В этот раз Дуча подсела вперед, намереваясь заработать себе оценку на будущее, чтобы потом можно было не отвлекаться, а ее место занял Тридрилл.

Уважительно глянув на уже размеченный овал, гремлин заговорщицки пропищал:

— Я тут новую песенку с утра слышал…

— Всегда подозревал, что ты в душе меломан, — меланхолично отшутился Сержи, не отвлекаясь от работы.

— Да не… Она опять про нас…

— Надеюсь, ты их все записываешь? Будет, что вспомнить потом… — эльфу было не очень интересно, какое очередное «произведение искусства» было создано в их честь и славу. Все равно в своем подавляющем большинстве они были банальны и однообразны.

— Ты правда думаешь, что стоит конспектировать заметки о том, как именно гномы используют свои бороды? Это небезопасно… — гремлин все еще пытался заинтересовать эльфа, хотя было уже понятно, что в этот раз раскрутить Сержи на пакость не получится… Тем более, с применением его дощечки.

— По–моему, такое уже было и не раз… Они ими подметали полы, мыли посуду, терли друг друга в бане… Что может быть банальнее чем шутка о гноме и бороде? — последний вопрос эльф философски адресовал небу, точнее потолку над своей головой.

— Ну нельзя же это спускать! — гремлин решил прямо перейти к делу.

— Нельзя вот так реагировать на любую мелочь — это ниже нашего достоинства. Пусть развлекаются своими песенками. Вот плакат с эльфами — это был уже перебор… Хотя Налинна там получилась очень даже ничего… Явно профессионалу заказывали — тут таких художников нет. Если мы будем огрызаться на каждую мелочь, то у нас не останется сил и времени на серьезные вещи. Плюс, банальный шанс прокола и повышение вероятности, что нас высчитают. И вообще — чего это ты с этим ко мне? С шутками про бороды — к гномам. Голан и Струк порядком заскучали в последнее время… Но тебе ведь не их реакция нужна, правда? Да и поборником чести и достоинства тебя назвать трудно. Что, ищешь повод для новой пакости? И хватит так коситься на мою дощечку!

— Скучно с тобой! — надулся Тридрилл и скрестил руки на груди. — Да разве интересно смотреть, как наша парочка пойдет и разнесет чью‑то комнату? Ну и жалобы, опять же — несолидно… Мне просто обидно, что ты каждый раз уничтожаешь готовые овалы с проклятием, вот и хотел предложить более рациональный способ их использования…

— Тридрилл… — эльф отложил инструмент и внимательно посмотрел на гремлина. — Меньше всего я хочу, чтобы мои игрушки попали тебе в руки. Тогда уж точно не отмоемся. Куда уж там гномьему погрому…

Преподаватель тем временем вещал о своем:

— Коэффициент проницательности проклятья во многом схож с поражающим коэффициентом боевого заклинания. Только в отличие от грубой боевой магии, где оный коэффициент достаточно легко рассчитать прямо по ходу боя для каждого заклинания, для проклятий — это куда более тонкая материя…

— Мне вот интересно, а может преподаватель по проклятиям хотя бы на одном уроке не попытаться пнуть боевую магию? И наоборот? — шепнул Валек Баргезу.

— Сомневаюсь, — хмыкнул орк. — Очень обоюдоострая философская проблема, я бы так сказал, дополняя любимое высказывание Карикуса. — Будь сейчас лекция по боевым основам, преподаватель бы сказал, что в отличие от коэффициента проницательности проклятий, поражающий коэффициент — надежная штука, на которую можно положиться в бою…

— Основой коэффициента проницательности, конечно же, в первую очередь служит личный талант мага, тип проклятия, сила, вкладываемая в него, опыт применения данного конкретного проклятья… — продолжал преподаватель.

— Я пока не уловил разницу. — Хмыкнул Баргез.

— В случае боевой магии сила, вкладываемая в заклятье, выводится за скобки в начало уравнения. Она не влияет на сам коэффициент, — гордо ответил на незаданный коварный вопрос преподаватель.

— И все? — Ответ аудиторию явно не удовлетворил.

— Нет, это только по основам. В боевой магии не учитываются нюансы щита противника и окружающие условия… — преподаватель не сдавался.

— Ну да, потому что вражеский щит берется за конкретную величину, которую нужно пробить, а окружающая среда на боевые заклинания не влияет… — Друххуку все эти хождения вокруг да около не слишком нравились…

— Вот и я о чем! — не сдавался наставник. — В проклятиях это все тоньше, и нужен куда более точный расчет. Плюс, обязательно нужно учесть возможное влияние среды…

— Хорошо, когда есть возможность заняться расчетами, не отвлекаясь на такую ерунду как бой! А то очень уж он требует к себе внимания… — осклабился орк, в то время как преподаватель стремительно искал пути к отступлению.

— Да, подготовка и наведение проклятий требуют значительно больше времени и аккуратности, но и результаты у них значительно лучше…

— Вы можете привести конкретные примеры боевых заклятий и проклятий одного уровня и типа, чтобы их результаты имели именно значительную разницу? — деловито осведомилась Налинна, подняв руку в знак вопроса. Преподаватель стушевался вконец. Не знаем — была тому причиной его молодость и неопытность (он читал этот курс впервые — седой мэтр, который должен был взять под свое крыло отщепенцев, неожиданно приболел в начале года), необычные вопросы, которые не должны были задавать новички на «азах», или то, что задает их особа, известная всей Академии в первую очередь своей изумительной фигурой… От таких особ нечасто ожидаешь коварных вопросов… Коварных в области магии, разумеется… Преподаватель чуть ослабил воротничок своей мантии.

— Ну, под значительной разницей я имел ввиду то, что проклятия подразумевают намного более широкий спектр воздействия и полученных результатов…

— Иными словами, виды порчи, а не ее глубину? — Налинну мишура не интересовала.

— Ну… Да. — сдался наставник.

Одним словом, занятие шло своим чередом — преподаватель делал вид, что он дока в проклятиях, а учащиеся — что им интересно.

— Что мне действительно интересно, так это понять, к чему был весь этот балаган? — буркнул Тридрилл, когда урок закончился. — Ну ладно, профессор Амадей заболел, так поставили бы кого‑нибудь еще толкового, а не этого бездаря. Он хоть кого‑нибудь, кроме себя самого, способен проклясть?

— Кафедру! — уверенно сказала Налинна. — Для кафедры — это сущее проклятие!

— Разве что…

— Ты действительно считаешь, что нас тут всерьез собираются учить таким вещам? — с безразличием в голосе спросил Сержи. — То, что в расписании на год стоит опытный преподаватель, совершенно не значит, что он будет передавать нам все свои знания. Это в первую очередь означает, что он точно знает, что стоит давать, а что — нет. Замена это подтверждает — этот оболтус гарантированно не сболтнет ничего лишнего просто потому, что он сам ничего не знает. В случае другой замены этот фокус мог бы не сработать…

— То есть?

— Вспомни вчерашнее занятие по рунам. Господин Транн не пытался делать вид, что мы — самые обычные студенты, как это принято на всех остальных занятиях. Он не пытался впихнуть в нас стандартную программу или приравнять друг к другу… Есть и другие, кто не пытается, хотя и в меньшей степени, но главное — они все равно не выходят за пределы академического курса азов. Им запрещено. Запрещено учить нас магии. Этот эксперимент провалился с самого начала, просто тогда ни у кого не хватило духу признать ошибкой задумку кого‑то из вышестоящих шишек — поэтому нас не разогнали. Но это не значит, что о нас забыли. Для них наилучшим решением будет пропустить нас через себя, как через пищеварительный тракт. С тем же результатом в финале. И тут же о нас забыть. А вот учить проклятиям или боевой магии… Они предпочтут ботанику — вреда меньше.

— Ну, это им так кажется… — уверенно сказала Дуча.

Группа молча брела в сторону следующего занятия. Сказанное старостой не было в новинку, но, по крайней мере, никто не думал до сегодняшнего дня, что от них будут избавляться именно таким образом. Жестокие контрольные — это вызов. Вызов их воле, вызов интеллекту. Вызов им как личностям, от которых нельзя просто отмахнуться. Они не ожидали пренебрежения… Пренебрежения, за которым последует вполне логичное пожимание плечами на выпускном экзамене, дескать, что еще взять с этих нелюдей… Вон, давали им лучших преподавателей, а в итоге… Пшик…