— Медянка, белый перец и болиголов… — Выдавил из себя декан.

— Как по мне, так звучит как приправа к блюду. — Пожал плечами темный эльф. — Желаю удачи в поиске виновников этого ужасного злодеяния. Учитывая, что страшная отрава, по вашему, состоит из трех специфических компонентов, думаю, придется здорово поднапрячься, чтобы доказать виновность студентов, а не кого‑то из ее давних недоброжелателей, например из числа преподавателей, которые могут быть в курсе… Тоже сомнительный результат для Академии… Но главное… Помнится, по правилам, отстраненный от занятий студент или группа все же имеет право сдавать промежуточные экзамены… Согласитесь, чем бы не закончилось внутреннее расследование, обидно будет осознавать, что студенты вполне в состоянии справится с трудностями освоения магии и без помощи мудрых преподавателей Академии…

Это был удар «под дых». Жесткий и тщательно выверенный. И направлен он был скорее на будущее, чем на настоящее — этому делу, скорее всего, уже придано некое высокое ускорение, и на него наверняка обратят внимания те, кому учебный процесс отродясь интересен не был. Скорее, там любят поучать других, чем учиться… Тут важно было продемонстрировать декану, что далеко не все и не всегда будут поступать так, как он ожидает. Сержи не сомневался, что они в состоянии выиграть эту битву. Теперь он мыслил глобально, планируя войну. Пойди декан на попятный сейчас, это означало бы всего лишь временное перемирие… Перемирие, которое теперь его устраивало, когда на кон стала репутация его обожаемого учебного заведения… Но он не мог… Похоже, что не мог…

— Рад, что вы так заботитесь о репутации Академии, Сеерижжаккаад. Ситуация и вправду сложилась прискорбная…

— Видимо, я не до конца все же понимаю человеческий язык… Потому что скорбь и чих госпожи Рэссер в моей голове как‑то не увязываются… — Перебивать декана было нехорошо, но Сержи, по большому счету, было уже плевать.

— А если бы аллергия госпожи Рэссер имела более тяжелую форму?

— А если бы на нее метеорит упал? Тогда тоже было бы объявлено следствие с исключением нашей группы из учебного процесса?

— Не нужно ерничать, Сеерижжаккаад, — твердо сказал декан. — В этой истории достаточно косвенных улик, указывающих на вашу группу. Хотя бы то, что вы единственные, кто смог написать эту контрольную за двадцать лет преподавания госпожи Рэссер. Все. Свободны.

— Вот же бред! — бушевал Голан.

— Я нечто подобное слышал в последний раз, когда сыпанул в костер шаманов не тех грибов… — поделился воспоминаниями Баргез.

Разговор происходил на общей кухне отщепенцев, где все с нетерпением ожидали возвращения старосты. Уютно попыхивал чайник на огне, а Дуча, Салли и Налинна пытались приготовить нечто интернациональное, в чем им по мере сил помогал Баргез. Но весело играющие язычки огня не могли скрыть общей нервозности.

В целом группа восприняла известия благосклонно, а местами даже и радостно — ведь теперь можно было какое‑то время не посещать занятий, а уж с успеваемостью, как и предрекал Сержи, вопросов не будет. Может, даже и хвосты подтянут…

— Нам все равно бы влетело… И так, и так… — сказала Салли. — Уж нам завал этой контрольной никто бы не простил — и была бы первая показательная порка за двадцать лет… Может, даже и к лучшему, что так совпало — закрыли сразу опасность по этой контрольной, и за наше выступление…

— Ты еще скажи, что за все наши прошлые и будущие прегрешения… — буркнула Налинна. Ее несколько расстраивало, что не получится сегодня покрасоваться в новом платье.

— И скажу, — кивнула Салли. — Сами же будут выглядеть идиотами, если после этого будут к нам цепляться.

— Будут–будут… — «утешил» Тридрилл.

Гремлина мучали противоречивые чувства. С одной стороны он знал, что сработал чисто, и что даже если к официальному расследованию подключат магический магистрат (а так и должно быть, если следовать букве устава), его следов там не найти. А это значит выставление Академии в на редкость неприглядном свете, что само по себе можно считать отличной шуткой. Но, с другой стороны, «карантин» обязывает теперь сидеть «тише воды, ниже травы» и даже не пахнуть как то, что порой прячется в траве… Скучно… Но ничего не поделаешь — ставки слишком высоки.

— А мне объяснит кто‑нибудь, что означает этот самый «карантин»? — весело спросила Дуча. Вот уж кто точно был рад такому повороту событий, точнее, отмене предстоящей контрольной по темпестологии.

— Как бы тебе сказать… — задумчиво протянул Сержи. — Когда люди создавали эту свою Академию, то еще думали, что она действительно будет магической кузницей, а не отстойником для отпрысков светской элиты. А посему озаботились создать свод правил, который будет держать местных воспитанников в узде. Сама понимаешь, предвидь они реальное положение вещей, ничего бы такого не было…

— Это ты так ненароком пнул людскую способность к предсказаниям? — уточнил Баргез.

— В том числе. Первым ректором Академии, кажется, был именно мастер предсказаний… И по результатам его правления можно с уверенностью сказать, что он не разбирался ни в магии, ни в предсказаниях, ни в учебном процессе, но зато был блестящим лизоблюдом, а посему просидел на своем месте благостные тридцать лет, в отличие от идущего вслед за ним профессора, осмеливавшегося спорить с высочайшими советниками… Как всегда, одним словом, но к делу это не относится…

Так вот, авторы первых правил отлично осознавали, что маг без диплома — это все равно маг, и он вполне в состоянии совершать серьезные поступки, влияющие на жизнь государства… Это, как говорит Баргез, обоюдоострая ситуация, в смысле, что ученик совершивший подвиг во благо короны, точно так же удостаивается… Ммм… Серьезного отношения… Пристального. Но нас касается именно оборотная сторона правила — к студентам, заподозренным в преступлениях, заранее относятся, как к особо опасным подозреваемым, а посему частично изолируют от общества. На практике это означает «карантин» — недопуск к занятиям, запрет на покидание столицы и более чем ограниченную возможность покидать территорию Академии. В идеале, мы вообще должны сидеть все по своим комнатам и ждать плановых вызовов на беседы со следователями магического магистрата…

— А вот фиг им! — рявкнул Струк.

— Конечно, фиг… — пожал плечами Сержи. — Но именно этого от нас теперь и ждут. Разумеется, магический магистрат никто в известность ставить не будет — такого повода выставить себя на всеобщее посмешище до сих пор еще не было… Но если нас, скажем, поймают за нарушением карантинного режима, то это станет отличной возможностью поставить точку в деле нашей группы. Навсегда. Потому что нарушение правил Академии — это уже серьезное преступление, в отличие от чиха госпожи Рэссер.

— Можно подумать, мы за город каждый день шляемся… — возмутилась Салли, которая уже напланировала себе парочку вылазок на природу, пока совсем не похолодало.

— До сих пор у нас не было для этого свободного времени… А теперь его куча…

— Ла–а-адно… Как нам выбираться из этой лужи? — осведомился Маури.

— А никак… — все так же пожал плечами Сержи. — Нам надо быть готовым к промежуточной аттестации. Я не зря вбросил идею об успеваемости — меньше всего Академии надо, чтобы в обучении магии справлялись без нее…

— А не проще нас завалить на экзаменах? — усомнилась Салли.

— Не проще, — ухмыльнулся Сержи. — По тем же правилам, экзамены у подвергнутых карантину принимает специальная комиссия и следит, чтобы задания не отличались от общего уровня. Понимаете? Они сами себе этим вырыли тут яму — хотели перестраховаться от отставания по уважительной причине, а в результате не могут дать нам задания завышенной сложности.

— Как‑то все это слишком идеалистически звучит… — сморщился Лоувель. — Мы делаем ставку на то, что они сами будут соблюдать свои же правила, в то время как люди никогда этим не отличались — им проще выдумать новое правило, или сделать какое‑нибудь специальное исключение для себя лично.