Я внимательно рассматривала улыбчивые лица на фотографиях и с ужасом понимала, что это вовсе не Дэниэл чудовище, как предполагает Виктор, а я.

Я — потому что это моих рук дело.

Я прекрасно помнила каждую свою жертву, и ее неповторимый запах, который до сих пор присутствует где-то внутри меня…

И в одно мгновение мне вдруг стало так паршиво, что захотелось провалиться под землю, лишь бы не ощущать внезапного прилива огромной вины за содеянное. Сколько раз я совершала подобные ошибки, но на этот раз я не просто сожалела об этом — я проклинала все, что есть в моей жизни… точнее в бесполезном и никчемном существовании, которые может продлиться целую вечность.

Так же краем глаз я заметила, что на меня внимательно и с некоторым непониманием смотрят остальные.

— Мия? — встревожено произнесла Элизабет. — Все хорошо?

«Да» хотелось ответить мне, но я промолчала, не силах подобрать слова, которые могли бы хоть как-нибудь оправдать меня.

Мои руки медленно сжимались в кулаки, я перестала дышать, и просторная гостиная сузилась до размеров этих фотографий, и я не видела ничего, кроме них. Человеческие лица застыли в моих мыслях, и будто кричали мне, что я самое ужасное чудовище во всем мире.

— Это не Дэниэл… сделал, — сорвались эти слова с моих окаменевших губ. — Это я. Я убила этих людей.

Мои слова повергли всех в шок. Хотя этого объяснения было мало, чтобы описать то, что я увидела на лицах тех, кто был так сильно дорог мне. Мое признание медленно разрывало мое мертвое, постоянно томящееся в печали и беспокойстве, сердце на мелкие кусочки, возрождая его, и снова безжалостно уничтожая.

— Ты? — с сильным недоверием вымолвил Виктор.

— Ну вот, я же говорил, что это не я сделал, — вздохнул Дэниэл, разводя руками. — Похоже, не за мной нужно строго наблюдать, а за ней, — его прозрачно-голубые глаза уставились на меня с неодобрением. — Честно говоря, я рад, что ты сделала это.

— Что? — пискнула я.

— О чем ты говоришь, Дэниэл? — рассеяно возмутился Виктор, отводя взгляд на него.

— Она просто приняла свою сущность, не стала сопротивляться жажде, ведь это все равно бесполезно, — вновь посмотрев на меня, Дэниэл подмигнул и улыбнулся одним уголком губ, но эта улыбка не коснулась его пустых глаз.

Я очень ясно ощущала, как в сотых раз мое холодное сердце разбивается на миллионы ледяных осколков.

— В этом нет ничего хорошего, — строгость вернулась в тон Виктора, который бросил на меня суровый взгляд. — Надеюсь, ты осознаешь весь ужас того, что натворила?

— Даже более чем, — промямлила я, чувствуя, как гнетущая боль поедает меня изнутри, причиняя адские страдания. — Я ненавижу себя за это, Виктор, — подняв глаза, я уставилась на мужчину, брови которого были сведены вместе, а скулы напряжены. Но через несколько секунд черты его лица немного смягчились, что несколько облегчило мое непростое положение. — Каждый раз, когда я остаюсь наедине со своими мыслями, то начинаю проклинать свое существование, и это приводит к тому, что во мне просыпается дикое желание убивать…

Я ожидала, что поток обвинений в мой адрес польется из уст Виктора, и морально была готова к этому. Но мистер Брук, почему-то, промолчал, лишь тихо хмыкнув себе под нос.

И это все? Мое наказание заключается в одном «хм»?! Я ожидала чего угодно, но не такой… слишком простой участи.

— Ты не виновата в этом, Мия, — сказал спокойно Виктор. — Никто в этом не виноват. Ты еще совсем молода, чтобы контролировать себя.

— Но…

— Не терзай себя, — не дал мне сказать мужчина, мягко посмотрев на меня. — Теперь мы с тобой, и поможем преодолеть этот трудный период жизни. Все будет хорошо, дорогая. Поверь.

Мистер Брук подошел ко мне, и его рука легла на мое плечо. Мой взгляд неуверенно переместился на Дэниэла, который, скрестив руки на груди, с непониманием и волнением в прозрачно-голубых глазах смотрел то на меня, то на Виктора.

— И это все? — вымолвил Дэниэл.

Все вопросительно уставились на него.

— Не терзай себя, Мия, мы с тобой — это все, что ты можешь сказать, Виктор? — прыснул он. — Это все твое негодование? Удивительно, что она, — Дэниэл кивнул подбородком в мою сторону, — так просто отделалась. А что, если бы все-таки я убил тех людей? Ты бы закрыл меня где-нибудь в подвале, или запретил выходить из дома? — больше обиды слышалось в его голосе.

— Что ты такое говоришь, сынок? — удивился Виктор. — Я бы никогда…

— Да-да, знаю, — закатил глаза Дэниэл, перебив отца, — ты бы никогда не сделал ничего против моей воли. Но она, — холодные прозрачно-голубые глаза, казалось, заглядывали мне прямо в душу, отчего я почувствовала себя совершенно беспомощной против его чар, и внезапно захотелось забиться в самый дальний угол, чтобы меня никто не смог найти и потревожить. — То, что Мия совсем недавно стала вампиром, не снимает с нее вины за содеянное. Разве не так гласит твое заветное правило, а? — Дэниэл наиграно изобразил удивление.

— Перестань себя вести подобным образом, — вложив в свой голос максимум строгости, произнес Виктор, немного выступив вперед.

— Хорошо, — с непоколебимым спокойствием Дэниэл пожал плечами. — Честно говоря, мне все равно, как ты отнесешься к проступку Мии. Это не мое дело, и я не хочу вмешиваться в ваши проблемы, — напоследок, он натянул на лицо ехидную улыбку.

Я слабо выдохнула, в который раз удивляясь его нынешнему поведению. Вот интересно, насколько хватит моей веры? Не думаю, что надолго, если он и дальше будет так себя вести. Но я буду стараться изо всех сил держаться как можно дольше. Должен быть выход из этого положения, потому что выход есть всегда. И не однажды я убеждалась в этом, находясь в действительно безвыходных ситуациях.

— Он прав, Виктор, — тихо сказала я, взглянув на Дэниэла. Он с прежней пустотой смотрел на меня. — Ничто не сможет избавить меня от вины за то, что я натворила. Мне нет оправданий, и я очень хорошо понимаю это. Я… я проклинаю себя за это, — в моих словах крылся целый океан жгучей боли, которая стремительно завладевала моим темным сердцем.

— Какая драма, — с театральным сочувствием вздохнул Дэниэл. — Ничего, милая. Уверяю, что скоро ты свыкнешься со своей новой сущностью, — вновь последовала пустая улыбка.

Если бы он знал, как мерзко мне было слышать эти слова из его уст! И внезапно мне захотелось наговорить ему столько колкостей и гадостей, какие я только знаю. И я была очень близка к срыву. Но что-то сильное заставило меня остановиться во избежание глупости, после которой я буду жалеть об этом.

Мои руки сжались в кулаки. Переборов внутри себя кипевшую злость, я сделала глубокий вдох и расслабилась.

Когда ярость совсем утихла — на это понадобилось около минуты — мне захотелось побыть одной, убежать от встревоженных взглядов окружающих, Дэниэла… Именно его прозрачно-голубые глаза словно кричали мне: «Ты монстр! Ты монстр!», надсмехались надо мной, отчего становилось невыносимее.

Мой взгляд встретился с взглядом Ванессы, которая все так же молчаливо стояла у окна рядом с Сэмом, не желая вмешиваться. Я прочитала на ее лице сочувствие. Она, безусловно, хотела поддержать меня, но понимала, что сейчас не самое лучшее время для душевных разговоров.

Мэри. Она с негодованием смотрела на своего брата, и я могла представить, что ей хочется пролить на Дэниэла целый поток плохих слов.

Я немного расправила плечи и направилась к входной двери.

Никто не пытался остановить меня, потому что понимали, что сейчас мне не помешает побыть одной. Хотя с другой стороны теперь мне нельзя было доверять, после того, что я натворила…

Проходя мимо Дэниэла, я остановилась.

Невозможно было не заметить, как он слегка отступил назад, будто остерегался моей близости.

— Ты сделал меня такой, — прошептала я.

Опустив голову, я последовала к выходу.

День тянулся бесконечно долго. Даже слишком. И все эти часы я просидела на самой высокой ветке ели, непрерывно наблюдая за тем, как безвозвратно уходит день, пролетает вечер, и наступает ночь.