Судя по всему, Екатерина готова была отнестись к белорусским евреям так же, как относились к ним в Пруссии, а может быть, и во Франкфурте. Она подтвердила все права евреев, которые были у них в Речи Посполитой, и притом уравняла евреев в правах со всеми остальными жителями империи (чего в Речи Посполитой не было). В Городовом уложении 1785 года все мещане, независимо от национальности и вероисповедания, получали право участвовать в местном сословном самоуправлении и избираться на должности.
В 1786 году Екатерина даже писала белорусскому генерал-губернатору, чтобы равенство прав евреев в сословно-городском самоуправлении «непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие», а с неисполнителей его «учинено было законное взыскание» [4, с. 76].
Стоит ли удивляться, что в 1780 году в Могилеве и в Шклове евреи встречали Екатерину II восторженными одами в ее честь?
Новые чиновники, начавшие управлять Белоруссией, выросли в Великороссии. Многие из них даже если видели когда-нибудь живого поляка, то уж точно никогда не видели ни одного еврея. Если белорусская администрация писала, что «присутствие евреев в деревне вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как евреи… развивают пьянство среди местного населения» [4, с. 72], — то за этой чепухой очень ясно прослеживается болтовня той агентуры, тех помощников и личных знакомых, которыми обрастает любой чиновник центральной власти, присланный на новое место службы. «Тутэйшие» рассказывают чиновникам, что это евреи спаивают крестьян… Как рассказывали уже их деды и прадеды.
Такое удобнейшее представление всегда было в Западной Руси и в Польше, но, конечно же, никто не собирался принимать мер по этому поводу. Все ведь прекрасно понимают, что вовсе не в евреях дело, что просто удобно их ругать. Но чиновник-то из Петербурга этого не понимает! И честно начинает провозглашать гонимому племени херем.
Получив такой сигнал с места, центральная власть тоже приходит в состояние некоторого возбуждения. Это же в Речи Посполитой все уложилось за века, а в Петербурге еще толком не знают, что надо делать с иудеями (и надо ли с ними что-то делать). Петербург реагирует неадекватно, слишком сильно. Да к тому же реагирует в духе, не принятом в Речи Посполитой. Ведь Россия — огромная бюрократическая империя, а не гибрид шляхетской республики и сословной монархии.
Тут же рождается идея: раз евреи мещане и купцы, надо переселить их в города! В 1783 году издается указ Екатерины, что всякий помещик, если он сдаст в деревне курение водки «купцу мещанину или Жиду», будет сочтен нарушителем закона. Если курит водку, то пусть делает это сам! Одновременно у кагалов отнимают многие их функции, передают местным органам власти.
В 1784 году делегация евреев поехала в Петербург, хлопотать об отмене этой меры, и они получают великолепный ответ от имени императрицы, эти посланцы кагала: «Когда означенные еврейского закона люди вошли уже… в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае соблюдать правило, Ея величеством установленное, что всяк по званию и состоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа» [4, с. 72].
Звучит сильно, да вот беда: всего через два года, в 1786 году, отменено выселение евреев в города (а проведено в жизнь оно вообще никогда не было). Тогда же, в 1786 году, кагалам возвращены многие функции — расклад налогов, право отпускать и не отпускать из общины. То ли Екатерина II поняла, что евреи славянских стран совсем не похожи на немецких, то ли приходит к пониманию выгоды такого положения вещей, то ли окружение императрицы изрядно подмазано посланцами кагала. Позже мы увидим, что это последнее предположение вовсе не так уж беспочвенно, как могло бы показаться.
Пользуясь указом, в Могилевской губернии 10 % евреев записались в купечество, а из христиан купцов было только 5,5 %. Вот и первый источник недовольства.
И тут же появляется другой… В те времена купцы были прикреплены к своим городам ничуть не менее прочно, чем крестьяне к земле. Наивно представлять себе купца XVIII, даже начала XIX века как современного предпринимателя, который сам решает, где ему поселиться.
Только в Белоруссии купцы могли переходить из города в город, «смотря по удобности их коммерции». Что характерно, местные христианские купцы не пользуются этой возможностью, а вот еврейские пользуются. Многие евреи, вошедшие в эти 10 %, стали перебираться в города великороссийских, внутренних губерний, а то и в Москву.
В 1790 году московское купечество составило по этому поводу «Приговор» и подало его властям. В этом «Приговоре» купцы писали, что евреи пользуются запрещенными приемами торговли, чем наносят ей «чувствительный вред и помешательство», и что дешевизна их товаров доказывает одно — товары эти контрабандные. Кроме того, московские купцы писали, что «евреи обрезывают, как известно, монеты; возможно, что они будут делать то же и в Москве».
Некий же Нота Хаимов, «…введя себя у публики разными подлогами и ухищрениями в знатный кредит и выманя чрез то у многих здешних купцов в долг товаров ценою до пятисот тысяч рублев, все оные выпроводил в разные, ему только одному известные места, и потом и сам со всем тем явно похищенным столь важным капиталом из Москвы скрылся за границу, оставя по себе следы жалостного многих купеческих домов разорения; из которых некоторые с печали померли, оставя бедны жен и детей без всякого пропитания, а прочие, лишась всего собранного многолетними трудами имения и кредита, сделались банкротами и лишились невинно честного имени гражданина».
А потому патриотически настроенные московские купцы просили об удалении евреев из Москвы.
Почти одновременно с москвичами евреи подали жалобу, подписанную шестью именитыми купцами: их больше не записывают в купцы смоленские и московские. Они же имеют право! Им разрешено…
Московские же купцы обзывали их обидным словом «жиды» и ложно утверждали, будто у евреев развращенные нравы: «…святой наш закон и предание суть явны и всему свету известны, яко они основаны на любови к Богу и к ближнему, по правилам десятери заповедей Господних; и поелику Старый Завет есть предзнаменование, свидетельство и основание святости Нового Завета…».
А дальше подкованные в богословии евреи опровергали утверждения московских купцов про то, что в порядочных государствах евреев не терпят. Не только терпят, утверждали евреи, но и получают от них немалую пользу! Как вот в Голландии, например, или в Англии. И вообще записали их в московские купцы открыто и честно, «…невзирая, что бороды, одеяние, даже и имена наши ощутительно доказывают каждому наш род и закон».
Проблему сочли столь важной, что этими жалобами занимался Совет государыни. Из всех еврейских кривд подтвердилось только одно: еврейские торговцы стали разносить товары по домам, что было почему-то запрещено. Знали ли вообще евреи про это запрещение — неизвестно, но ведь получается, что они попросту открыли новую и очень перспективную экономическую нишу. Вот московские купцы эту нишу благополучно просмотрели, и их злоба на конкурентов как-то не вызывает уважения. В торговом деле надо уметь крутиться, господа!
Если Совет государыни принял неблагоприятное для евреев решение, то не из страха, что они когда-нибудь научатся обрезывать монету. Совет нашел, что евреи имеют права мещан и купцов только в Белоруссии, но не во внутренних губерниях, и что от допущения евреев в Москву не усматривается никакой пользы.
Решение это было принято на основании доклада президента Коммерц-коллегии, графа А. Р. Воронцова. Рассматривая с разных сторон проблему, граф А. Р. Воронцов писал, что, конечно, Голландии от присутствия евреев только хорошо, но это от каких евреев? От португальских евреев, которые активные и честные. «Но такие евреи, которые известны под названием польских, прусских и немецких жидов, …совсем другого роду и производят торги свои, так сказать, как цыганы — со лжею и обманом, который есть единым их упражнением, чтоб простой народ проводить».
