Через стеклянные панели дверей была видна пара зажженных ламп. Занавеси были раздвинуты, и Релкин видел роскошную комнату, заставленную тяжелой мебелью темного дерева. Внутри никого не было видно. Путь был открыт.

Он чуть помедлил, чтобы бросить с балкона взгляд. Луна низко плыла над горизонтом, в небе мерцали звезды. Внизу, спускаясь к темной воде залива, раскинулся белый город, залитый теплым светом желтых фонарей. На дамбе, уходящий далеко в море, стоял маяк Марнери, его огромный фонарь каждые две минуты совершал оборот — фонарь вращала команда специально обученных обезьян из Кунфшона.

Релкин чувствовал, как возрождаются надежды на будущее. Всего несколько чудесных цветов, и он заработает у богатых горожан, которые придут на «Орхидею» в Оперный театр, по меньшей мере десять серебряных монет. Утром он купит у старого Ротеркари магическую кровь кунфшонского бычьего нетопыря и отрастит Базилу хвост.

Запоров не было, владельцу в голову не могло прийти, что кто-нибудь заберется на башню, чтобы украсть цветы. Дверца оранжереи открылась легко, Релкин проскользнул внутрь. Тепло жаровни поддерживало влажную, тропическую атмосферу со странным перечным запахом каких-то черных местных растений, которые росли в бадье вдоль одной из стен.

По другую сторону росли орхидеи. И как же они были прекрасны! Длинные лепестки изысканных оттенков желтого и розового сейчас при свете луны были бледно-серыми. Это были самые красивые цветы, какие только Релкин видел когда-либо.

Он открыл свою сумку и принялся выдергивать растения из горшочков.

Оставляя на корнях немного влажной почвы, он заворачивал каждый цветок в тряпицу и укладывал в сумку, пока не насобирал больше дюжины. Закрыв сумку и перебросив ее через плечо, он вновь распахнул дверь оранжереи и вышел.

Все оставалось по-прежнему, за одним исключением. На балконе он был уже не один. Обезьяноподобный пес в ошейнике с толстыми шипами нюхал перила балкона там, где перелезал Релкин.

Релкин на цыпочках быстро пошел прочь.

Балкон кончился. До следующего прыгать — далековато. Обезьянособака подняла жуткий лай и вой. Релкин слышал, как застучали по камням когти.

Перепугавшись, он прыгнул, но получилось неловко: поскользнувшись на перилах соседнего балкона, он едва не погиб. Его спасло лишь то, что он оказался верхом на перилах. От удара перехватило дыхание, но он все же сумел сползти на балкон, прежде чем потерял сознание.

Он быстро пришел в себя. Дыхания по-прежнему не хватало, и сильно болело в паху. Трудно было подняться даже на колени. И еще труднее подобрать сумку.

Релкину почти удалось одолеть эти трудности, когда случилась новая неожиданность. Двери на балкон распахнулись, появилась какая-то фигура. Релкин уставился в лицо худой женщины с прямыми седыми волосами и усталыми глазами, завернувшейся от холода в коричневое одеяло. В правой руке у нее блестел нож длиною в фут, и нож этот был направлен Релкину в горло.

Некоторое время женщина лишь внимательно на него смотрела. Выясняла, наверное, кто это — безобидный ребенок или некая жуткая тварь из стана врагов?

— Что ты здесь делаешь? — наконец сказала она. Голос ее словно бы принуждал к ответу.

— Ворую орхидеи, — ответил он, сам удивившись накатившей на него откровенности.

— Зачем?

— Хочу продать их перед представлением «Орхидеи». Раздобыть денег для магии, чтобы отрастить хвост моему дракону.

— Ты драконопас?

— Да, — сказал он, не вполне понимая, почему отвечает так просто и правдиво. В этой женщине было что-то такое, что вытягивало из него правду.

И по тому, как она держала нож, было сразу видно, что она умеет им пользоваться. Сталь блестела, и Релкин смотрел на клинок как зачарованный.

— Входи, сиди здесь, пока я не решу, что с тобой делать.

Релкин почувствовал, как что-то покидает его сознание, как будто приподнимается тяжелый покров. Инстинкт самосохранения взял верх.

— А не будет ли проще, если я продолжу в том же духе и спущусь по стене?

Женщина повернулась и пристально на него посмотрела. Взгляд у нее был особый: казалось, он буравил насквозь.

— В дом! Я не позволю, чтобы в башне спускали с рук воровство. Цветы надо вернуть тому, кто приложил столько усилий, чтобы их вырастить. В северных краях тропические растения очень трудно выращивать.

Релкин оглянулся на перила и оценил свои шансы. Женщина взглянула на него и дважды щелкнула пальцами. Релкин, двигаясь будто во сне, прошел вслед за ней в комнату, залитую янтарным светом и уставленную шкафами, распухшими от томов, переплетенных в темно-коричневую кожу. Там он уселся на стул, все еще ощущая тошноту, хотя боль в паху проходила.

Женщина позвонила в серебряный колокольчик. Появился стражник и получил ее указания.

Затем она повернулась к Релкину.

— А теперь расскажи мне подробно, что такое стряслось с твоим драконом.

Релкин попытался заговорить, но мысли его были полны тумана, и он не сумел объясниться членораздельно.

— Живее, молодой человек! — сказала женщина. Но потом, увидев его глаза за поволокой бесчувствия, поняла, в чем дело. — Ах да, как глупо. Прости.

Она щелкнула пальцами в третий раз и разрушила чары. Сознание Релкина избавилось от заклятия повиновения.

— Ну, — сказала леди. — Что случилось с драконом?

— Ему отрубили мечом кончик хвоста.

— Как зовут твоего дракона и какой он породы?

— Имя его Базил, Базил из Куоша. Он куошский кожистоспинник, спина коричневая, живот зеленый, а ноги толстые и сильные.

— Не сомневаюсь, что он — красавец. Хорошо, я скоро вернусь. Положи цветы, которые ты украл, на стол. Я верну их владельцу.

Релкин с мрачным видом достал из сумки цветы. Теперь его накажут, а потом Базил провалит бой, и их отправят в Куош, где до конца своих дней они будут вкалывать по хозяйству.

Прошла минута, а может две, и стражник вернулся — на этот раз в сопровождении двух дежурных, молодых студентов из Дома Капитула, помогавших поддерживать порядок в Сторожевой башне.

Стражник указал на Релкина:

— Вор. Отвести в подземелье и передать дисциплинариям. Я бы лично рекомендовал окунуть парня с головой в воду.

— Когда с ним поработают экзекуторши, купание ему будет очень кстати, сказал один из дежурных, узколицый юноша с глазами ласки.

— Они сегодня в отличной форме! — добавил второй. — Мы уже обработали троих пьяных подмастерьев и одного карманника, — похвастал он. — Это все, конечно, из-за полнолуния — такое каждый месяц бывает, а тут и материальчик валом валит! Ну и ночка.

Веселое настроение дежурного ничуть не подбодрило Релкина. Его стащили со стула, связали спереди руки, и дежурные уже готовы были его увести, когда дверь открылась и вернулась бледнолицая леди с усталыми глазами.

— Минуту. Прежде чем вы его уведете, я кое-что ему дам.

Она положила Релкину за пазуху небольших размеров плотный коричневый пакет.

— Вот, возьми, мастер Релкин. Вскипяти содержимое пакета в чане с водой и дай выпить своему куошскому кожистоспиннику. Гарантирую, что вкус ему не понравится, но здоровью поможет, судя по описанию.

Релкин едва успел ее поблагодарить, как его уже утащили за дверь и поволокли по лестнице в подземелье.

На лестничных площадках его вели через толпы слуг, послушниц, стражников.

На этажах пониже площадки были просторнее и широкие коридоры разбегались в трех направлениях.

На первом этаже Релкин проследовал мимо группы послушниц, чистящих мраморные плиты. Девушки захихикали, когда его повели к лестнице в подземелье.

— Отгадай-ка, кто сегодня ночью не будет нагло шляться по улицам? раздался чей-то голос. Смех возобновился.

— Окуните его в залив, пускай поостынет! — послышался другой голос.

Он скатился вниз по ступенькам к посту охраны. Его зарегистрировали и усадили на скамью перед небольшим спортзалом, используемым и для наказаний.

Здесь уже сидело несколько подростков. В большинстве своем — подмастерья, выловленные за драки. Они сидели угрюмые, молчаливые, одурманенные алкоголем.