– Мне кажется, я видел вас раньше.

– Ну конечно, мы ведь здесь целый вечер.

– Нет-нет, не сегодня. – Он слегка нахмурился, вспоминая. – Конечно! Вы тогда выглянули из окна, в городе… из магазина Расмина.

Мелина увидела тень подозрения, скользнувшую по его глазам, и поспешила ее развеять:

– Да, я видела вас верхом на черной лошади! Только я не знала, что это вы, это была настоящая сцена из арабских сказок.

– Вы были в доме Расмина, – повторил Мулай Ибрагим задумчиво, словно разговаривая сам с собой.

– А-а-а, так вот как он называется, – невинно заметила девушка. – Мы обошли почти все магазины в городе, но у этого торговца – как там его зовут? – оказались самые лучшие туфельки. Я купила три пары – для себя и для подружек дома.

– А где вы живете?

Мелина вовремя удержалась, чтобы не сболтнуть «в Лондоне».

– В Нью-Йорке. Но мы там редко бываем, – доверительно сообщила она. – Мой муж любит, знаете ли… поездить по миру.

– Понимаю.

Упоминание мужа словно всколыхнуло подозрения Мулая Ибрагима.

– Я принесу вам аспирин, ждите здесь, – велел он и вышел из комнаты. Мелина услышала, как он отдает распоряжения своим людям, и, хотя не понимала ни слова, не сомневалась, что они получили приказ не выпускать ее.

Оставшись одна, девушка приложила ладони к щекам и обнаружила, что у нее трясутся руки. Этот человек подавлял ее, и более того – она была уверена, что он не остановится ни перед чем, даже убийством, чтобы получить желаемое.

Бинг был в опасности, а она ничем не могла ему помочь и не знала, как предупредить, что его ищет Мулай Ибрагим.

На цыпочках Мелина подошла к порогу и приложила ухо к двери. Да, она была уверена, что слышит чье-то дыхание.

Она вернулась в центр комнаты и, не в силах сидеть, расхаживала туда-сюда.

Как долго не было Бинга? – начала высчитывать она. Десять минут, пятнадцать? Где он? Что делает? А если Мулай Ибрагим поймает его? Что тогда? Они убьют его или возьмут в плен?

Впрочем, подумала она, пленник Мулая Ибрагима все равно что мертв, потому что сбежать ему не удастся.

Мелине начало казаться, что вся затея была глупой и абсурдной. С чего Бинг, одиночка без оружия, решил, что может освободить ребенка, которого стерегут день и ночь толпы часовых? И даже если Бинг убедится, что мальчик здесь, что он сможет сделать? Настоящее безумие! От начала и до конца. Плод мужской самоуверенности и упрямства.

Кто-то снова шел по коридору, и Мелина поспешно уселась в кресло. Наконец ручка двери повернулась, и на пороге показался Мулай Ибрагим.

– Мы не обнаружили следов вашего мужа в доме, – прежним резким тоном заявил он. – Вы можете описать, как он выглядит?

– Среднего роста, – медленно сказала Мелина. – Каштановые волосы, гладко выбрит. Очень приятное лицо. Одет в белый вечерний пиджак.

– Таких мужчин здесь сегодня сотни, – прорычал Мулай Ибрагим.

– Тогда, наверное… у него очень американская внешность, – добавила Мелина.

– Американская?

Мелина кивнула?

– Ну да, я англичанка, а он американец. Как вы думаете, куда он мог подеваться?

У нее создалось ощущение, что упоминание американского происхождения Бинга смягчило атмосферу. Голос Мулая Ибрагима стал гораздо более вежливым, и Мелина поспешила закрепить результат:

– Наверное, он загляделся на ваши картины или что-то еще. Это так похоже на него.

– Мы непременно должны найти его, чтобы вы не волновались, – заметил хозяин дома.

– А может, он поехал за аспирином в город? – предположила Мелина.

– Зачем же такие излишние хлопоты? Надо было просто попросить одного из моих слуг, некоторые из них говорят по-английски, и я уверен, предоставили бы ему желаемое без особых затруднений.

– О, думаю, он не хотел бы злоупотреблять вашим гостеприимством, – сделала жест рукой Мелина. – И это в его характере – понестись на край земли, чтобы привезти мне то, что я попросила. Он такой заботливый, хотя и рассеянный временами. По-моему, американцы – лучшие мужья на свете.

Мелина прервала свою болтовню и, заглянув в лицо Мулая Ибрагима, со смешанным чувством облегчения и тревоги заметила, что он смотрит на нее не с подозрением, а с каким-то новым выражением.

Было нечто в его взгляде, в легкой улыбке краешком губ, подсказавшее Мелине, что теперь она в опасности другого рода.

– Вы очень хорошенькая, – мягко сказал Мулай Ибрагим. – Ваш муж счастливчик.

Он обежал глазами ее рыжие волосы и изгибы фигурки, словно мысленно раздевая. Мелина поспешила отвернуться, словно вглядываясь во тьму за окном.

– Ума не приложу, куда он подевался, – вздохнула она.

– Вы разрешите завтра познакомить вас с Востоком так, как полагается? – спросил в ответ Мулай Ибрагим.

Мелина почувствовала всю двусмысленность этого предложения, и попыталась ответить непринужденно, сделав еще шаг прочь от собеседника:

– Я не знаю, останемся ли мы здесь на завтра. Мы и так задержались в городе, чтобы побывать на вашем приеме.

– Если вы не уедете, позвольте, я пришлю за вами машину?

– Мне надо спросить у мужа.

– Приглашение не распространяется на вашего мужа!

Теперь уже не могло быть никаких сомнений в особом блеске его глаз и изгибе губ. Мелина выпрямилась:

– Боюсь, я вас не понимаю.

– А я думаю, что понимаете, – возразил Мулай Ибрагим. – Нет такой женщины, которая, обладая вашей красотой, не отдавала бы отчета в своих чарах.

– Мне лестно, если вы так думаете, – холодно заметила Мелина.

Внезапно Мулай Ибрагим протянул руку и сжал ее пальцы, она попробовала вырваться, но без толку.

– Не сопротивляйтесь, – сказал он. – Думаю, самой судьбой было предначертано, чтобы мы встретились. Я увидел вас всего лишь раз, но ваше лицо отпечаталось в моем сердце: лицо ангела или, вернее, волшебницы, чье появление на миг преобразило темные улицы Феса. Я и не чаял увидеть вас вновь – и вот вы здесь, в моем доме. И мы совсем одни.

– Полагаю, это ненадолго, – возразила Мелина. – Даже если мой муж поехал в город, он вот-вот вернется.

– А возможно, он заблудился. Не беспокойтесь о нем. Отдайтесь очарованию момента. Вы чувствуете, как бьется мое сердце, как страстно я желаю увидеть улыбку на ваших губах? Взгляните на меня.

Мелина, машинально послушавшись его слов, подняла голову. Он пытается загипнотизировать меня, мелькнуло у нее при взгляде в его большие, темные глаза, проникавшие, казалось, в самую душу. Они подчиняли и приказывали, и только огромным усилием воли Мелина стряхнула оцепенение, подбежала к окну и принялась глубоко вдыхать ночной воздух.

– Уходите! – воскликнула она. – Оставьте меня. Что вы себе позволяете?

– Чего вы боитесь? – бархатным голосом спросил Мулай Ибрагим, снова подходя ближе.

Мелина хотела закричать, но горло ей перехватило. Они понимала, что еще немного – и Мулай Ибрагим обнимет ее.

Ужас придал ей сил.

– Мой муж! – воскликнула она. – Он вернулся.

Она кинулась к дверям и побежала по коридору к его ярко освещенному концу; двое мужчин, поставленных стеречь ее, не стали останавливать девушку. Только достигнув широкой мраморной лестницы и увидев внизу зал, где толпились гости, Мелина нашла в себе силы обернуться.

Мулай Ибрагим стоял у выхода из спальни и разговаривал со своими слугами. Он не пытался догнать ее – он даже не смотрел в ее сторону, но у Мелины было тягостное чувство, что его интерес вовсе не был мимолетным.

Бинг, где же Бинг?

Мелина спустилась по лестнице и пробежала по коридору, который шел ровно под верхним. Оказавшись у маленькой лестницы, она прислушалась, не идет ли ей навстречу Мулай Ибрагим или кто-то из его слуг. Убедившись, что все тихо, она сняла туфли и бесшумно направилась ко внутреннему двору.

А потом заблудилась.

Перед ней возвышался задний фасад виллы, несколько нижних окон были освещены, но верхние окутаны тьмой.

И тут, когда Мелина уже хотела вернуться обратно, она увидела чей-то темный силуэт на фоне неба. По крыше, вдоль парапета, крался какой-то мужчина; он не был похож на кого-то из слуг, и Мелина пыталась разглядеть, не Бинг ли это, и гадала, как она может подать ему сигнал. Внезапно она вспомнила прием, которому еще в детстве ее научил отец, – свисту двумя пальцами, как делают мальчишки-разносчики в Лондоне.