возьми, это второй. — Он бросил мне исколотый апельсин. — Третье — ты остаешься свободной женщиной, но становишься моей экранной звездой. Вот!

Ко мне покатился оранжевый мячик с римской цифрой «три».

— И наконец последнее… — Ал смел пронумерованные фрукты на пол. — Ты посылаешь меня к черту!

Я подобрала ни в чем не повинные апельсины и сосредоточилась на уборке стола.

— Это так неожиданно, Ал. Нельзя же брать старую крепость с налета! Она может обрушиться в сторону осаждающих!

— Ты уже обещала кому-то руку и сердце?

— Брось, я закоренелая одиночка.

— Зря, тебе как раз пора подумать о детях.

— Алан, ты все правильно подсчитал. Мне тридцать три. Последний шанс завести семью. И, в сущности, ты мой первый мужчина. Имеешь все основания стать последним… Но… Я не очень люблю детей. И вообще…

— Не напрягайся с аргументами, а то сейчас скажешь глупость, — тактично остановил меня Алан и достал из сумки толстую папку. — Ты должна подумать. Вот сценарий, который я запускаю в сентябре. Кристин — твоя роль… Далее… в смысле импотенции. Это было временное явление. Я готов сегодня же доказать тебе справедливость своего заявления. — Он шутливо упал на одно колено у моих ног и взял за руку. — Мечтаю увидеть на этом пальчике обручальное кольцо. Знаешь, что я выгравирую на нем? «От первого и последнего».

— Спасибо, дорогой, ты просто Санта-Клаус с мешком подарков. Переночевать я тебя, пожалуй, оставлю… А сколько времени ты даешь мне на размышления?

— Оговорим сроки завтра утром.

…Я уже заметила, что события в моей жизни обычно наваливаются кучей. Видимо, они подчиняются какому-то закону притяжения, образуя островки повышенной напряженности в зияющих пустотах. Почти месяц я валялась в моей голубой спальне совсем одна, обложенная журналами и книгами, а в эту ночь она стала похожа на переговорный пункт международного телеграфа, совмещенный с гнездышком новобрачных.

Боясь напомнить о «развлечениях» с увечьями, Алан старался быть галантным. Пожалуй, излишне. А я, в свою очередь, не желая спровоцировать дикие страсти, вела себя, как недавно покинувшая институт благородных девиц невеста. Не хватало только поминутно повторяющихся: «будьте добры», «извольте», «а не тревожит ли вас моя нога?», «ну что вы, я ее даже не заметила, как, впрочем, и все остальное».

Отработав «две смены», Алан получил право немного вздремнуть. Но звонивший был не в курсе наших проблем. Схватив телефон, я пошлепала босиком в гостиную.

— Дикси, извини. Мне не следовало обижать тебя. Я все хорошенько продумал. Если они вздумают напирать, мы вместе с тобой дадим им гремучий отпор!

— Не беспокойся, Чак, даю слово, что буду отстаивать твои интересы не хуже «малышки». Спасибо, ты славный малый. Я благодарна тебе за все…

Отлично. Тяжесть свалилась с моих плеч. Прямо подарок к свадьбе. Еще уладить кое-что с «фирмой», и можно начинать новую жизнь. Не успела я прильнуть к теплому боку сопящего Ала, как снова была вызвана настойчивой трелью.

— Это Сол, детка. Я беседовал с Шефом. Он дал мне слово, что больше «работать» с тобой не будет. У него другой «объект». Во всяком случае, я прикован к постели жесточайшим радикулитом и целый месяц, как говорят врачи, проваляюсь дома. Звони, проверяй, если сомневаешься. А в сентябре «комиссия» соберется, ты явишься в Рим, мы рассмотрим твои «иски» и, надеюсь, придем к общему соглашению, тем более что на носу октябрь — заключительный срок твоего контракта. Гуд бай, крошка. Успокой свои нервы и подумай о хорошем муже… Звони, если померещатся за спиной страшные тени. Или узнаешь о хорошем лекарстве для моей спины.

— Спасибо, Сол. Ты объявился очень кстати. Я как раз начала курс успокоительных процедур. Твоя программа придает мне уверенности. Не грусти, я буду часто звонить… Да, попробуй пчел. Лучше живых. Сажаешь на больное место — и бац!

На кухне за чашкой ночного кофе я пролистала сценарий Ала, выискивая куски своей роли. Это была история женщины, попавшей из низов общества в заоблачные выси калифорнийских хищников. Став женой расчетливого и бессердечного дельца и осознав трагизм своей ошибки, Кристин уплывала в океанскую даль на яхте, хитроумно обрубив все пути к отступлению. Бедняжка погибала, отвергнув подаренную ей роскошь и любовь мужа, замешанную на стяжательских инстинктах… Да, придется основательно проработать характер, чтобы проникнуться духом ненависти к образу жизни сильных мира сего. Я с удовольствием вспомнила изящную «Лоллу» и связанные с ней ощущения привилегированности, а также собственное австрийское имение. Но это же шикарная роль! Дождалась, Дикси!

С бокалом шампанского я села на кровать, рассматривая спящего Алана. Край шелкового одеяла едва прикрывал его бедра, оставляя для обозрения скульптурно вылепленный торс. Кто бы мог подумать, что парень с рекламы сигарет увлечется «большим кино»? Но ведь занялся же Рейган большой политикой, а Дикси Девизо собирается сделать шаг из «порно» на экран Каннского фестиваля… Крепкое тело, спокойное мужественное лицо человека на взлете жизни — у него еще масса времени в запасе. Что ж, и мне еще не поздно начать все заново. Атласный пеньюар послушно соскользнул на ковер от одного движения плеч, и в зеркале предстала та, что так и не сумела распорядиться «личным капиталом». Лет пять — семь у меня в запасе есть — достаточно, чтобы успеть завоевать Олимп…