Ну ладно, я происхожу из семьи, которая много что помнила. За все годы поганой власти в моей семье не было ни одного коммуниста — чем, по правде говоря, горжусь.

Но вот молодые люди, как говорят, «из рабочих» — в 1980 году они специально приехали на место, где когда-то были похоронены солдаты и офицеры армии А. П. Деникина. Памятный крест с надписью: «Здесь лежат свободные русские люди», конечно же, давным-давно убрали, как идейно неправильный и портящий картину истинно советского юга. Но земля просела над огромным рвом и превосходно отмечала место. А ребята «из рабочих» хотели зачать сына над прахом русских воинов.

— Откуда знаете, что будет сын? — только и нашелся я спросить.

— Знаем! — смеялись ребята. Между прочим, у них и правда сын.

А вот в 1985 году был я в городе Уссурийске… Там, наверное, и по сей день стоит памятник, долженствующий возвысить сердца советских патриотов и показать жестокость и низость белых. Это — паровоз, в топке которого в 1920 году казаки живьем сожгли некоего Лазо.

— Вот в этом паровозе НАШИ сожгли Лазо, — так и сказал мне парень, показывавший город. С явственным напором на это НАШИ. Присоединиться к белым, считать белых «нашими» он хотел любой ценой — даже ценой приобщения к откровенному зверству. Между прочим, с этим юношей я беседовал подробно, и его биография вскрылась во множестве деталей: папа у него — потомственный рабочий, мастер на заводе; мама — детдомовка, сейчас — инструктор в райкоме. В общем, не из семьи белого офицера происходил этот мальчик. Никак не в кровном родстве дело, не в генетике.

По-видимому, дело в том, что именно на середину, на вторую половину 1970-х пришелся очень мощный переворот в массовом общественном сознании. До людей начало доходить, что их предков в третьем-четвертом поколении очень крупно обманули. Поверив безумной пропаганде, всерьез приняв бредни секты красножопых сатанистов, недавние предки нынешних русских начали «превращать войну империалистическую в войну гражданскую», «экспроприировать экспроприаторов», «строить светлое будущее», и т. д., и т. п.

Стало очевидно: занимаясь всей этой вредной и опасной чепухой, предки совершили неисчислимое множество различных и, как правило, тяжелых преступлений. Признавать это стыдно, думать об этом не хочется, да вот поди ж ты…

Но внуки стали вспоминать. И чем в больший маразм впадала система, чем больше вынуждена была разрешать — тем больше вспоминалось «человеческим фактором построения социализма». Тем более — все иллюзии по части «построения» как раз к 1970-м прочно, навсегда развеялись. Никита-кукурузник еще обещал коммунизм к 1980-му году… Но — верил ли он в это сам? И — верил ли кто-то ему? Особенно году в 1976–1978? Ощущая себя в тупике, внуки вспоминали все активнее.

Да и не только вспоминали. Как ни старались большевики остановить в развитии страну, получалось у них плохо, частично. И чем дальше — тем хуже. В конце концов, и обычай есть с отдельной тарелки и сидеть на отдельном стуле последовательно прошел путь от царских дворцов через особняки дворянства столичного, богатого, провинциального, бедного… а уж только затем — в жилища простолюдинов. Демократия, чувство собственного достоинства, уважение к личности — очень элитные, очень аристократические ценности, господа!

В начале столетия аристократические ценности демократии были понятны не всем, и Белое дело оказалось погублено на радость врагу рода человеческого. В конце того же столетия внуки сотворителей безобразия востребовали эти ценности. Внуки захотели развития. Захотели динамичного «общества равных». Чтобы не хуже, чем в «европах». Чтобы можно было гордиться не только тем, какая Родина огромная и сколько у нее ракет класса «земля-воздух-земля». Чтобы не было холуев и халуп. Чтобы никто не смел командовать, какие передачи каким ухом слушать, какие книги читать, какой половинкой мозга думать… И внуки с ужасом увидели, что уже в начале века «счастье было так возможно, так близко». Что причиной несбывшегося стала «победа» воспетых в советской мифологии краснознаменных дедушек-прадедушек. И они запели песни армии, которую их дедушки три поколения назад «победили». Песни армии, которую они осознали своей.

Да, эти песни были на 90 % стилизациями, причем не из лучших. Да, предки 90 % певших были или в Красной армии, или попросту отсиживались, не принимая в смуте участия.

Но ведь получается, что люди хотели иметь не таких предков, верно? Мода была не только на песни. Высшим пижонством, самым-самым высшим шиком стало быть потомком белого офицера, белогвардейца, «белобандита». Даже если это было чистейшим враньем, то все равно: ведь человек, получается, хотел иметь именно такую историю.

В стране продолжался шабаш. Пионеров строем водили к Вечному огню и учили их «продолжать дело великого Ленина», пропагандистская литература издавалась миллионными тиражами, в помещениях болтались красные тряпки, отретушированные портреты-иконы Ленина и Брежнева и прочая пакость. Но все больше людей не хотело иметь со всем этим ничего общего.

И иметь красных предков все больше людей не хотели. Называться потомком красного командира, комиссара, бойца Красной армии, чекиста, энкавэдэшника… Даже если и был такой предок — уже в 1970-е годы скрывали его куда тщательнее, чем затесавшихся в родню вора или проститутку. Иметь прадедушку — красного? Нет, это позор семьи! Раз уж никак нельзя скрыть — пусть прадедушка будет насильно мобилизованным или наивным деревенским мужиком, по темноте своей сразу не убежавшим…

Только два деятеля культуры сознавались, что имеют красных предков. Один — это А. Невзоров, человек с явной психопатической клиникой. Второй — М. Веллер, которого уж никак не обвинишь в том, что он русский. В этом позорном факте внук «бойца 6-го эскадрона 72-го красного кавполка» не замечен [206, с. 6].

Мысль о том, что на самом деле выиграла Гражданскую войну вовсе не Красная, а Белая армия, приходила мне в голову уже давно. Победа красных — тупик, пиррова победа. А Белое движение подобно зерну из притчи Спасителя, — зерну, которое должно погибнуть, упав в землю. Которое, только погибнув, прорастет и даст плоды. Люди живут дольше, чем пшеница. Прошло три поколения — и жертва Белой армии дала плод.

Помнится, одна студенческая аудитория выразила мне сильное недоверие… И тогда я в первый раз предложил один эксперимент… Здесь собралось 30 человек, сказал я. По всему судя, здесь должно быть довольно много потомков солдат Красной армии, чекистов, энкавэдэшников, красных партизан и других категорий «победителей». Ну, так поднимите руки потомки тех, кто «выиграл» Гражданскую войну, покажитесь, покрасуйтесь. Поднялось три руки. Всего три. Три руки потомков солдат Красной армии.

— А теперь поднимите руки те, кто происходит от побежденных. Их среди нас должно быть очень мало — ведь все, не убитые сразу, пошли под нож в ходе «репрессий», и вместе с семьями. Ну, поднимайте руки! И подняло руки 11 человек. А я поднял двенадцатую руку.

— Ну, и кто выиграл Гражданскую войну?! Поздравляю, господа! Наши в городе! Белая армия в городе!

Студенты веселились:

— Убедил!

Но ведь и правда убедил, в том числе и самого себя. Очень наглядно получилось.

С тех пор я повторял эксперимент несколько раз, провел его в 15 аудиториях, где присутствовало до 400 человек. Соотношение потомков белых и красных было разным: когда белых было в пять раз больше, когда только в два раза. Общее число белых достигло 297 человек, а красных — 82. Правда, 52 человека оказались потомками и белых, и красных.

А ведь наверняка многие потомки красных не подняли рук. Это — позор семьи. Это скрывают. Не все потомки белых знают об этой странице семейной истории. Многие семьи так боялись огласки, что настал момент — и пришло поколение, уже не знавшее корней. Но с точки зрения истории и культуры — все верно. Зерно проросло, и белых в России больше, чем красных. И число растет неудержимо.

Разумеется, все они — в прошлом, в истории. И адмирал Колчак, и Фрунзе, и Каледин, и Духонин, и Ленин с Троцким. Нетленно, неприкосновенно. Ничего не переделать. Не вмешаться. И подвиг Ледяного похода тоже — в веках. Он совершается вечно. Там же и так же, как вечно поднимает над Киевом крест Святой Равноапостольный Владимир. Как вскидывается в стременах раненный ядром Багратион.