— А теперь у меня к вам вопрос, — подойдя, сказал Станин. — Сколько жалованья вы получаете?

— Постановлением Совнаркома мне, как шеф-пилоту Аэрофлота, определено четыре тысячи рублей в месяц, — несколько озадаченно ответил я.

— А сколько получает командир авиационного попка? — спросил Сталин, обращаясь к наркому обороны Маршалу Советского Союза Тимошенко. — У нас такого оклада и нарком не получает. Командир попка получает у нас тысячу шестьсот рублей, — ответил маршал Тимошенко.

Стало тихо

— А сколько же вы вообще зарабатываете? — спросил Сталин. Разговор принимал неприятный для меня оборот.

— Товарищ Сталин, я за деньгами не гонялся и не гонюсь. Положено тысячу шестьсот рублей — буду получать такой оклад.

— А все-таки сколько вы зарабатываете?

— Много — ответил я несколько повышенным тоном и умолк.

Мне было неприятно и обидно, что столь хорошо начавшийся разговор об организации полка вдруг переключился на меркантильные, второстепенные, как я считал, вопросы.

Я почувствовал, что мои ответ воспринят присутствующими неблагожелательно. Сталин ходил молча, покуривая трубку Поравнявшись со мной, он остановился и спокойно сказал:

— Ну вот что, вы, как командир полка, будете находиться на казенных харчах, вас будут задаром обувать и одевать, у вас будет казенная квартира. При всем этом, видимо, целесообразно оставить вам получаемое жалованье Зачем обижать человека, если он идет на ответственную, серьезную работу? Как товарищи? — обратился он к присутствующим.

Послышались голоса: «Правильно, правильно!»

— Вы удовлетворены? — спросил он, обращаясь ко мне

— Конечно, вполне удовлетворен, товарищ, Сталин.

— Ну вот и хорошо. Пора уже вам одеваться ь военную форму и приступать к работе. Форму вам шьют?

— Наверное, скоро сошьют, — ответил я.

Приказа о моем назначении и присвоении мне воинского звания еще не было поэтому и формы не было, но говорить об этом Сталину я постеснялся К тому же я испытывал естественное чувство неловкости от такого внимания ко мне. Позже я узнал, что дело было не во мне, что у Сталина было в обычае не только спрашивать с людей, но и заботиться о них, Мне, например, пришлось быть свидетелем такого случая. В 1942 году промышленность перебазировалась на восток, но не все ладилось в ее организации. Плохо шли дела с программой на одном из танковых заводов Обсуждался вопрос: что делать? Кто-то из товарищей предложил поспать туда директором завода одного из замнаркомов, сильного организатора, которые сумеет выправить положение.

Сталин спросил:

— Сколько получает директор завода?

Ему назвали сумму

— А замнаркома?

Оказалось, намного больше.

— Семья у него есть? — Последовал утвердительный ответ.

— Как же вы его будете посылать директором завода и снижать его зарплату, если он хорош и и работник?

— Он коммунист и обязан выполнять решения.

— Мы все не эсеры, — заметил Сталин. — А со своею должностью он здесь справляется?

— Вполне.

— А вы говорили ему, что хотите рекомендовать его на должность директора завода?

— Нет.

Наступила длительная пауза. Наконец Сталин заговорил:

— Вот у нас есть некоторые господа коммунисты, которые решают вопросы так: раз ты коммунист, куда бы тебя ни посыпали, что бы с тобой ни делали, кричи «ура» и голосуй за Советскую власть. Конечно, каждый коммунист выполнит любое решение партии и пойдёт туда, куда его посылают. Но и партия должна поступать разумно. Вряд ли тот или иной коммунист будет кричать «ура», если вы бросите его на прорыв и за это сократите ему жалованье в два раза, хотя вам он об этом, возможно, ничего и не скажет Откуда вы взяли, что мы имеем право так поступать с людьми? Видимо, если мы действительно хотим поправить дело, целесообразно все блага, которые он получает здесь оставить его семье, а его послать на завод, и пусть там работает на жалованье директора завода. Поставит завод на ноги — вернется обратно. Думается, при таком решении и дело двинется, и энергии у человека будет больше»[6].

Надо заметить, что метод материального стимулирования для того, чтобы «дело двинулось», Сталин на войне использовал весьма активно. Поразительно, до чего иногда здраво товарищ Сталин смотрел на вещи, четко понимая значение материальной заинтересованности человека в успехе порученного ему дела. К сожалению, на подавляющую часть населения страны это его понимание не распространялось.

Мысль о том, что нужно платить летчику для стимулирования труда, для Сталина была естественна, но при этом он почему-то полагал, что колхозник, получающий печально знаменитые «палочки» — трудодни, вполне обойдется без средств к существованию, но при этом будет исправно обеспечивать страну продовольствием, выплачивать бешеные налоги и «добровольно» подписываться на многочисленные государственные займы, многократно превышающие его легальные доходы.

Видимо, мысль о материальном стимулировании Сталину понравилась, и он решил впредь премировать летчиков и наземный персонал не только за бомбардировки Берлина. Теперь речь шла уже не о вознаграждении относительно небольшой группы элитных летчиков, бомбивших Берлин, а о распространении этого опыта на все советские ВВС.

19 августа 1941 года Сталин подписал приказ «О порядке награждения летного состава военно-воздушных сил Красной Армии и мерах борьбы со скрытым дезертирством среди отдельных летчиков».[7]

В приказе подробнейшим образом регламентировался порядок награждения летчиков всех видов авиации. Так, Летчиков-истребителей за три сбитых вражеских самолета было приказано представлять к награждению орденом, за три следующих сбитых — ко второму ордену. За 10 сбитых самолетов противника летчиков-истребителей следовало представлять к высшей награде — званию Героя Советского Союза (позднее количество необходимых для этого сбитых самолетов увеличилось, и во второй половине войны для получения Золотой Звезды требовалось 15 побед).

Столь же подробно регламентировался и порядок награждения летчиков, штурманов и стрелков-радистов в других видах авиации. Им первый орден полагался за два сбитых самолета противника, а за восемь — звание Героя. Но прежде всего учитывалось количество успешных дневных и ночных боевых вылетов. Помимо правительственных наград предусматривалось и материальное вознаграждение.

Так, за один сбитый самолет противника летчикам-истребителям полагалась денежная награда в размере 1000 рублей (столько же получал и любой член экипажа разведчика или бомбардировщика, лично сбивший самолет).

Подробнейшим образом регламентировались расценки за различные виды вылетов:

— за выполнение 5 боевых вылетов на уничтожение войск противника летчик-истребитель получал денежную награду 1500 рублей;

— за выполнение 15 боевых вылетов летчик-истребитель представлялся к правительственной награде и получал денежную награду 2000 рублей?

— за выполнение 25 боевых вылетов летчик-истребитель представлялся ко второй правительственной награде и получал денежную награду 3000 рублей;

— за выполнение 40 боевых вылетов летчик-истребитель представлялся к высшей правительственной награде — званию Героя Советского Союза и получал денежную награду 5000 рублей.[8]

От представления к званию Героя за 40 боевых вылетов быстро пришлось отказаться — слишком много Героев бы пришлось награждать.

— За уничтожение самолетов противника на аэродромах летчики-истребители премировались и представлялись к правительственной награде: