– Ты нашел его?! Как здорово. И где он?

– В Голубином доме, – ответил Бинг. – Это большой обветшалый дом, где когда-то жила важная семья. Сейчас от нее остался один больной старик. Очень умно было выбрать именно этот дом, потому что никому в Марракеше не придет в голову, что Мулай Ибрагим с ним как-то связан.

– Он тоже там остановился? – выдохнула Мелина.

Бинг покачал головой.

– Нет, он для этого слишком умен. Он остановился в гостинице «Мамуния», в огромном номере, где он, без сомнения, будет устраивать приемы для друзей и политиков – для прикрытия своих темных дел.

– Ребенка охраняют?

– Конечно, – слегка раздраженно откликнулся Бинг. – Мулай Ибрагим позаботился об этом.

– Тогда каков наш план?

– Есть один шанс на миллион, что нам удастся вытащить мальчика, но это будет опасное предприятие. – Секунду-другую он молчал, потом заговорил снова: – Я изложу тебе свой план, а потом спрошу, согласна ли ты помочь мне.

– Я могу дать ответ прямо сейчас, – с готовностью заявила Мелина. Бинг поднял руку, не давая ей договорить.

– Подожди, ты еще не знаешь, в чем он состоит мой план.

Его тон был так серьезен, что Мелина не осмелилась возражать.

– Дом расположен в арабской части города, – начал Бинг. – Это большое здание, но вход только один. Через ворота ты попадаешь во внутренний двор, направо будут кухни.

– Хорошо, – сказала Мелина, не совсем понимая, зачем Бинг так подробно расписывает ей это место.

– Я сегодня ходил с Ахмедом взглянуть на эти ворота. Там стоят двое стражников, а ночью ворота запирают на засов, и проникнуть туда становится невозможно. Так что шанс есть только днем, когда через ворота ходят слуги и поставщики еды.

Ахмед знает пекаря, который каждый день приносит туда свежий хлеб. С ним вместе ходит его жена, она приносит кур.

Мелине не понадобилось много времени, чтобы понять, куда клонит Бинг.

– Ты хочешь, чтобы мы притворились пекарем и его женой?

– Пекарь согласился, – продолжал Бинг. – Он не робкого десятка, к тому же его старшая дочь собирается замуж, так что деньги перевесили риск.

– Но когда мы попадем внутрь…

– Я еще не дошел до этой части. Вообще я бы предпочел идти один, но пекарь сказал мне, что всегда ходит туда с женой, поэтому, если она вдруг не появится, охранники могут начать задавать вопросы.

– Но зачем охрана человеку, который стар и болен? – не удержалась от вопроса Мелина.

– Потому что он очень богат, а охрана добавляет ему ощущение собственной значимости, – пояснил Бинг. – Мелкие шейхи и принцы делают вид, что это их личная армия, а Мулай Ибрагим слишком умен, чтобы не воспользоваться этим обстоятельством. – Он замолк на миг и внимательно посмотрел на девушку. – Мелина, все это очень серьезно. И очень опасно. Я могу потерпеть неудачу и в таком случае скорее всего не выйду обратно живым. Тебя, поскольку ты женщина, могут пощадить, но неизвестно еще, что хуже.

– Я пойду с тобой, – твердо сказала Мелина. – Я с самого начала была готова дать такой ответ. Я хочу пройти этот путь до конца, и, если мы умрем, значит, так тому и быть.

Бинг вдруг протянул руку и взял ладонь Мелины в свою.

– Спасибо, дорогая, – мягко сказал он. – Я почему-то знал, что ты скажешь именно это.

Девушка ощутила, как дрожь пробежала по ее телу от этого прикосновения и от выражения, с которым Бинг сказал «дорогая». Но в следующий момент он отпустил ее руку и заговорил прежним четким сухим тоном:

– Я очень не хотел тебя в это вмешивать, но теперь поздно отступать. В пять утра сюда придет Ахмед, поэтому нам надо успеть выспаться и отдохнуть. Мы должны быть бодры духом и телом, чтобы план не сорвался просто из-за того, что мы оказались слишком неповоротливы. Так что теперь спать, – скомандовал он и откинулся на траву, закутавшись в свой арабский наряд.

Мелина робко устроилась рядом. Он не спал, она это видела, даже не расслабился, но, поскольку Бинг делал вид, что спит, Мелина последовала его примеру, закрыв глаза и стараясь дышать тихо и неспешно, хотя ее переполнял восторг от сознания, что он совсем рядом, стоит протянуть руку.

Должно быть, сон все-таки сморил Мелину, но вскоре она очнулась, не в силах спать дальше, и поняла, что Бинг тоже бодрствует. Ей бы хотелось, чтобы он думал о ней, но знала, что единственный, кто занимает его мысли сейчас, – это похищенный ребенок.

Наконец девушка уснула по-настоящему и проснулась от прикосновения Бинга к ее плечу и негромких слов:

– Ахмед пришел.

Мелина быстро села и увидела Ахмеда, идущего к ним, а еще выше – золотой веер солнечных лучей, раскинувшийся на небе. За Ахмедом следовал пожилой согбенный человек, и Мелина догадалась, что это его отец.

Старик поприветствовал их с изысканной учтивостью, и Бинг ответил с равной церемонностью. После этого они уселись по-турецки на траве, и Бингу были вручены вещи, с помощью которых он собирался перевоплотиться в пекаря. К счастью, тот носил очки и, по словам Бинга, обладал ничем не примечательной внешностью.

Одежда пекаря тоже была самой обычной для араба, а после того как Ахмед умело наложил Бингу грим, он стал совсем на себя не похож, и Ахмед даже издал возглас восхищения:

– Седдиг, один в один! Даже родная мать не отличила бы вас от собственного сына. И не забудьте прихрамывать, сэр. В прошлом году Седдига лягнул мул, с тех пор он постоянно рассказывает о неблагодарном животном и клянется, что никогда больше не заведет себе четвероногую скотину.

– Да, я заметил вчера, что он хромает, – подтвердил Бинг. – Посмотри, так похоже?

Он сделал несколько шагов по лужайке, и Ахмед и его отец согласно хлопнули в ладоши в знак одобрения.

– А теперь насчет его жены. Как она выглядит?

Глаза всех мужчин обратились к Мелине.

– Я ни разу не взглянул на нее, – с достоинством заметил старик, – но охранники – они из молодых, наглые и бессовестные.

И он бросил неодобрительный взгляд на сына.

– Не думаю, что так рано с утра у них будет охота кого-то разглядывать, – заметил Ахмед.

– Ты принес другой яшмак? – уточнил Бинг.

– Как вы и просили, сэр.

Ахмед извлек на свет платок из плотной черной ткани, который носили мусульманки, строго блюдущие традиции. Надевая его, Мелина поразилась, как у них хватает терпения носить подобный убор в жару.

– Сурьму! – скомандовал Бинг. Ахмед вручил ему маленькую бутылочку, Мелина села на траву, а Бинг встал рядом с ней на колени.

– Закрой глаза, – сказал он, и Мелина ощутила мягкое прикосновение кисточки из верблюжьего волоса к верхнему веку. Потом Бинг велел девушке открыть глаза, чтобы подкрасить нижние веки, и ее сердце зачастило оттого, что его лицо оказалось так близко.

Кисточка слегка щекотала Мелине кожу, и она с трудом заставляла себя не моргать, чтобы Бинг не смазал линию.

– Какого цвета глаза у жены пекаря? – спросил он.

Оба они покачали головой:

– Понятия не имеем.

– Тебе придется держать голову опущенной, – обратился он к Мелине. – И я думаю, что надо нанести темный тон на нос и щеки.

В запасах Ахмеда нашлась и темная пудра. Закончив с гримом, Бинг сделал шаг назад и оглядел Мелину.

– Сойдет, – резюмировал он. – Будем надеяться, что охранники на этот раз будут постарше и не станут пялиться.

Повернувшись к старшему из мужчин, Бинг учтиво поблагодарил его по-арабски за помощь и попросил, чтобы Ахмед провел их к лавке пекаря.

– Я поведу вас кружным путем, – заметил Ахмед, – чтобы нас видело как можно меньше народу, но мы не будем разговаривать по пути. Я пойду немного вперед, чтобы никто не догадался, что мы знакомы.

У Мелины возникло стойкое ощущение, что в первую очередь он заботится не об их безопасности, а о своей.

Бинг снова повернулся к старику.

– Машина ждет в условленном месте?

– Как и запланировано, – ответил тот. – Да пребудет с вами Аллах!

В его последних слова Мелина уловила нотку искреннего участия, а потом вслед за Ахмедом и Бингом она покинула укромный сад и ступила на полные опасности улицы города…