4. Военным советам фронтов и армий приказами фронта, армии устанавливать ежемесячные лимиты выдачи водки армиям — частям и расход производить в пределах устанавливаемого на каждый месяц лимита.

5. В израсходовании месячного лимита водки фронтам отчитываться перед Главным управлением продовольственного снабжения Красной Армии для получения лимита на следующий месяц.

В случае непредставления отчета фронтами и израсходовании водки к 10 числу за истекший месяц начальнику Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии на следующий месяц фронтам, не представившим отчета, водку не отгружать.

6. Установить лимит расхода водки для фронтов с 25 ноября по 31 декабря 1942 г. согласно приложению.

7. Начальнику Главного управления продовольственного снабжения Красной Армии бригинженеру тов. Павлову и начальнику Военных сообщений Красной Армии генерал-майору технических войск тов. Ковалеву водку в количествах, предусмотренных лимитом, доставить: Юго-Западному; Донскому и Сталинградскому фронтам — к 16 ноября, остальным фронтам — к 20 ноября с. г.

8. Начальнику Главного Управления продовольственного снабжения Красной армии установить постоянный контроль за расходом водки в строгом соответствии с настоящим приказом.

9. Военным советам фронтов и армий организовать возврат освобождающейся тары из-под водки водочным заводам и разливочным пунктам Наркомпищепрома, прикрепленным к фронтам. Войсковым частям; не возвратившим тару водку не отпускать.

1 0. Приказ ввести в действие по телеграфу

Видимо, проблема с возвратом водочной тары была достаточно серьезной, если Хрулев постоянно напоминал об этом.

Может также возникнуть вопрос: почему так велика была разница между лимитами расхода водки для фронтов? Все дело в численности войск — самый многочисленный — Западный фронт и получал больше всех — 980 000 литров, в отличие от сравнительно небольшого по численности личного состава Карельского, которому и доставалось самое малое количество водки — 364 000 литров. Почему Закавказскому фронту водку поменяли на вино, тоже понятно — осенью 1942 года, когда Закавказье было почти отрезано от остальной территории Советского Союза, проще было использовать местные вина.

Весной 1943 года последовали новые изменения.

Понятно, что зимой на фронте водка нужнее. Теперь можно было ограничиться суточной выдачей водки только частям, идущим в наступление. 2 мая 1943 года был подписан «Приказ о порядке выдачи водки войскам действующей армии»: «Прекратить с 3 мая 1943 г. массовую ежедневную выдачу водки личному составу войск действующей армии… Выдачу водки по 100 граммов в сутки на человека производить военнослужащим только тех частей передовой линии, которые ведут наступательные операции, причем определение того, каким именно армиям и соединениям выдавать водку возлагается на военные советы фронтов и отдельных армий… Всем остальным военнослужащим действующей армии выдачу водки в размере 100 граммов на человека в сутки производить в дни революционных и общественных праздников, указанных в Постановлении ГКО № 1889, пункт 3 от 6 июня 1942 г».[124]

Кроме того, 22 июня 1943 года был подписан приказ «Об установлении дополнительной нормы довольствия подразделений войсковой разведки на фронте». Разведчикам было приказано дополнительно выдавать сахара — 15 граммов, сала-шпик — 25 граммов, хлеба — 100 граммов, водки — 100 граммов. Водку выдавать только в дни выполнения боевых заданий.[125]

Таким образом, если считать средней рыночную цену на бутылку водки (0,5 литра) — 500 рублей, то военную ежедневную стограммовую порцию можно оценить в 100 рублей. В дореволюционном военно-морском флоте некоторые матросы вместо полагающейся им ежедневной порции водки предпочитали брать ее денежную стоимость, так называемую «заслугу» (некоторое время она исчислялась пятью копейками). Но в Красной армии практика замены водки деньгами отсутствовала. Видимо, многие непьющие красноармейцы предпочитали поступать, как Юрий Владимирович Никулин, и менять свою порцию водки на что-нибудь более им необходимое.

Иногда удавалось совместить полезное с приятным — и самим доставалось, и друзей угощали, и еще можно было оставить родным в тылу для обмена, например, на продукты (поскольку спирт или водка с успехом заменяли деньги).

Так повезло, например, артиллеристу Демидову, ехавшему с фронта в командировку в Москву и оставшемуся вообще без продуктов: «Я подметил, что еще в начале пути моряки были уже «навеселе», но вели себя добродушно и вежливо. Смотрю, и сейчас они тоже, «поддавши», весело балагурят, поют песни. Они даже со мной немного побеседовали, пошутили. Состав тронулся, и я оставил подвыпивших моряков…

На следующий день в теплушке по соседству снова шло веселье и слышалась разудалая песня «Шумел камыш». Тут я почему-то подумал: сколько же надо запасти водки на таких здоровенных лбов, чтобы гулять несколько суток подряд, не просыхая?

Объедать раненых было неудобно, и на очередной остановке я направил свои стопы к балтийцам. Они обрадовались моему приходу, пригласили за стол и стали угощать спиртом. Для вида пригубил это отвратительное зелье, но с большой охотой закусил. В ходе застолья слушал, как матросы смачно «травили баланду» о своих подвигах на суше и на море, в свою очередь, я тоже рассказал о бое с немецкими танками. Постепенно наше знакомство стало переходить в панибратство, меня хлопали по плечу и пожимали руки. Один из матросов, еле стоявший на ногах, заплетающимся языком произнес: «Братцы, а лейтенант свой парень, нальем ему еще!»

Трудно было удержаться от такой похвалы, и я снова приложился к спирту. Тот же пьянчужка, наклонившись к своему соседу, заговорщически произнес: «Может, поделимся с артиллерией, добра этого у нас хватит до самой Москвы». Сосед кивнул головой.

Балтийцы поведали мне сокровенную тайну: в конце состава прицеплен товарный вагон. Вагон как вагон, но в нем есть цистерна, в которой перевозили спирт. Она считается пустой, но если на веревке опустить в нее котелок, то можно «нацедить» ведро спирта-сырца. Взяв с меня слово, что я никому «ни-ни», моряки помогли мне добраться до своей теплушки и пожелали спокойной ночи.