Внезапно земля стала подрагивать, морщиться, затем подниматься и опускаться. Изгороди задрожали и треснули. Через секунду подземные толчки стали неистовыми. Небо потемнело, а отдаленное пение зазвучало болезненно, грустно.

Изгороди вырывало с корнем, из-под них летели комья земли. Раздался страшный треск, Брэк повернулся и увидел, что красивый белый храм закачался, дрожа всеми колоннами. Огромная трещина прошла через одну из колонн, расколов ее пополам. Крыша стала рушиться.

Камни полетели в разные стороны. Лампа потухла. Еще одна колонна разлетелась на куски. Один кусок с грохотом рухнул рядом с Брэком и лежащей без сознания Шаной.

Брэк взвалил девушку на плечо и, пошатываясь, спустился с рассыпающихся под ногами ступенек храма. Он чуть не свалился в разверзшуюся в земле расщелину.

Брэк рухнул на траву, земля поднималась и опускалась под его ногами. Небо, казалось, корчилось и готово было упасть на землю, а боги по-прежнему следили за происходящим.

«Какие-то особенные лица, — подумал Брэк в полузабытьи, — угрюмые и необычайно глупые. Грубые крестьянские лица… Крестьянские лица».

Сад Пома раскололся, трещины потянулись во все стороны. Одна открылась под ногами Брэка так, что ноги его оказались на разных сторонах расщелины. Брэк перенес вес тела на одну ногу и стал балансировать на краю излома. Поддерживая лежащую на плече Шану, он рванулся и перепрыгнул через раскрывшуюся в земле бездну, откуда исходил отвратительный запах. Небо становилось все темнее. Где-то колотили крыльями по воздуху металлические птицы.

В глазах у Брэка тоже потемнело. Он понимал, что вот-вот умрет. И еще понимал, что эти странные возвышающиеся над ними лица богов — последний шанс к спасению. Если бы только он не был так измотан! Если бы только он мог найти выход…

Храм уже превратился в руины. Камни падали в трещины в земле, и не было слышно даже звука падения, словно они улетали в бездну. Брэк дышал как загнанный зверь, крепко прижав к себе Шану. Он онемело смотрел на богов. Крестьянские лица…

Тьма поглощала сад. Но за головами богов забрезжил грязно-оранжевый свет. Словно от костра в том месте… которое, как казалось Брэку, он обязательно узнал бы, если бы не был загнан.

Шана застонала. Брэк зарычал, вглядываясь во тьму. Времени оставалось все меньше.

Крестьянские лица, смотрящие вниз — откуда? Из какого места? Крестьянские лица…

И вот когда крошечный мир сада превратился в сплошные руины, а грохот раскалывающихся земли и деревьев заглушил все остальные звуки, Брэк захохотал как безумец. То, что пришло ему в голову, то, что он задумал, было в самом деле безумием. Но другого выхода варвар найти не мог. Безумие лучше, чем слепая жестокая смерть.

Брэк вытянулся, задрал вверх руки… и схватился за рыжую бороду бога в небе.

Он глубоко запустил руки в бороду, вцепился в нее насмерть.

Бог закричал, дернулся, потянул. Внезапно Брэк, с Шаной через плечо, стал подниматься вверх.

Он понесся прочь от вздымающейся земли, прочь из руин сада, несомый волшебной силой.

Варвар посмотрел вниз. Сад становился меньше. Ему показалось, что труп колдуна провалился в длинную расщелину в земле на дне… на дне чего?

Все померкло.

Первое, что услышал Брэк, был громкий вопль. При других обстоятельствах это рассмешило бы Брэка. Он почувствовал, что тяжесть упала с его плеча…

Испытывая сильное головокружение, он открыл глаза. И увидел, что стоит в домике дровосека, держась рукой за рыжую бороду бога. Нет, не бога, а просто огромного, с вытаращенными свирепыми глазами человека в грубой одежде. Человек осыпал Брэка проклятиями и пытался вырвать из его руки бороду.

Голова Брэка кружилась, но он разглядел, что дверь домика открыта. На дворе лил дождь, а за спиной трещал огонь.

Теперь варвар понял, что когда смотрел на богов из сада Пома, то видел этот оранжевый свет огня за их головами.

Второй человек держал в руках расшитую шелковую ткань Пома. Она была порвана в нескольких местах. А одним из кусков шелка этот человек, как платком, обвязал голову.

Это были не боги, а всего лишь лесные разбойники. Те, о которых рассказывала Шана…

— Шана! — позвал Брэк громко и увидел, что девушка почти голая лежит у его ног. Брэк провел по лицу ладонью. Кожа ужасно болела, обожженная при взрыве птицы. Сад Пома опускался и трясся, потому что… Варвар не понимал почему… Потому что эти бродяги-грабители залезли в дом и подняли с пола первый и единственный предмет, представлявший видимую ценность, — шелковую ткань Пома.

Почему грабители не полезли внутрь сада, Брэк не знал. Возможно, потому, что они просто взяли шелк в руки, а не встали на него ногами. Варвар слишком устал, чтобы разрешить такую запредельную тайну. Одно он знал точно — схватившись за бороду бога, он вытянул себя и Шану в реальный мир из страны, спрятанной на куске ткани.

Одноглазый разбойник сделал знак приятелю и положил руку на длинный изогнутый нож, висящий на поясе.

— Откуда ты взялся? — спросил одноглазый сквозь желтые зубы. — Откуда?

— Голая девица и дикий человек появились из ниоткуда — это демоны! — воскликнул рыжебородый. Брэк подумал, что вот-вот упадет в обморок. Эти двое — страшные противники в любое время. Они производили впечатление абсолютно безжалостных людей. А в его положении он не смог бы их одолеть. Все, что можно сделать, — это воспользоваться их страхом. Сделав усилие, Брэк наклонился вперед и взял за ножку перевернутый стол. У него хватило сил лишь на то, чтобы размахнуться им.

Но большего и не требовалось. Бандиты с криком вылетели из домика, и через секунду раздался топот копыт удаляющихся коней.

Брэк поднял обрывки шелкового сада и бросил их в тлеющие угольки костра. Тотчас из камина взметнулся черный вонючий дым. Дым наполнил хижину, глаза Брэка заслезились. Это было зловоние преисподней. Разломав стол о бедро, варвар подержал обломки над камином и подождал, пока дерево занялось. Раскидав горящие обломки стола по комнате, он поднял Шану, ее драгоценный мешок и свой меч — теперь остывший — и вышел из домика.

Когда он спустился к реке, за спиной послышался треск. Домик пылал. Тут Брэк поскользнулся в грязи и упал. Сил подняться у него уже не было. Закрыв собой девушку, он укачивал ее, как ребенка, стараясь защитить от дождя, холода и темноты.

Солнце припекало, трава была высокой и мягкой. Последний поцелуй Брэка и Шаны длился целую вечность.

Наконец они поднялись. За спиной у них вырисовывался у горизонта край леса, из которого они вышли несколько дней назад. Но спутники не оглядывались. Они смотрели на развилку дороги, обозначенную указательным столбом с двумя стрелками.

Солнце стояло высоко и припекало. Над лугом жужжали насекомые. Брэк и Шана остановились у распутья. Вдалеке вдоль дороги, идущей влево, мужчина и женщина косили траву. Тявкала собачка у фермы. Какой-то старик проехал по дороге на грубой телеге.

Облаченная в одежду из пресловутого мешка, девушка вынимала из волос травинки. Брэк подумал, что она прелестна. Он с некоторой неохотой кивнул на правую развилку дороги:

— Теперь мне туда, на юг.

— Да, Брэк. Другая дорога ведет в Теннгил, к ферме моего двоюродного брата. — Девушка положила руку ему на плечо. — Я не буду просить тебя, чтобы ты взял меня с собой, потому что ты не тот человек, который подолгу путешествует с кем-нибудь в компании.

— А я не буду просить тебя уйти, потому что я не могу…

Брэк неуклюже наклонился, взял ее за подбородок и поцеловал. Варвар долго смотрел в ее глаза, вспоминая жар сегодняшнего утра на лугу и их ночи в мрачном лесу, откуда, как казалось им несколько раз, они никогда не выберутся.

Шана потянулась, чтобы поцеловать его еще раз. Брэк почувствовал боль сожаления и на секунду заколебался. Но в ушах его зазвучала песня Курдистана, напоминающая обворожительное пение женщины, но слаще, чем в заколдованном саду Пома.