— Это свадебная фата твоей бабушки, — довольно пояснила Джулия. — Это кружево изготавливают специально для свадеб монахини одного монастыря. Примерь ее, дорогая, но тебе нужно что-то, чем ее можно закрепить, — твои волосы слишком тонкие и шелковистые.

Она встала, подошла к серванту и достала зеленоватую шкатулку с драгоценностями. Она выбрала изящную диадему в виде цветов апельсина, выполненную из мелких жемчужин и серебряной филиграни.

— Примерь ее, — отрывисто сказала она.

Делла нерешительно надела диадему поверх фаты и повернулась к зеркалу.

Ее щеки были совсем бледными от волнения, которое она тщетно старалась подавить. Длинная роскошная фата была украшена простым обручем из жемчужин, это придавало ей удивительно воздушный и романтичный облик. Лили, должно быть, выглядела точно так же, когда бежала навстречу Камелоту, подумала она, но ведь Лили в конце концов умерла от любви. В реальной жизни люди не делают ничего столь же драматичного. Они просто позволяют вовлекать себя в совершенно невыносимые ситуации.

Она посмотрела на свое отражение и почувствовала себя глубоко несчастной. Вот как она будет выглядеть, когда пойдет вдоль по боковому пределу маленькой нормандской церкви в деревне Саггарт. После веселой свадебной церемонии, без сомнения, их попросят задержаться у дверей церкви, улыбки застынут на их губах, Рекс будет держать ее за руку, а деревенские жители будут наслаждаться всем этим спектаклем, потом фотограф из местной газеты снимет счастливую пару.

Делла закрыла глаза и услышала, как Джулия что-то одобряюще бормочет с кровати. Теперь, не услышав от Деллы-Линн никаких возражений по поводу свадьбы, Джулия употребит всю свою неисчерпаемую энергию на то, чтобы ее планы как можно быстрее осуществились. Ее теперь ничто не остановит, разве что холодный отказ выходить замуж за Рекса, но это, конечно, было невозможно.

К облегчению Деллы, Джулия, наконец, позволила ей снять украшенную драгоценностями диадему и положить фату в коробку.

— Ты так похожа на свою маму, когда она была примерно твоего возраста, Линн, — заметила старая женщина. — Да, она была очень красива. Я помню, я ужасно ревновала к ней, когда она впервые у нас появилась. Мужчины всегда кружили вокруг нее, а на меня никто не обращал внимания. У меня не было ни шарма, ни непринужденности в общении. Неудивительно, что Дермот влюбился в нее как мальчишка, а после того, как они переехали в Англию, я осталась дома, чтобы присматривать за домом твоего дедушки. Ты помнишь своего дедушку, Линн? Ты всегда была его любимицей.

Делла снова испытала уже знакомое ей чувство приближающейся опасности. Вот и еще одно испытание, Жизнь в Саггарте казалась преисполнена скрытых опасностей, и она с неизведанной до того ясностью поняла, насколько бдительной ей надо быть, чтобы никто не раскрыл ее невольного обмана. Впрочем, сама формулировка вопроса дала ей ключ к тому, как на него нужно ответить.

— Нет, я не помню его, — сказала она, помедлив.

Джулия кивнула и вздохнула.

— Он умер, когда ты была совсем маленькой!

Несколько минут она молчала, затем, опустив голову на подушку, медленно заговорила, тщательно подбирая слова. Она явно не привыкла доверять людям и делиться с ними личным, и Делла вспомнила циничное замечание Рекса о том, как сентиментальны становятся старые леди перед свадьбой.

— Конечно, поначалу я ненавидела свою роль: я была девушкой, которая лишилась своего шанса выйти замуж, но, к счастью, мой отец начал относиться ко мне как к наследнице. После смерти Дермота мне объяснили, как нужно управлять поместьем, я научилась разговаривать, с рабочими так, чтобы они меня понимали, поэтому никого и не удивило, когда, по завещанию отца, Саггарт перешел ко мне. Постепенно мне действительно стала нравиться роль хозяйки Саггарта, кажется, это было достойной заменой семейной жизни. Но годы пролетели, Линн, я старею. Пришло время уйти на покой и передать все в молодые руки, в руки человека, который знает толк в земле. Я думаю, Логан — самая подходящая для этого кандидатура.

Она замолчала, словно ожидая реакции Деллы, но, так и не дождавшись, резко потребовала:

— Ну что, ты согласна со мной? Говори! Скажи, что ты думаешь об этом.

Пока Делла пыталась подыскать какой-нибудь уклончивый ответ, Джулия откинулась на подушки и недовольно сказала:

— О, я забыла, ты всегда была хитрой, Линн, всегда играла на два фронта. Не знаю, почему мне вдруг показалось, что я могу доверять тебе. Мне следует не забывать, что люди никогда по-настоящему не меняются, они просто учатся новым уловкам.

Уязвленная очевидным презрением, сквозившим в словах старой леди, Делла сказала от всего сердца, впрочем, тут же пожалев об этом:

— Хорошо, если ты и правда хочешь знать мое мнение, я думаю, Логан Стейси слишком высокого мнения о себе, ему кажется, что он имеет право управлять не только Саггартом, но и людьми, которые здесь живут.

Джулия подняла брови:

— Что ж, должна признать, мисс, ваша речь была очень бурной. Мне не приходило в голову посмотреть на него с этой точки зрения. Мне нужен управляющий в Саггарте, и это не должен быть какой-нибудь безотказный слизняк. Мне кажется, что Логан не занимается всякой чепухой, и это именно такой человек, который здесь и нужен. И тебе следует знать, Линн: не стоит рассчитывать на мою поддержку, если вздумаешь перечить ему. Тебе пора научиться обращаться с мужчинами и выигрывать сражения с ними.

Делла встала. Она решила, что последние слова Джулии — это прощание, и была очень рада уйти из этой комнаты, прежде чем старая леди снова вернулась бы к разговору о приготовлениях к свадьбе.

Но ей не удалось исчезнуть так легко. Когда она уже подошла к двери, Джулия снова окликнула ее:

— Нам с тобой, Линн, нужно будет еще о многом поговорить. Нам нужно заказать твое свадебное платье, составить список гостей, да и еще подумать о тысяче разных мелочей.

Затем, не дожидаясь ответа Деллы, она достала одно из писем и принялась внимательно читать его.

Делла отправилась к себе в комнату, собрала купальные принадлежности, затем отыскала кольцо и снова надела его на палец. Когда она сбегала вниз по лестнице, Сорша уже нетерпеливо сигналила, сидя в машине. На заднем сиденье удобно разместился Перси, на коленях он держал корзину для пикника.

К ее удивлению, Сорша будто бы заставляла себя быть веселой. Они ехали по пустынной дороге, мимо проносились деревушки, а сам сельский пейзаж постепенно менялся. По мере того, как они приближались к горам, изумрудно-зеленые поля по обеим сторонам дороги сменились колючими кустарниками, увитыми плющом и черникой. Взгляду предстали долины и лесистые горы.

Гленшир полностью оправдывал свое название: это было дикое место, заросшее папоротником, с тропинками, местами перегороженными огромными камнями. На машине они спустились к бурной реке, которая бежала, пенясь, между широкими валунами. С другой стороны берег резко обрывался, очень близко к обрыву подступали сосны и канадские ели. Весь горный пейзаж казался затейливым ковриком, выполненным из кусочков зеленого вельвета разных оттенков.

Сорша ехала вдоль берега реки до тех пор, пока они не приблизились к окруженной скалами заводи, вода в которой образовывала стремительный поток. Несмотря на то что солнце еще было жарким, вода выглядела холодной и неприветливой, горы отбрасывали угрожающие тени, из-за которых заводь казалась особенно темной и зловещей.

Когда девушки надевали купальники, Делла почувствовала, что волнуется все больше и больше. Она действительно хорошо плавала — она научилась этому еще в детстве, когда родители брали ее на летние каникулы в Корнвелл. Но в этой воронке, где с ревом пенилась вода, было что-то пугающее.

Перси с довольным видом гулял по полянке, а девушки отправились плавать. В воде Делла потеряла охватившее ее поначалу чувство страха. Как и предсказывала Сорша, вода была ледяной и удивительно бодрящей. Делла подплыла к большому, поросшему мхом валуну, расположенному на противоположном берегу. С трудом она взобралась на плоскую, ласкаемую солнцем вершину. Вскоре к ней присоединилась Сорша. На ней было бикини цвета слоновой кости, волосы она спрятала под плотно прилегающую к голове ярко-красную шапочку. Она как кошка растянулась на теплом камне, закрыла глаза и подставила лицо солнцу.