Кто-то крикнул:

- Назад! Назад!

И мятежники побежали по кукурузному полю к старой позиции. Старбак задержался на достаточное время, чтобы забрать у убитого патроны, и побежал к своим. Пули свистели со всех сторон. Повсюду он видел тела - распластанные, искореженные, изодранные взрывами, скрюченные и с оторванными конечностями; белели кости, валялись мозги и синеватые внутренности в лужах крови. Некоторые тела лежали отдельно, но большая часть - группами, там, где их срезала картечь, а некоторые медленно ползли, покрытые коркой запекшейся крови и облепленные мухами. Один человек стонал, другой взывал к Господу, а третий слабо покашливал. Старбак бежал пригнувшись и наконец миновал кукурузное поле и оказался вновь в рядах мятежников. Поттера ранило. Штык срезал ему половину левого уха, и теперь оно болталось вместе с залитым кровью клоком волос.

- Просто царапина, - настаивал Поттер, - просто царапина. - Излечит глоток виски.

Мятежники снова залегли. Солдаты передавали друг другу фляжки и делились скудными запасами патронов, найденными у мертвецов. Янки перегруппировались, но похоже, не желали возвращаться на кукурузное поле, которое для обеих сторон превратилось в бойню. Они тоже пригнулись, пока картечь мятежников свистела над их головами, а пушки северян огрызались в ответ. Одинокое орудие на пригорке в поле бросили, но другие пушки северян находились достаточно близко к нему и продолжали палить. Старбак прицелился в одного из канониров, но решил приберечь патроны.

Он встал. Кровь на его сорочке застыла, и теперь ткань с хрустом оторвалась от спины, причинив боль, и теплая жидкость потекла к ягодицам. Горло горело, глаза слезились от дыма, всё тело охватила болезненная слабость. Он нашел ирландца, который перебирал четки накануне сражения, и послал его назад к колодцу с дюжиной фляжек.

- Иди спокойно, - сказал он ему. - Держись подальше от леса.

Снайперы янки вернулись на опушку Восточного леса, хотя стелившийся в безветренном воздухе дым мешал им целиться, и их стрельба, которая в других обстоятельствах была бы смертоносной, казалась слабой на фоне ураганного огня, что предшествовал атаке луизианцев.

Полковник Мейтленд лежал лицом вниз неподалеку от смоктаунской дороги. Старбак не узнал его, пока не присел рядом, вывернув подсумок в надежде найти патроны для револьвера.

- Я не умер, - приглушенно выразил протест Мейтленд. - Я молюсь.

Старбак дотронулся до фляжки на ремне Мейтленда.

- Вода есть?

- Это не вода, Старбак, - неодобрительно заявил Мейтленд. - Это лекарство для сердца. Угощайтесь.

Во фляжке оказался отличный ром. Старбак закашлялся, когда алкоголь обжег его исцарапанную порохом глотку, и сплюнул остаток на траву.

Мейтленд перекатился и забрал фляжку обратно.

- Только зря на вас потратил хорошую вещь, Старбак, - возмутился он.

Полковник, конфисковав все запасы спиртного в Легионе, должно быть, сам выпил почти всё, потому что был пьян вдрызг. Пуля лязгнула по дулу ближайшего орудия, как удар колокола. Канониры развернули пушку и отправили порцию картечи в сторону янки в Восточном лесу. Мейтленд лежал навзничь на траве, уставившись в закрывший голубое небо дым.

- В детстве вам казалось, что лето никогда не кончится? - спросил он.

- И зима тоже, - ответил Старбак, сев рядом с полковником.

- Конечно. Вы же янки. Снег и бубенцы. Я как-то путешествовал в санях. Тогда я был совсем ребенком, но помню, что снег окружал нас словно облако. Но наши зимы - это слякоть и непроезжие дороги, - Мейтланд на мгновение замолчал. - Не уверен, что смогу встать, - наконец жалко произнес он.

- Сейчас в этом нет необходимости.

- Меня стошнило, - торжественно объявил Мейтленд.

- Никто об этом не узнает, - сказал Старбак, хотя вообще-то элегантный мундир полковника был густо покрыт блевотиной. Она запеклась на желтом галуне и застряла под блестящими пуговицами.

- По правде говоря, - очень торжественно сообщил Мейтленд, - я не выношу вида крови.

- Досадная помеха для военного, - мягко заметил Старбак.

Мейтленд на секунду закрыл глаза.

- И что происходит?

- Мы снова отогнали ублюдков.

- Они вернутся, - мрачно заявил Мейтленд.

- Вернутся, - Старбак встал, вытащил фляжку из дрожащих пальцев полковника и вылил ром на траву. - Принесу вам воды, полковник.

- Весьма вам обязан, - сказал Мейтленд, по-прежнему устремив глаза в небо.

Старбак пошел назад к неровной шеренге. Свинерд рассматривал кукурузное поле пустыми взглядом. Его правая щека подергивалась, как это бывало, когда он пил. Он посмотрел на Старбака, не сразу его узнав.

- Мы не сможем сделать это еще раз, - мрачно заявил он. - Еще одна атака, и нам конец, Нат.

- Я знаю, сэр.

Свинерд вытащил револьвер и пытался его перезарядить, но его правая рука слишком сильно дрожала. Он отдал оружие Старбаку.

- Не поможете, Нат?

- Вас задело, сэр?

Свинерд покачал головой.

- Просто оглушило, - он медленно встал. - Я был слишком близко, когда разорвался снаряд, Нат, но Господь меня уберег. Меня не задело, только оглушило, - он тряхнул головой, словно чтобы привести в порядок мысли. - Я послал за патронами, - сказал он, пытаясь четко выговаривать слова, - вода тоже скоро прибудет. Но людей больше нет. Хаксалл тяжело ранен. Получил кусок металла в живот. Долго не протянет. Очень его жаль. Я его любил.

- Я тоже.

- Я не видел Мейтленда, - сказал Свинерд. - Спасибо, Нат, - поблагодарил но Старбака за заряженный револьвер, которые полковник засунул обратно в кобуру.

- Мейтленд еще здесь.

- Так он не сбежал? Молодец, - полковник оглядывал ряды солдат. На бумаге он командовал бригадой, но из оставшихся в шеренге по довоенным меркам едва ли удалось бы составить полк, так что теперь солдаты просто держались ближе к друзьям или соседям, а офицеры и сержанты присматривали за теми, кто остался в поле зрения. - В учебнике, - сказал Свинерд, - наверняка в таком случае велели бы разойтись по батальонам, как положено, но думаю, что мы забудем об книгах. Пусть дерутся как есть.

Старбак подозревал, что полковник имел в виду, что они умрут как есть, и действительно, в то мгновение никакой другой исход кроме смерти не казался возможным. Янки затихли, но явно ненадолго, потому что Старбак разглядел, как за рваными остатками кукурузы показались новые синие мундиры. Враг шел в атаку дважды, и дважды его отбрасывали, но теперь янки собирали силы для третьего броска.

Старбак послал Люцифера к Мейтленду с фляжкой воды. Мальчишка вернулся, ухмыляясь.

- Если кто здесь и счастлив, так это полковник, - сказал он.

- Он не первый, кто надрался на поле битвы.

- Мистер Тамлин, - радостно доложил Люцифер, - облачился в новый китель. Окровавленный.

Старбака больше не заботили ни Тамлин, ни Деннисон. Он разберется с ними после сражения, если будет с кем разбираться. Теперь, снова вернувшись к мертвецам, которые служили укрытием для живых на почерневшем от снарядов пастбище, он ждал янки.

Чьи барабаны снова загрохотали. Чьи пушки снова начали стрелять.

Потому что приближалась новая атака.

***

В двух милях к северу, где Антиетэм резко поворачивал на запад, к Потомаку, ожидал целый корпус северян, укрывшись на восточном берегу реки. Двадцать девять батальонов закаленных в боях войск с поддержкой артиллерии готовились переправиться через реку и двинуться на север, к дороге, бегущей на запад от Шарпсберга. Как только северяне захватят дорогу, войска Ли к северу от городка будут отрезаны от путей к отступлению, и этот корпус как нижняя челюсть заглотнет мятежников в ловушке.

Некоторые солдаты дремали. Другие готовили завтрак. Мятежники знали, что они там, потому что артиллерия конфедератов по ту сторону реки метала снаряды над их головами, и они разрывались, не причинив никому вреда, в лесу или на пастбище.