– Возможно, – заметила Агата, – тебя нельзя винить…

Тим повторил ее слова:

– Нельзя винить… Значит, это у меня в крови, да? Мне что, опять предстоит выслушать всю подноготную моих злых предков?

– Твой отец был прекрасным человеком, – резко оборвала его Агата.

– Ну, конечно, твой брат просто не мог сделать ничего худого. Это я уже знаю. Он был Галэн! Его предки построили этот город. Ну а потом к нему прилипла эта развязная девица…

– Кейт Довер была женщиной свободных нравов.

– Она была моей матерью. И тоже Галэн. Пожалуйста, не забывай об этом. Мой отец дал ей это имя, твое имя и мое имя.

– Она никогда не принадлежала к Галэнам, – блеснула глазами Агата. – Я лично никогда не соглашалась с этим. Такая женщина… бесстыжая. С отвратительными привычками. Ее предков сожгли за колдовство…

– Это бабушкины сказки!

– Это правда…

– Сомневаюсь, – не сдавался Тим. – Но даже если и так, что ее предков сожгли заживо, то кто сжег? Твои предки.

– Да, – гордо подтвердила Агата, – мы, Галэны, наказывали грешников. И никогда этого не стыдились.

– Не стыдились? Убийства, пыток?

– Это делалось во имя Бога…

– Да, это же они были божьими избранницами, те бедные женщины, которых вы, Галэны, живых сжигали! – Он повернулся и, разозленный, вышел из комнаты.

– Тимоти, – позвала Агата. – Вернись! – Но в ответ он лишь хлопнул дверью.

Агата еще некоторое время посидела за столом, спина как всегда прямая, словно доска. Затем встала и медленно покинула столовую, исчезла за дверью, которая вела в подвал. В кромешной темноте нащупала выключатель, зажгла свет. Голая без абажура лампочка уныло осветила расшатанную лестницу. Паутина и толстый слой пыли свидетельствовали, что в глубине старого дома давно никто не бывал. Агата осторожно стала спускаться по шатким ступеням. В самом низу она оттолкнула в сторону несколько старых картонных коробок в поисках той, которая была нужна ей.

Маленький паучок и блестящий черный жук мгновенно скрылись, испуганные неожиданным вторжением. Наконец она докопалась до того, что искала. С виду такая же, как все другие, коробка. Агата открыла ее и методично начала вынимать содержимое: рамка без фотографии, старый нож, какая-то отслужившая век глиняная посуда. Но вот, сжав губы, она вытащила огромную книгу в потемневшем от возраста пергаментном переплете.

Обычно в утренние часы в Галэнском парке бывает немноголюдно. Несколько дошкольников с мамами да старики. Сегодня на одной из скамеек сидела в одиночестве Дженни Дженкинс. Пригревало солнышко, воздух был прозрачен как хрусталь или, по выражению Билли Картера, «как капля джина в стакане». Дженни явно кого-то ожидала. И вот он пришел.

– Привет, Дженни!

– Тим, я жду целую вечность, – сказала она, вскакивая.

– Прости, опять поцапался с тетушкой. Они медленно побрели по парку.

– Ты знаешь, она ведь действительно уверена, что это я напал на Мэлани.

– С чего это, – удивилась Дженни. – Шериф же отпустил тебя. И вообще тебя же никто не обвиняет.

– Только она, – с горечью произнес Тим. – Ну а ты? Как себя чувствуешь ты в компании с городским сексуальным маньяком?

– О! Тим, – в ее голосе послышалось смущение, – я ведь должна была бы рассердиться на тебя…

Тим понял, что она имела в виду.

– Ты намекаешь на то, что я был с другой девушкой… Но это не было свиданием. Мы просто искупались.

– Просто искупались… Просто голыми, к тому же в полночь.

– Это она меня соблазнила…

Дженни взяла его за руку:

– Ладно, теперь все это уже не важно, все прошло.

– Правда?

– Я просто хотела сказать…

– Я догадываюсь, что.

Он замолчал и отнял руку.

– Послушай, Джен, к сожалению, мне сейчас надо бежать. Ищу работу, чтобы иметь свой кусок хлеба. Будь я проклят, если еще раз возьму деньги у тетки. Хочу уйти от нее и вообще подальше от этого дома.

Он чмокнул девушку, сказал, что позвонит, повернулся и заспешил из парка.

Проходя мимо свежевыбеленного здания церкви, Тим кивнул преподобному Китону, стоявшему на улице, и проследовал мимо. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать увещевания о грехе пропускать службу. Святой отец ответил на его приветствие, проводил Тима взглядом, медленно повернулся и вошел в церковь.

В редакции «Сигнала» кипела работа. Лора Кинсайд сидела за столом, занимаясь гранками. Она одарила Тима улыбкой.

– Привет, Тим, как дела?

– Вроде все в порядке, – ответил он неопределенно.

– Думаю, ты уже знаешь о Мэлани?

Тим кивнул.

– Кошмарно все случившееся. Для тебя особенно. Все это так ужасно…

– Для нее гораздо хуже, мисс Кинсайд.

– Конечно, – согласилась Лора и поинтересовалась:

– Чем я могу тебе быть полезна?

– Я ищу работу.

– На летний сезон?

– Нет, я думаю о чем-нибудь более постоянном. Может, в вашей газете есть что-нибудь?

– Может, и есть, – ответила Лора. – Штат у нас, конечно, маленький, но если ты не против заниматься всем понемножку – быть посыльным, мыть окна, работать корректором…

– Мне это все подходит.

– Ты принят, – просто сказала она.

– О деньгах договоримся позднее, идет? Эти гранки ждать не могут. Билл Картер тебе все объяснит. Билл, покажи этому парню, что надо делать, хорошо? – крикнула она наборщику.

– О'кей! Работенки здесь хватит всем, – послышался ответ.

Позднее, когда Тим подметал подсобку в редакции, на него вдруг наплыла меланхолия и стали терзать сомнения: сколько гадкого произошло за последнее время. Сначала была убита дочь Моррисеев… Жутким способом покончила с собой истерзанная Мэлани… Неужели тетя Агата права? Неужели в моей крови заложен грех – как утверждает она… Неужели все это творю я и даже сам не подозреваю…

Волны Тихого океана набегали на берег, как будто кто-то мерно, в ритме крещендо ударял в глухие медные цимбалы. Подкатываясь к берегу, волны величественно разбивались, откатывались назад и возвращались, чтобы вновь разбиться.

Луна не могла проникнуть сквозь толстое покрывало тумана. Старые прогнившие сваи галэнского пирса терялись на расстоянии десяти дюймов. Самое чуткое ухо не различило бы никаких звуков, кроме шума прибоя. Не время было и не место для появления здесь живого существа, тем более человека. Вокруг – ни души. Но вдруг в темноте проплыла странная фигура, прямая до неестественности – ни кошка, ни собака, хотя по-звериному бесшумно проследовала она в тумане, под аккомпанемент волн и салют брызг.

Странный пришелец, согнувшись и даже съежившись, явно что-то искал в морском песке. Рука пыталась с трепетной нежностью самыми кончиками пальцев нащупать нечто незаметное для глаз.

Неожиданно мышцы темной фигуры подобрались, сохраняя внешне настороженную неподвижность. Прямо так, из положения на корточках в любой момент можно было бы напасть на невидимого пока противника. Он прятался где-то рядом. В темноте, усиленной туманом, нельзя было рассмотреть ни одной детали, чтобы определить принадлежность этих живых существ к какому-либо виду или полу. Все сливалось в некую бесформенную расплывающуюся массу. И тем не менее вокруг витало ощущение взаимной угрозы и опасности. Когда одна волна уже разбивалась, а другая замирала на старте своей атаки на берег, возникал удивительный миг тишины. В этот миг оба существа могли слышать затаенное дыхание друг друга. И еще – удары собственного сердца.

Сильный луч фонаря внезапно пронзил темноту и на небольшом расстоянии рассеял молоко тумана.

– О! Это вы, мистер Траск?

Джулиан, прикрыв ладонью глаза от ослепившего мощного фонаря Хэнка Валдена, вскочил с корточек.

– Шериф? Как вы меня напугали…

– Что это вы тут делаете в таком месте и в такое время? – поинтересовался Хэнк.

– Я не мог заснуть и стал думать об этой бедной девочке Сандерс. Именно здесь произошло нападение на нее, не так ли?