— Я мог бы познакомить тебя с парочкой налетчиков, им как раз нужен профессионал-полицейский. Будешь иметь хорошее, качественное преступление, какие любил совершать твой дед.

— Да ладно, ладно, — рассмеялась я. — Бог с ними, с налетчиками. Ну не лежит у меня душа к этим пригородам, вот и все. Да и позволить я себе этого не могу, не те средства. Интересно было бы знать, откуда Бутс взял столько денег, чтобы перебраться в Стримвуд?

Майкл обхватил ладонями мое лицо и поцеловал.

— Окажи мне услугу, Вик, не спрашивай его об этом сегодня, хорошо?

Я отстранила его и забралась в «шеви».

— Можешь не волноваться. Мама научила меня, как надо вести себя в обществе. Ну пока, увидимся на балу.

Майкл постоял секунду, потом вскочил в «корветт» и сразу дал газ. Несколько раз мигнул фарами и, скрежеща покрышками, рванул в направлении Белмонта.

На автостраде Кеннеди я потеряла Майкла. Конечно, он мог позволить себе восемьдесят в час — к нему дорожная полиция не станет придираться, не то что ко мне. Однако у поворота на Северо-Западную автостраду он подождал меня и потом, пока мы кружили по холмам, что возвышаются на юго-западе Чикаго, я уже не теряла его из поля зрения.

Думаю, без него мне вряд ли удалось бы найти поместье Бутса; во всяком случае, пришлось бы изрядно покружить. Вход в усадьбу — с извилистой улочки без названия — был скрыт за оградой из кустарника, я его и не заметила. Поэтому для меня явилось полной неожиданностью, когда Майкл на скорости в шестьдесят миль резко тормознул и, круто свернув, скрылся в дыре кустарниковой изгороди. Я вынуждена была повторить его кульбит. Ох, мальчишки всегда мальчишки!

Он подождал меня у ворот — примерно в десяти футах от двери, в которую я тоже нырнула. Кустарник, вытянувшийся вдоль подъездной аллеи, скрывал десятифутовую ограду, примыкающую к воротам. А на случай, если бы кто-то попытался прорваться через такую защиту, у ворот стояла парочка помощников шерифа, готовых пристрелить любого незваного гостя.

— Извини, Вик, — с виноватым видом произнес Майкл. — Мне казалось, этот поворот должен быть дальше, примерно через полмили. Я не должен был выкидывать такой опасный трюк.

Один из помощников шерифа потребовал мое приглашение, и Майкл тут же вмешался.

— Оставьте ее, она со мной, — сказал он.

— До сих пор я как-то этого не замечала, — отпарировала я и полезла в карман за приглашением. Но охранник махнул рукой, даже не взглянув на него.

Предположение, что я якобы завишу от Майкла, не улучшило моего настроения. Я снова забралась в «шеви» и, пока Майкл, прохаживаясь вокруг своего «корветта», болтал с мужчинами, так рванула вперед, что гравий брызнул из-под колес. Я еще успела заметить, как Майкл садится в «корветт», но тут поворот дороги вывел меня на неширокое шоссе, с обеих сторон окаймленное деревьями.

В это лето многие посевы погибли от засухи, но Бутса, похоже, это не коснулось. Листва на деревьях была пышной, ярко-зеленая трава — густой. Вдали виднелось кукурузное поле. Конечно, если ты председатель окружного совета, всегда можно позаботиться о том, чтобы на твои владения регулярно подавалась вода.

Дорога сделала еще один поворот, и я оказалась на пикнике. Музыка слышалась еще от самых ворот. Теперь за главным домом я увидела большую эстраду, а на ней музыкантов в голубых блейзерах с соломенными шляпами на головах. С другой стороны дома лениво поднимался дымок, доносился запах жареного мяса. Похоже, Бутс принес одну из своих коров в жертву Розалин и ее делу.

Помощник шерифа, размахивая проблесковой лампой, указал мне место для парковки — огромную площадку к северо-востоку от дома, забитую машинами. Может быть, это было пастбище — что-то подобное я видела, когда ходила в скаутах, тогда мне было одиннадцать. Несмотря на присутствие полицейских — а может быть, именно поэтому, — я тщательно заперла машину.

Майкл нагнал меня, когда я уже подходила к толпе гостей перед домом.

— Черт возьми, Вик, ты почему сегодня такая колючая?

Я обернулась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Слушай, Майкл, я заплатила двести пятьдесят долларов за весьма сомнительное удовольствие присутствовать на этом спектакле. Я не твоя подружка, не крошка, которую ты можешь сунуть под мышку, и пронести мимо охранников.

— О чем ты, черт побери? — Он поморщился.

— Ты обращаешься со мной, как с каким-то ничтожеством. Сначала просто не замечаешь меня, а потом заявляешь полицейским, чтобы не проверяли моего приглашения, потому что я, видите ли, с тобой. Мне это не нравится!

Он вскинул вверх руки.

— Вик, ну я же хотел оказать тебе услугу. Хотел, чтобы эти ребята не докучали тебе. Мне и в голову не пришло, что тебя это обидит, иначе б я и пальцем не пошевелил.

Он направился к остальным гостям. Я за ним, злясь на себя ничуть не меньше, чем на него. Допустим, мне не понравился трюк с поворотом, но это не причина, чтобы так заводиться. Может быть, я не могу успокоиться из-за Элины? Или мне просто здесь не нравится? Не исключено также, что у меня плохо с юмором.

В последний раз, когда я видела Бутса на публике, произошел довольно-таки неприятный инцидент. К Бутсу слишком быстро подошел какой-то человек, и один из его телохранителей разбил ему нос. Неизвестный обвинял Бутса в убийстве дочери, поговаривали, что он не в себе. Надо отдать Бутсу должное — он разыскал пострадавшего в больнице и заплатил за его лечение. Но, с другой стороны, для чего он вообще держит телохранителей?

Это лишь один из недавних эпизодов, связанных с его именем. Мигер завязан в десятках дел и предприятий штата, в основном таких, где каждый может молниеносно разбогатеть, если знает, как не платить налоги и выйти сухим из воды. И еще, он пальцем не шевельнет за просто так. Он бы не стал спонсором Розалин, не окажи она ему какой-нибудь существенной услуги.

Мы с Роз никогда не были близкими приятельницами. Когда я еще работала в полицейском управлении, Роз организовала общину в Логан-сквер. Мы с ней провели несколько семинаров по юрисдикции и обществоведению — некоторые азбучные истины для населения — от получения жилья до общения с иммиграционными службами. Роз — яркий, энергичный, искусный политик. И необыкновенно честолюбива. Значит, может и в постель с Бутсом лечь, если это поможет ей расширить сферу влияния за пределы Логан-сквер. Я все это знала и раньше. Так почему же теперь завожусь?

Я направилась сквозь толпу у эстрады к яркому тенту. Навстречу мне шли молодые дамы в таких коротких мини-юбках, что дух захватывало; в руках у них были подносы с закусками. Да, усмехнулась я про себя, костюмчики как раз под стать такой феминистке-активистке, как Роз. Я подошла к бару и взяла себе ром с тоником. Со стаканом в руке я бесцельно слонялась среди толпы. Позади тента с закусками собралась большая группа людей, своими разговорами заглушающих даже звуки оркестра. Немного дальше виднелись холмы, невозделанная земля, а еще дальше — лесок.

Несмотря на то, что здесь не было асфальта и не хватало стульев, большинство женщин были в нейлоновых платьях и в туфлях на высоченных каблуках. Две из них, правда, подготовились получше — достали какое-то одеяло и теперь расселись на нем, вытянув длинные, стройные загорелые ноги и, по-видимому, наслаждаясь сознанием собственной красоты. Я их узнала. Это были Ле Анн и Клара.

— Вик! — радостно закричала Клара. — Иди к нам. Эрни говорил, что ты должна прийти. Посиди с нами. Ле Анн беременна, поэтому мы прячемся от солнца.

Я на минутку остановилась около них. Если Ле Анн беременна, значит, Клара очень скоро последует ее примеру. Эти две были неразлучны с самого детства и теперь, выйдя замуж за Эрни и Рона, жили по соседству в Оук-Брук и постоянно ходили друг к другу в гости: позаимствовать что-нибудь из одежды, выпить чашечку кофе или чтобы дети поиграли вместе. У Клары были светлые вьющиеся волосы, у Ле Анн — прямые и темные, но они казались неразличимыми в своих костюмчиках от Анн Клейн.