Мало видел Андрей Анну, проводя почти все время в походах с князем. Лишь теперь понял, кем она была для Даниила. В походах Даниил никогда не вспоминал о жене, скрывал от людей свою печаль о доме. А теперь все увидели, как сильно горевал князь. Теперь Даниил много бывал с дочерью Доброславой. Она утешала отца в глубоком горе. Как незаметно выросла, поднялась на ноги Доброслава!

Даниил видел, что бояре избегают упоминаний о поездке к татарам, молча сочувствуют ему. А это возмущало Даниила. Пусть немощному сочувствуют, а он еще твердо стоит на ногах. Не плакать, не вздыхать надобно, а мыслить, как врага уничтожить!

Только смерд Теодосий правду в глаза сказал. От этих слов Даниил и до сих пор приходил в бешенство. Но втайне был согласен со смелым дружинником. По дороге из Орды Даниил ни разу не разговаривал с Теодосием, и Теодосий сторонился князя: видно, не мог забыть, как грубо говорил с ним Даниил. По возвращении в Холм Даниил позвал его:

— Почто не идешь ко мне?

Теодосий посмотрел исподлобья.

— А зачем смерду соваться к князю? Способен ли смерд со своим малым умом разумное слово молвить?

Услышав это, Даниил подскочил к Теодосию, больно ухватил его за подбородок, смяв в цепких пальцах Теодосиеву бороду.

— Упрям! — зарычал он и порывисто отошел от Теодосия.

Тот молчал.

— Говори! — рассвирепел Даниил. — Говори, а то я… — Он весь дрожал.

— Что? — спокойно спросил Теодосий. — Голову снимешь? Снимай! Иванку казнил, и меня можешь казнить.

Лицо Даниила перекосилось. Он до крови закусил губу. Значит, смерды все еще не забыли смерти Иванки? И этот смерд тоже ненавидит его, князя, ненавидит и не скрывает этого. Не боится! Камень, а не человек! Это не то что льстивые бояре.

— «Казнить»! И велю казнить!.. Но ты мне нужен живой.

Теодосий шагнул к нему.

— Бери живьем!

Даниил сел на скамью, сжав ладонями виски. «Этот смерд — настоящий воин! Ежели бы такими все бояре были…» Он поднял голову и встретился с ясным, пронизывающим взглядом Теодосия.

— Что говорят люди о нашей гостьбе у Батыя?

Теодосий, подумав, развел руками.

— Захочешь ли слушать?

Даниил насупился, бросил сурово:

— Послушаю.

— Люди все вельми понимают. Тяжко всем, что князь земли нашей ездил на поклон к Батыю окаянному. То все едино, что люд весь поклонился… Люди молвят: «Хуже зла такая честь татарская». Но время ли печалиться! Если голову склонишь, то скорее на шею сядут. От печали и стыда еще злее станем против врага.

Теодосий умолк, молчал и Даниил.

«Что же он молчит?» — думал Теодосий. Ему хотелось поскорее уйти от этой гнетущей тишины.

— Иди! — глянул князь на Теодосия невидящими глазами.

Теодосий не шелохнулся, ноги не слушались. Ужель это Даниилов взгляд? Будто не живой человек, а святой, нарисованный на церковной стене, впился в него деревянными глазами.

— Чего стоишь? — повышает голос Даниил. — Иди прочь!

Теодосий, поклонившись, попятился к порогу. Вдогонку ему летели слова:

— Злее зла! Увидим еще, чья возьмет!

…Даниил собрал бояр. Вышел в гридницу, опоясанный мечом.

— Что? Заскучали без дела? Не к лицу нам лежать!

И сразу велел Семену Олуевичу поехать в Перемышль.

Андрею — в Теребовлю.

— А тебе, отче митрополит, пора в Никею, на рукоположение к патриарху. Почитают тебя на Руси — и в Новгороде, и в Киеве: от собора русских епископов к митрополичьей власти пришел. А надлежит так. Чтоб и патриарх благословил. Тяжелые времена у нас миновали, да и у них там улеглось. А по дороге присмотрись, что там, за Карпатами, творится, как король Бела чувствует себя. Всюду смотреть надобно… А я во Львов поеду, посмотрю.

— Как ты камень укладываешь, куда лепишь? — гремел Авдей на каменщика. — Придет князь Данило, что скажет?

Парень снял камень, начал обтесывать его молотком.

— Вот так, с этой стороны бугорок стеши и приложи к тому камню, а потом и обмазывай, — показывал Авдей.

Он поднимался очень рано, и его видели то у терема, то у стен, то у башни — всюду, где возводились постройки нового города.

Авдей не заметил, что Даниил стоит с сыном за грудой камней и слушает его разговор с каменщиком.

— А что же князь скажет, Авдей?

Авдей испуганно оглянулся и застыл от неожиданности. Опомнившись, он сорвал с головы шапку и поклонился.

— Так вы только тогда хорошо камни укладываете, когда князь приезжает? А если бы он не приехал, так можно класть как попало? — пошутил Даниил.

Авдей не растерялся:

— Прости, княже, ты меня этим обижаешь. Разве я только при тебе хорошо работаю? Ты меня давно знаешь.

— Ну, Авдей, уж и пошутить нельзя! Здравствуй, градостроитель. — Даниил подошел ближе и обнял Авдея. — Вижу, что уже и город скоро будет. — Даниил указал на домики у подножия горы.

— А то, княже, подгородье возводят. Люди разные тут, каждый себе хату лепит, и купцы уже появились, и ковачи.

Даниил был доволен.

— Зови, сын, побольше людей, пускай едут, — улыбнулся он Льву. — Город будет большой, всем будет к чему руки приложить, всех принимай… Ну, пойдем, Авдей, покажешь, что ты там уже построил. А то я только что с коня сошел, еще и не видел ничего.

Авдей повел его.

— Сюда, княже, взойдем, на этот пригорок. Это, видишь, уже стены стоят — тут будет терем для князя Льва… Были бы стены, а крыша будет! — сыпал словами старик, довольный похвалой Даниила.

Зашли внутрь будущего терема. Даниилу понравились ровные стены, старательно разделенные на горницы.

— Тут будет два наката. Внизу — для детей да слуг княжих, а вверху — светлицы для князя и княгини да почтенных гостей.

— Это хорошо, — хвалил князь. — А для иных гостей?

— Пойдем дальше — покажу.

У стен работало много людей — одни тесали камни, другие размешивали раствор, третьи укладывали камни в стены.

— Так и делай, Авдей, чтоб ходить по стенам можно было, чтоб два воина могли разойтись.

Даниил поднялся на только что возведенную стену, глянул вдаль. За два года уже много сделали тут. Люди уже селились возле нового города.

— Будет город, — вслух, будто ни к кому не обращаясь, произнес Даниил. — Будет город, как лев, могучий, и жить этому городу, Львову, долго…

— Отдохнуть бы. Где вы живете? — обернулся князь Даниил к Авдею.

Авдей посмотрел на Льва. Тот ответил:

— Есть у нас где отдохнуть. Для меня дом построен. Потом, когда в терем перееду, отдам его дворскому. Да и у Авдея есть своя хата тут же, в крепости.

Даниил спросил у Авдея:

— И жена твоя переехала?

— Переехала, только вельми не хотела сюда и ругала меня. Переехали сюда, а тут только голая гора. Вырыли яму в земле и стали жить. Там, где я, там и моя жена — одного не отпускает. Прошу ко мне.

Они миновали строящийся терем князя и пересекли пригорок. За двумя дубами стоял небольшой домик.

— Это и есть мой терем. — И Авдей пригласил зайти в дом.

Даниил разглядывал помещение.

— Молодец ты, Авдей! Уважаю тебя за то, что голова у тебя светлая. И где ты всему научился?

Даниилу хорошо было известно, откуда Авдей родом и у кого учился. Но, зная, что старик гордится своими предками-градостроителями, Даниил снова спросил его.

— Учил меня отец, а его учил мой дед — он в Киеве строил много. Мы градостроители еще от деда-прадеда. Сказывал дед мой, что прадед у Ярослава Мудрого Софию воздвигал, стоит и сейчас тот храм над Днепром. Во! В Киеве множество было градодельцев и ковачей разных. Русский люд ко всему способен.

Даниил рассматривал потолок. Маленькая светлица у Авдея, но как украшена! В каждом углу потолок подпирал столб с резьбой, такая же резьба шла и вдоль стен, под потолком. Авдей вырезал лепестки, листья и всякие узоры.

— Когда ты успел все это сделать?

— Была бы охота. Весь день я со строителями, но и свой дом не забываю. Тут я и утром посижу, и вечером, при свечке. Стыдно будет, если гости зайдут, а у градодельца как в конюшне.