Так она проводила час за часом, смотря эти безвкусные, надуманные, чувственные поделки, пока не наступало время очередной сводки новостей и прогноза погоды.

Панди всегда следила за погодой в Бельво-Сити и Санта-Анне, мысленно переносясь при этом в свою комнату в доме Бешванов, расположенном на бульваре Рандеву, с окнами, выходящими на центр города. Панди словно наяву представляла себе высокие, привезенные с Земли вязы, что были высажены вдоль бульвара, и звук дождя, барабанящего по стеклянной крыше.

Как ей хотелось снова оказаться дома! Кроме того, ее тревожил вопрос: кто сейчас живет в их доме и что скажут новые жильцы, если Панди заявится к ним на порог, требуя вернуть ей комнату.

Ей хотелось снова прийти в школу, родную старую среднюю школу в Южном Бельво, встретить лучших подруг – Тришу, Габриэль, Бикомс – словом, всех. И тогда она выбросит из головы космические полеты, и «Семя надежды», и даже собственных родителей. А если ее начнут расспрашивать, она скажет, что Прамод и Тилли эмигрировали в Ноканикус, оставив ее на Саскэтче одну.

Невероятно, до чего утешительными были эти фантазии. Они помогали скоротать дни, когда сидеть, уставясь в экран телевизора, было уже невмоготу.

Иногда Салли просыпалась, чтобы тоже посмотреть телевизор, но обычно она спала или занималась физическими упражнениями. Растяжки и повышенные нагрузки помогали ей держаться в неплохой форме. Салли постоянно изводила Панди требованиями следовать ее примеру. Назло ей Панди предавалась обжорству. Она без конца жевала белковые батончики, понимая, что поступает глупо, но все же никак не могла пересилить себя.

На корабле запасы провизии были рассчитаны на пятерых, поэтому белковых батончиков было предостаточно. Так что эти кисло-сладкие палочки быстро превратились в единственное доступное Панди удовольствие.

В правом верхнем углу экрана небольшое окошко постоянно передавало изображение Саскэтча, неуклонно увеличивающегося в размерах. Они были почти что дома. Саскэтч казался бело-голубым шариком, сияющим ледниками полюсов под ослепительным полумесяцем солнца. Охваченная ленью, Панди не отрывала от него взгляда, особенно во время рекламных роликов. Много-много недель этот шарик оставался таким крошечным, что это действовало ей на нервы, и только на прошлой неделе он стал с каждым днем заметно увеличиваться в размерах.

Внезапно компьютер спасательного модуля издал писк, одновременно вспыхнула аварийная лампочка. Вместо мыльной оперы на экране замелькали окруженные оранжевой рамкой данные радара.

Откуда-то сзади их быстро догонял небольшой снаряд. Панди в недоумении уставилась на изображение. Она не имела ни малейшего представления о том, откуда он взялся. Через несколько секунд она все же решила разбудить Салли.

– Салли, нас кто-то преследует!

Салли тут же пришла в себя и от ужаса широко распахнула глаза. Увидев запеленгованную радаром траекторию неизвестного небесного тела, она осознала источник угрозы. У нее перехватило дыхание.

– Что-то гонится за нами, это ясно. Что-то небольших размеров.

Времени оставалось в обрез, поэтому размышлять было некогда. Салли отомкнула рычаг ручного управления и рывком поставила его вертикально.

– Пристегни ремни, детка, нас ждет хорошая переделка.

Салли отменила прежние команды и потянула на себя рычаг, чтобы включить главные сопла. Те откашлялись, взревели, и ускорение вжало пассажирок в спинки кресел. Салли вывела модуль на спиральную траекторию, отчего сила тяжести достигла опасного для их жизни уровня.

Сигнал, улавливаемый радаром, по-прежнему безжалостно следовал за ними, приближаясь с каждой минутой.

Тогда Салли положила их маленький корабль на курс, ведущий к столкновению с Саскэтчем. Они приближались к планете с огромной скоростью. Ускорение безжалостно вжимало их беспомощные тела в предохранительную сетчатую паутину – его значение уже давно находилось на отметке «десять». Женщины были на грани обморока, но чужак по-прежнему следовал за их модулем, в точности повторяя все их маневры. Был момент, когда сигнал едва не достиг центра экрана.

Салли от испуга закричала и бросила модуль в режим вращения. Их едва не раздавило мощное сотрясение; корабль содрогнулся и принялся медленно вращаться, неуклонно приближаясь к бело-голубому диску, что виднелся под ними.

Съемочная группа разбила в тот вечер лагерь на холме, с которого открывался вид на верховья реки Элизабет. Дальше к востоку от нее виднелись очертания горы Сервус. Лучи заходящего солнца освещали снежную шапку на вершине; создавая впечатление, будто в воздухе парит бело-голубое облако. Само же небо очистилось от туч, и с востока и севера в долину устремились прохладные ветры, навевая мысли о приближающихся морозах.

В центре поляны искры во власти ветра исполняли неведомый сумасшедший танец. Брюд и Себастьян только и успевали подкладывать в костер сосновые ветки и валявшийся вокруг хворост. Райбен протянул руки к огню, радуясь вновь обретенному теплу, которого ему так не хватало, несмотря на толстую куртку с капюшоном. Того и гляди, завтра ударят морозы. Райбен понимал, что он рискует. Но поскольку Брюд Дара собиралась составить ему компанию в палатке, да и в спальном мешке тоже, Райбен не сомневался, что это маленькое приключение кончится для него благополучно.

Йен Чо был занят установкой скрытой камеры неподалеку от пышного соснового дерева, разновидности псевдососны, растущей только в горах Блэк-Рукс.

После нескольких лет кропотливых исследований Брюд Дара и ее товарищи пришли к выводу, что разновидности так называемой сосковой сосны играли важную роль в ежегодных миграциях серого ночного кормушника. В свою очередь, последний играл роль их естественного опылителя. В сезон осенних перелетов кормушника на юг у деревьев наступала пора цветения, и они выделяли в огромном количестве сладкий нектар, стекающий с розовых, напоминающих соски шишек, в изобилии свисавших с ветвей. Ночные кормушники, спешащие на юг на своих перепончатых крыльях, нуждались в огромных количествах этого нектара.

Сосковая сосна была довольно редким деревом и росла компактными островками, разбросанными по . всей умеренной зоне. Ночные кормушники отыскивали спелые деревья при помощи чувствительных обонятельных органов.

Себастьян Лисе подошел к Райбену и Брюд. Вытащив плоскую фляжку, он сделал глоток и пустил фляжку по кругу. Райбен только понюхал и передал ее дальше со вздохом сожаления. Такие вещи, как спиртное, годились только для первого столетия продленной жизни. А в возрасте Райбена приходилось трястись над каждым органом. Девяностоградусное виски годилось только для юных желудков и печени. Райбен торжественно поднял банку с фруктовым соком.

– Как ни печально, я вынужден отклонить твое угощение, хотя виски просто великолепное, Себастьян. Однако я присоединяюсь к общему тосту! Давайте выпьем за планетарный заповедник Блэк-Рукс!

– Я поддерживаю это предложение! – закричала Брюд, которая уже отхлебнула из фляжки. – Да, весьма недурственно. И чье это производство?

– Нашей семьи, Лиссов, двенадцатилетней выдержки.

– Пьем за парк! – снова воскликнула Брюд и сделала еще глоток.

– За парк! – подхватил Йен Чо, выходя к огню из надвигающейся темноты.

Брюд протянула ему фляжку. Йен Чо сделал маленький глоток, только чтобы почувствовать вкус.

– Установка окончена, – доложил он. – Думаю, что сегодня нам повезет. На нескольких деревьях уже видны следы их трапез.

– За серых ночных кормушников! – произнесла Брюд.

– Верно, давайте выпьем за великолепнейшего из моллюсков! – Себастьян глотнул и снова пустил фляжку по кругу.

– К тому же не следует забывать о Бенгстромовской премии, – сказал Райбен, салютуя банкой с соком.

Получив премию, они мгновенно прославятся. Их звезда ярко засверкает в мире науки и космических исследований. Кроме того, они получат возможность выступить в средствах массовой информации с призывом трезво взглянуть на проблему нелегальной миграции, захлестнувшей Саскэтч. Такой шанс никак нельзя упустить. Нужно использовать любые мелочи, которые помогут выиграть битву против безумного вторжения на их родную планету.