В 1651 году, по совету Никона, бывшего тогда митрополитом Новгородским, перенесены были в Успенский собор гробы: патриарха Гермогена из Чудова монастыря и Иова — из Старицы. В следующем году Никон с князем Хованским и Василием Отяевым был послан в Соловецкий монастырь за мощами св. Филиппа митрополита. По совету Никона царь написал к этому святителю покаянное послание, в котором говорил: «Молю тебя, святой отец, и желаю твоего пришествия сюда, чтобы разрешить прегрешение прадеда нашего, царя Ивана, совершенное против тебя нерассудно, завистью и несдержанием гнева…» Митрополит Никон читал эту грамоту перед ракой святителя в Соловках.

Царь с духовенством и двором встретил мощи святителя Филиппа в Неглиненских, или Воскресенских, воротах. «Народу, — как говорил сам царь в своем письме, — было так много, что он не вместился от Тверских ворот до Неглиненских; и по кровлям и по переулкам яблоку негде было упасть; нельзя было ни пройти, ни проехать…» Мощи были принесены на Лобное место, где от них получила исцеление одна девица; потом на площадь против Грановитой палаты, где опять совершилось исцеление, и в Успенский собор, где 10 дней они стояли среди церкви, причем уже множество больных получили исцеление. Все эти дни производился звон во всей Москве, как на святой неделе; при этом митрополит Никон был избран в патриархи вместо умершего Иосифа. В память перенесения мощей царь Алексей Михайлович построил церковь св. Филиппа митрополита на нынешней 2-й Мещанской улице.

Москва при царе Алексее Михайловиче представлялась иностранцам, приезжавшим в Россию, огромным и благоустроенным городом, который выдержит сравнение с любой из западноевропейских столиц как по количеству своего населения, так и по своим огромным размерам. Что касается ее живописной и своеобразной панорамы, то иностранцы сильно восхищались в этом отношении нашей первопрестольной столицей.

Из многих описаний внешности Москвы в это царствование мы обратимся к двум: к путешествию в Россию антиохийского патриарха Макария, описанному на арабском языке его архидиаконом Павлом Алепским, и к сделанному немцем, бароном Мейербергом.

Первый из них так описывает наружный вид ее: «Москва — город открытый и очень привлекательный. Когда вы идете, перед вами постоянно вид полей, лугов и сел. Город расположен на нескольких холмах, особенно высоко стоит Кремлевский дворец. Всякий дом с прилежащим к нему садом заключен в стенах двора. Вокруг всего города идет тридцативерстный вал, укрепленный деревянными башнями и глубоким рвом; за ним, внутри, на семь верст в окружности (по линии нынешних бульваров), идет каменная стена, а в самой середине находится еще Кремль (Китай-город опущен), построенный из кирпича и камня, защищенный глубоким рвом со стенами по краям; все амбразуры в кремлевской стене расположены рядами, друг над другом, с наклоном ко вне, и построены так искусно, что невозможно никому ни скрыться под стеной, ни приблизиться незамеченным с какой-либо стороны.

Против водяных ворот кремлевских стен, за рекой, находится много садов, принадлежащих государю, и громадная площадь для учения конницы, уставленная многими рядами пушек. Перед восточной стороной лежит большая площадь (Красная), застроенная рядами лавок. Большая часть их построена из камня и снабжена железными ставнями и дверями; напротив их винные погреба, каменные и кирпичные, которые теплы зимой и холодны летом. Между рядами лавок есть книжные лавки, иконные, лавки для продажи платья, колоколов, ладана, посуды и т. д. В каждом ряду для охраны держат собак, которые привязаны на длинных веревках и бегают на блоке вдоль всего ряда. Дворцы в Москве очень новы и построены из камня и кирпича. Мы с удивлением любовались на их архитектуру и украшения, на их прочность, искусное расположение частей, множество окон и столбов на каждой стороне, на высоту их, на громадные башни и разнообразие красок внутри и вне; можно подумать, что стены их обложены плитами настоящего разноцветного мрамора или мелкой мозаикой. Кирпич здесь очень хорош и гладок и к тому же чрезвычайно дешев; каменщики высекают из кирпича фигуры, которые не отличишь от каменных.

Каждый дом в Москве снабжен большими железными засовами. Двери и ставни делаются из прекрасного обделанного светлого железа. Лестницы в домах москвичи строят обыкновенно высокие, на четырех столбах, с арками. Относительно числа домов в Москве и количества населения надо сказать, что здесь есть дворцы и дома даже за земляным валом; быть может, там их более, чем внутри города, потому что здешнее население очень любит поля. Много раз, когда мы выезжали с нашим патриархом за город, — говорит Павел Алепский, — я замечал, что от монастыря в Кремле (Св. Афанасия и Кирилла) до земляного вала нужно ехать более часа, а пешком, вероятно, не пройдешь и полтора; следовательно, длина всего города от востока к западу, по моему счету, равна трем часам пути. Сельских же домов, примыкающих к городу, на расстоянии версты, двух, трех, даже семи, бесчисленное множество, как это видно даже из самого города».

Особенно поражало иностранцев множество церквей с их высокими колокольнями, очень красивой архитектуры, что придавало Москве чрезвычайно живописный вид.

Это описание Москвы очень хорошо иллюстрируется сделанным в 1661 году бароном Мейербергом планом ее, в форме вида города с птичьего полета. Воспроизводим его на особом листе.

Здесь под буквою А изображен Кремль с его стенами, башнями, церквами и дворцами. За колокольней Ивана Великого (2, 3), Архангельским и Успенским соборами (4, 5) видна группа зданий, составлявших дворец царя Алексея Михайловича. Цифрой 6 обозначен дом святейшего патриарха, 7 — Чудов монастырь, 8 — Спасские ворота, 17 — Сытный двор, 18 — Конюшенный, 19 — Боровицкие ворота, 20 — Водоподъемная башня, 22 — Набережный терем, 23 — Государев сад, 30 — Тайницкие ворота.

На Красной площади (11) под цифрой 10 обозначено Лобное место, 9 — Покровский собор, 12 — Торговые ряды, 14 — Земский двор, 29 — Москворецкие ворота и плавучий мост.

В Китай-городе (буква В) видны улицы: Никольская, Ильинка и Варварка, и под цифрой 15 обозначен печатный двор, 16 — посольский двор.

В Белом городе (буква С), каменная стена которого шла по линии бульваров, видны под цифрами: 24 — Пушечный двор, 25 — Сретенские ворота, 26 — Вторые Фроловские, 27 — Покровские, 28 — Яузские, 32 — Чертольские, или Пречистенские, 33 — Арбатские, 34 — Никольские, 35 — Тверские, 36 — Дмитровские, 37 — на Трубе Неглинные, 44 — Алексеевский монастырь (где теперь храм Христа Спасителя), 45 — Лебединый пруд.

В Земляном городе (буква Д), вал которого с башнями шел по линии нынешней Садовой, обозначены: 38 — Таганские ворота, 39 — Немецкое кладбище.

Замоскворечье (буква Е) имеет мало обозначений: под 40 цифрой поставлены Калужские ворота, под 41-Крымский дворец.

Этот план показывает, что Москва времени Алексея Михайловича была такою же, какою была до Смутного времени и выглядела на плане, составленном царевичем Феодором Борисовичем Годуновым.

Что касается в частности вида Кремля, то он на приводимом рисунке того же Мейерберга представляется со стороны Москвы-реки таким: от Тайницкой башни, где находится на Москве-реке Иордань, видны: Спас на Бору, затем Сретенский собор и разные дворцовые здания, Иван Великий с соборами. Дальше, вправо от них, идут разные здания и, вероятно, приказы (в углу рисунка, ближе к Спасской башне).

Строительная деятельность царя Алексея Михайловича уступала в количественном отношении строительству его отца Михаила Феодоровича, которому пришлось восстанавливать Москву после ее разорения в смутное время. Но и при этом его преемник оставил в своей столице немало строительных следов.

Начнем с Кремля и дворцов. В 1646 году Алексей Михайлович построил себе новые «потешные хоромы», которые строил дворцовый плотник Васька Романов; здесь давались театральные представления. В 1660 году была возобновлена палата, в коей помещался Аптекарский приказ. После переделки в ней окон, дверей и сводов, знаменщик (живописец) писал в ней стенное письмо. Она находилась близ церкви Рождества Богородицы. В 1661 году, вместо старой столовой избы, государь выстроил новую и великолепно украсил ее резьбой, золоченьем и живописью, в новом заморском вкусе, по замыслу инженера и полковника Густава Дикенпина. При этом работали, вместе с русскими мастерами, и иноземные, вызванные из Польши и причисленные к Оружейной палате, которая сделалась учреждением и художественным, и ремесленным. Широкое новоселье царь справил в новых хоромах 1 апреля 1662 года, в царицыны именины. Украшена была живописью и новая столовая царевича Алексея Алексеевича, построенная в 1667 году. В 1674 году построены были новые постельные хоромы; плафоны их были расписаны притчами пророков Моисея и Ионы и Эсфири. В 1663 году Никита Шурутин починивал в верху у государя церковь Спаса Нерукотворенного и трапезу в ней делал заново. Так как Алексей Михайлович жил в теремах, то храм этот для двора заменил соборы Спасопреображенский, Сретенский и Благовещенский. Около этого времени произведены были переделки в теремном здании, а в 1670 году верхняя его площадка, находившаяся между царскими покоями и церковью Спаса, была украшена медною вызолоченной решеткой, запиравшей лестницу с постельного крыльца. Эта прекрасная решетка сохранилась доныне и была перелита из тех медных денег, кои заменяли серебряные и вызвали столько смут. Здание это состоит из пяти этажей. Нижние служили мастерскими палатами, третий помещал царских детей, в четвертом жил сам государь, а самый верхний представлял одну только палату, вокруг которой сделана открытая площадка, с которой видна вся панорама Москвы. В царских покоях из сеней мы входим в столовую горницу, расписанную живописью и орнаментами по стенам и сводам, с изразчатой печью превосходной ценинной работы; за трапезной следует соборная, или думная, палата, потом престольная, служившая кабинетом царя; затем опочивальня с кроватью его и старинным глазетовым пологом и, наконец, моленная комната с целым иконостасом образов и крестов. Воспроизводим выше крыльцо Теремного дворца, как изящный памятник зодчества того времени. Общий же вид Теремного дворца мы воспроизвели в начале нашей книги.