Один за другим правительственные эксперты покидали помещение. Каждый получал от Лиминггона листок бумаги. Все посматривали на неподвижно застывшего Грэхема, но никто с ним не заговаривал. Лица ученых отражали невеселые раздумья, уже пустившие ростки в их умах.

Когда последний из них ушел, Лиминггон сказал:

— Грэхем, мы приготовили для вас место, где вы сможете поспать; оно еще ниже под землей. Придется о вас заботиться как следует, пока факты не получат подтверждения: ведь смерть Бича означает, что вы теперь — единственный, кто получил информацию из первых рук.

— Сомневаюсь.

— Что? — от удивления у Лимингтона даже челюсть отвисла.

— Я так не думаю, — устало пояснил Грэхех — Одному небу известно, сколько ученых получили сведения об открытии Бьернсена по личным каналам. Некоторые наверняка отмахнулись от него, как от заведомой ереси — во всяком случае, им так показалось. Никто из них не потрудился проверить полученные сведения, это упущение и спасло им жизнь Но могли быть и другие, которые повторили опыт Бьернсена и пришли к тому же результату. Им повезло больше: их до сих пор не обнаружили. Эти перепуганные, загнанные люди, доведенные собственным знанием до полубезумного состояния, боятся выставить себя на посмешище, или ускорить собственную гибель, или даже вызвать страшную бойню, если начнут выкрикивать правду направо и налево. Они где-то скрываются, затаившись в безвестности, молча шныряя вокруг, как помойные крысы. Вам придется здорово попотеть, чтобы их выловить.

Вы считаете, что широкое распространение сведений может привести и беде?

— К беде — это еще мягко сказано, — заявил Грэхем. — В словаре просто нет такого слова, которым можно назвать то, что произойдет. Новость сможет распространиться только в том случае, если витонам, несмотря на их отчаянное противодействие, не удастся этому помешать. Если они сочтут необходимым, то без малейших сожалений сотрут с лица Земли половину человечества, чтобы сохранить другую половину в блаженном неведении.

— Если сумеют, — уточнил Лимингтон.

— Они уже развязали две мировые войны и последние двадцать лет постоянно подогревают наши эмоции по поводу неотвратимости третьей, самой разрушительной. — Грэхем потер руки и ощутил сочащуюся из пор влагу. — То, что было для них доступно раньше, доступно и сейчас.

— Вы что же хотите сказать, что они всемогущи, а значит, бороться с ними бесполезно?

— Нет и еще раз нет! Но недооценивать противника тоже нельзя. Мы уже слишком много раз делали подобную ошибку! — Лимингтон поморщился, но возражать не стал. — Об их численности и мощи можно пока только догадываться. Очень скоро они начнут рыскать вокруг, стараться выследить зачинщиков мятежа и расправиться с ними — быстро, умело, раз и навсегда. Если они обнаружат меня и уничтожат, вам придется искать кого-то из выживших ученых. Бьернсен уведомил своих друзей, и никто не знает, как далеко растеклись сведения по чисто личным каналам. Дейкин, к примеру, получил их от Уэбба, а тот через Бича от самого Бьернсена. К Риду они попали другим путем — от Мейо и опять же от Бьернсена. Дейкин и Рид получили новость из третьих, четвертых, а может быть, и десятых рук, и все равно она их угробила. Не исключено, что есть другие, которые, скорее по чистой случайности, нежели по какой-то иной причине, умудрились выжить.

— Остается надеяться на это, — хмуро заметил Лимингтон.

— Как только новость выйдет наружу, те, которым она известна, окажутся в безопасности: исчезнет повод с нами разделаться. — В его голосе прозвучала надежда человека, мечтающего избавиться от невыносимого бремени.

Если результаты, полученные учеными, подтвердят ваше заявление, — вмешался сенатор Кармоди, — тогда я лично позабочусь о том, чтобы президента срочно информировали. Вы можете рассчитывать на полную поддержку правительства.

— Благодарю вас, — сказал Грэхем и, поднявшись, вышел вместе с Волем и Лиминггоном. Они проводили его в отведенное ему временное пристанище, которое находилось под тем же зданием Министерства обороны, но на много уровней ниже.

— Послушай, Билл, — обратился к нему Воль, — ведь я получил из Европы уйму сообщений, только не успел тебе рассказать. Результаты вскрытия Шеридана, Бьернсена и Лютера оказались точь-в-точь такими же, как и у Мейо с Уэббом.

— Все сходится, — заметил полковник Лимингтон, прямо-таки с отеческой гордостью похлопав Грэхема по плечу. — Людям будет нелегко поверить в историю, которую вы раскрыли, но я полагаюсь на вас целиком и полностью.

Они ушли, чтобы Грэхем смог наконец поспать, хотя он знал, что ничего из этого не выйдет. Разве можно уснуть, когда человечество стоит на пороге кризиса? На его глазах погиб Мейо. Он видел, как Дейкин пытался убежать от судьбы, удар которой был стремителен, точен и неумолим. Он предчувствовал, какой конец ожидает Корбетта, и слышал отзвук катастрофы, в которой тот погиб. Сегодня — Бич! А завтра?

Холодным промозглым утром страшная новость оглушительно взорвалась над ошеломленной планетой, взорвалась так внезапно, что у всех просто дух захватило, и так неистово, что это превзошло самые худшие опасения. Весь мир буквально взвыл от ужаса.

Было три часа утра 9 июня 3015 года. Редко упоминаемый, но в высшей степени эффективный Отдел пропаганды Соединенных Штатов трудился не покладая рук. Его огромные помещения, занимавшие два этажа здания Министерства внутренних дел, были темны и безлюдны. Тем временем в дюжине комнат, укрытых в просторном подземном помещении, находящемся в двух милях от главного здания, кипела работа. Там собрался весь штат отдела, усиленный восемью десятками добровольных помощников.

Этажом выше, покоясь на мощных железобетонных перекрытиях, застыли старинные тяжеловесные типографские прессы. Чистые, смазанные, блестящие, они много лет простояли, ожидая того момента, когда неожиданный выход из строя всей национальной системы телеинформации снова призовет их к действию. Над ними на высоту в тысячу футов возносилась стройная громада — резиденция полуофициальной «Вашинггон Пост».

В руки четырехсот взмыленных людей, уже давно сбросивших свои пидкаки, стекались новости со всего земного шара. Телевидение, радио, кабельная сеть, стратопочта, даже полевая связь вооруженных сил — все было отдано в их распоряжение.

Но выше, на уровне земли, эта бешеная деятельность никак себя не обнаруживала. Здание «Пост» было явно безлюдно, в бесконечных рядах его неосвещенных окон дробилась тысячью отражений бледная луна. По тротуару одиноко брел патрульный полицейский; он шагал, устремив взгляд на освещенный циферблат уличных часов и ничего не подозревая о лихорадочной работе, кипевшей у него под ногами. Все его мысли были сосредоточены на чашке кофе, ждавшей его в конце обхода. Кошка молнией перебежала ему дорогу и шмыгнула в тень.

А тем временем там, глубоко внизу, под нависшими бетонными громадами, вдали от миллионов ничего не подозревающих, мирно спящих горожан, четыреста человек фанатично трудились, готовя ужасную новость на грядущее утро. Телеграфные ключи и скоростные печатающие аппараты отбивали то краткие быстрые сообщения, то более длинные и зловещие. Бешено грохотали телетайпы, выдавая горы информации. Надрывались телефоны, выплевывая чьи-то металлические голоса. Мощный многоканальный коротковолновый передатчик посылал через высотную антенну тревожные имнульсы по всему миру.

Стекающиеся отовсюду новости анализировались, сравнивались, классифицировались. Бликер завершил опыт. Сообщает, что видит два шара, парящие над Делавер авеню. 0'кей, передайте Бликеру, чтобы он забыл о них — если сумеет! Звонит Уильямс. Говорит, что провел опыт и теперь видит светящиеся шары. Поблагодарите Уильямса, и пусть он как можно скорее куда-нибудь скроется! На проводе Толлертон. Опыт дал положительные результаты. Он наблюдает вереницу голубых шаров, на большой высоте пересекающих Потомак. Пусть спустится в укрытие и вздремнет.