Все сказанное было переведено должным образом.

– Я уверена, что Его Величество король будет рад знать, что кардинал Шарль руководит образованием своей племянницы, La Reinette d’Ecosse, – сказала мадам де Пуатье. – Никто лучше не подходит для этой роли.

Гизы заулыбались. Итак, король уже принял решение. Что ж, это к лучшему.

– Вы знаете латынь, Мария? – спросил кардинал.

– Еще нет.

– Хорошо, скоро узнаете. Но сначала будет французский!

– Думаю, Его Величество распорядится об этом сразу же, как приедет. Она хорошо продвигается в учебе и уже говорит почти без акцента, но будет лучше отослать других детей из Шотландии, чтобы разговоры с ними не мешали ей усваивать язык. Мы распорядимся об этом.

– Разумеется, – ее бабушка кивнула. – Скоро все прояснится.

– Думаю, вы увидите, что она уже почти совсем француженка, – сказала мадам де Пуатье. – Должно быть, это у нее в крови.

Прошел целый месяц, прежде чем король прибыл в Сен-Жермен. В этот период Мария и ее товарищи по играм свободно бродили по замку и окрестностям, совершали верховые прогулки и экскурсии вдоль берегов реки, которая по утрам уже окутывалась прохладным осенним туманом. Мария и Франциск искренне нравились друг другу; если робость и физическая немощь Франциска пробуждали в ней нежные чувства, то ее веселый нрав и жизненная энергия для него стали подобны солнечному свету, согревавшему и радовавшему его угрюмую и одинокую натуру. Он был на год и один месяц моложе Марии и смотрел на нее как ребенок, для которого целый год – очень большой срок.

Когда Мария наконец встретилась с королем, это произошло в неформальной обстановке, к разочарованию иностранных послов, рыскавших вокруг в надежде застать исторический момент. Король только что проследовал во двор замка в сопровождении свиты, когда Мария вместе со своими подругами и Франциском выехала из конюшни на Юноне. Одетые в яркий бархат, дети походили на кукольную кавалькаду с маленькими перьями, качавшимися на шляпах.

Зачарованный, король слез с лошади и направился к группе детей на пони, широко раскинув руки.

– Это сказочный народец, который торопится в волшебный лес? – с улыбкой спросил он. Он снял шляпу для верховой езды и поискал взглядом Франциска. К его радости и удивлению, мальчик был там и небрежно сидел в седле.

– Папа! – воскликнул он. Потом повернулся к Марии и добавил: – Это король, мой отец. Он наконец приехал!

Мария смотрела на Генриха и видела мужчину с худым длинным лицом и немного раскосыми глазами. Он улыбался, но выражение глаз оставалось непроницаемым.

– Bonjour, Ваше Величество, – быстро сказала она и улыбнулась в ответ.

«Какой у нее приятный голос, – подумал король. – И что за улыбка! Она просто сияет».

– Доброе утро, Ваше Величество, – в ответ поприветствовал Марию король, а потом, к его удивлению, Мария подошла к нему.

– Я так счастлива быть здесь, – просто сказала она. – Я люблю Францию! И я люблю дофина Франциска.

Король испытал такое облегчение, как будто какой-то неведомый благодетель неожиданно выплатил огромный долг французской короны (он часто представлял эту сцену и хорошо знал, как должен себя чувствовать). Девочка была нормальной: хорошо развитой, разумной, красивой и бодрой. В обмен на такое бремя, как Шотландия, которое становилось все тяжелее с каждым днем, он в конце концов получил сокровище. Его Франциск будет любим и ответит взаимностью, а если что-нибудь сможет исцелить его…

– Отложите прогулку на несколько минут, – распорядился он. – И пойдемте со мной, все вы!

Его сердце пело или находилось так близко к этому ощущению, как никогда раньше.

Следующий день выдался дождливым, с холодным, пронизывающим ливнем, который сорвал с деревьев остатки золотистых листьев и превратил их ветви в черные скелеты. О прогулке верхом не могло быть и речи, но дети, испытавшие первый восторг от домашних игр прежде, чем это успело им наскучить, задумали поиграть в rois et reines: королей и королев. Они решили воссоздать историю о Карле Великом, встретившемся со злой лесной королевой, которая держала в плену четырех принцесс (после того как накормила их ядовитыми грибами, чтобы погрузить в сон), и спасшем их с помощью своих рыцарей. Франциск, разумеется, играл роль Карла; четыре Марии были жертвами Марии Шотландской, которая играла злую королеву, а трое Стюартов стали рыцарями Карла Великого. Они построили замок из досок и табуреток и создали лес, приказав слугам принести зелень в кадках с верхней террасы. Камердинеры остались недовольны беспорядком, но Франциск велел им придержать язык и делать как сказано.

Игра уже приближалась к завершению, когда Франциск вышел в туалет, расположенный в угловой комнате. От слив сорта ренклод, съеденных за завтраком, у него расстроился желудок, поэтому великому и могучему Карлу пришлось облегчиться перед штурмом замка.

– Ты в последний раз смотришь на своих жертв, злодейка! – крикнул он Марии. – Готовься к смерти, я скоро вернусь!

Через несколько минут, когда отворилась дверь, последняя сцена драмы возобновилась: «принцессы» лежали неподвижно, как марципановые куколки, рыцари потрясали кинжалами, а Мария собралась с силами перед последней битвой. Но вместо Карла Великого в доспехах, изготовленных из двух подносов для мяса, привязанных друг к другу, в комнату вошла низенькая женщина.

– Что это такое? – требовательно спросила она. – Откуда этот беспорядок и где дофин?

Она с отвращением посмотрела на лес в кадках, крепость из табуреток и солдатские палатки из простыней. Не дождавшись ответа, она приказала:

– Уберите этот хлам! Кто вам разрешил? Дети слуг устраивают набег на королевскую опочивальню! Ваши родители ответят за это!

И снова никто не подчинился ее приказу; отчасти потому, что они не понимали смысла ее слов, хотя догадывались о ее намерениях. Тогда женщина пришла в ярость:

– Делайте, как я велю! Вы что, оглохли, маленькие разбойники?

Мария покинула груду подушек, составлявших бастион ее замка, и вышла вперед. Глядя женщине прямо в глаза, она медленно сказала по-французски:

– Вы понимаете, мадам, что разговариваете с королевой Шотландии и находитесь в ее присутствии?

Она храбро вздернула подбородок.

– А вы понимаете, что находитесь в присутствии королевы Франции и неуважительно обращаетесь к ней? – ядовитым тоном ответила женщина. Преисполнившись чувством превосходства, она ожидала увидеть смущение и замешательство маленькой девочки, но на лице Марии отразилась лишь озадаченность. Она явно не считала женщину похожей на королеву.

– Нет, мадам, – медленно, но серьезно и вежливо произнесла она. Они уставились друг на друга, но тут в комнату ворвался Франциск и с криком «Maman!» подбежал к женщине.

– Maman, это моя дорогая Мария, которая приехала из Шотландии! – воскликнул он и бросился в ее объятия.

– Ну что же, – сказала Екатерина Медичи. – Мы все беспокоились за вас и с нетерпением ожидали вашего прибытия. – Она посмотрела на Франциска: – Она тебе нравится, дорогой?

– О да!

– Тогда мне она тоже нравится. Добро пожаловать, маленькая Мария.

Пока Мария проводила дни во дворцовых апартаментах детей французского короля, сама Франция казалась ей вихрем радужных красок, а Шотландия погрузилась в темный туман, который отступал все дальше и дальше с каждым годом, пока она не забыла почти все, как забывала свои сны после пробуждения, вспоминая лишь неясные фрагменты.

Свет во Франции был ясным, мягким и бодрящим, особенно в долине Луары, где королевский двор переезжал из одного волшебного замка в другой, следуя за временами года и сезонами охоты. Был замок Амбуаз с огромной круглой башней и спиральным пандусом, по которому могли подниматься пятеро всадников в ряд, и геометрическим садом с арабесками из самшита и скульптурами обнаженных мужчин и женщин, установленных в арках из живой зелени. Дядя кардинал сказал, что все это совершенно нормально, потому что они происходят из Древнего Рима, и у него есть несколько таких статуй на собственной вилле, где он также построил искусственный грот.