Через некоторое время я поднялась, будучи в крайнем раздумье, и меня охватил сильнейший страх. Мало-помалу я дошла до своего дома и прикинулась больной.
С наступлением ночи вошел ко мне мой муж и спросил: «Что с тобой случилось в эту прогулку, о госпожа моя?». «Я нездорова, у меня болит голова», — ответила я. Он посмотрел на меня, потом зажег свечу и приблизился ко мне, спрашивая: «Что это за рана у тебя на щеке, да еще на мягком месте?». И стала я рассказывать: «Когда отправилась сегодня на рынок купить тканей, меня прижал верблюд вязанкой дров, и одно из них поранило мою щеку, ведь дороги в этом городе узкие». «Завтра я пойду к правителю и скажу, чтобы он повесил всех дровосеков в городе!» — воскликнул мой муж. Вздрогнуло мое сердце, и я стала умолять его: «Ради Аллаха, не бери на себя греха за кого-нибудь! Я ехала на осле, он споткнулся, и я упала на землю, налетев на кусок дерева, и ободрала щеку, и поранила себя». Тогда муж вскричал: «Завтра я увижу Джафара Бармакида и расскажу ему эту историю, и он убьет всех ослятников в этом городе». Но я сказала ему: «Ты хочешь всех погубить из-за меня, но то, что случилось, было суждено мне и предопределено Аллахом». «Это неизбежно должно быть!» — гневно сказал он, и был настойчивым, и поднялся на ноги, а я рассердилась и грубо заговорила с ним.
Тогда он все понял и сказал: «Ты нарушила клятву!» — и издал громкий крик, после чего дверь распахнулась, и вошли семь черных рабов. Мой муж приказал им, и они стащили меня с постели и бросили посреди дома. Одному из них он велел взять меня за плечи и сесть в головах, и другому — схватить меня за ноги и сесть на колени, а третий подошел с мечом в руках и молвил: «О господин мой, я ударю ее мечом и разрежу пополам, тогда каждый возьмет по куску и бросит в реку Тигр, чтобы ее съели рыбы. Таково воздаяние тем, кто неверен клятвам любви!». И гнев мужа еще усилился, и он произнес такие стихи:
Коль буду делить любовь любимого с кем-нибудь,
Я душу любви лишу, хотя я погиб в тоске.
И ей, о душа, скажу: «Умри благородною!»
Нет блага в любви, когда ты делишь с другим ее.
Потом он сказал рабу: «Ударь ее, о Сад, — и когда раб услышал это, он сел на меня и сказал: «О госпожа, произнеси исповедание веры и скажи нам, какие есть у тебя желания, ведь сейчас конец твоей жизни». И я сказала ему: «О добрый раб, дай мне немного сроку, чтобы завещать тебе», — и подняла голову и посмотрела, в каком я состоянии и в каком унижении после величия. Слезы мои побежали, и я горько заплакала, и мой муж посмотрел на меня взором гнева и произнес:
Той скажи, что пресыщена и жестока,
Кто избрала других в любви, нам в замену:
«Ты наскучила раньше нам, чем тебе мы,
И довольно того уж с нас, что случилось».
И услышав это, о повелитель правоверных, я заплакала, и посмотрела на него, и произнесла такие стихи:
Решили расстаться вы с любовью моей, и вот
Сидите спокойно вы, глаза мои сна лишив.
Связали вы дружбою мой глаз и бессонницу,
Без вас не утешится душа, и не скрыть мне слез.
Ведь вы обещали мне, что верными будете,
Но лишь, овладев душой моей, обманули вы.
Ребенком влюбилась я, не зная любви еще,
Так дайте же жить вы мне — теперь научилась я.
Аллахом прошу, когда умру я, на гробовой
Доске напишите вы: «Здесь тело влюбленной».
Быть может, тоскующий, познавший любви печаль,
Пройдет близ могилы той и жалость почувствует.
И, окончив говорить, я заплакала, а мой муж, услышав стихи и видя, что я плачу, еще больше разгневался и произнес:
Любимого бросил я не от пресыщения —
Напротив, свершил он грех, приведший к разлуке нас.
В любви пожелал придать он мне сотоварища.
А вера души моей не знает товарищей.
Когда же он окончил стихи, я стала плакать еще больше и умолять его, думая про себя: «Обману его словами: может быть, он избавит меня от смерти, хотя бы даже взял все, что я имею». И я пожаловалась ему на то, что чувствую, и произнесла такие стихи:
Когда б справедлив ты был, клянусь, не убил бы ты
Меня, но разлуки суд всегда ведь пристрастен.
Заставил меня нести ты бремя любви, но я
Слаба и бессильна так, что платье ношу едва.
И я не тому дивлюсь, что гибну, — дивлюсь тому,
Как тело мое узнать возможно, когда вас нет.
И, окончив эти стихи, снова заплакала, а мой муж посмотрел на меня и стал кричать, и ругать меня, и произнес такие слова:
От нас отвлеклись совсем, сдружившись с другими вы
И явно нас бросили — не так поступили мы.
Но вот мы оставим вас, как вы нас оставили,
И будем терпеть без вас, терпели как вы без нас.
Займемся другими мы, раз вы занялись другим,
Но связи разрыв мы вам припишем, никак не нам.
И, окончив свои стихи, он закричал на раба, повелевая ему: «Разруби ее пополам и избавь нас от нее: нам нет в ней никакого проку». И пока мы спорили стихами, я была убеждена, что умру, и отчаялась остаться в живых, и вручила свое дело Аллаху Великому. Но вдруг вошла та старуха и бросилась в ноги юноше, и поцеловала их, и заплакала, говоря: «О дитя мое, ради того, что я тебя воспитала и ходила за тобой, прости эту женщину! Она не совершила проступка, который требовал бы всего этого! А ты — человек молодой, и я боюсь за тебя! Ведь, если убьешь ее, ты совершишь великий грех! Ибо сказано: всякий убийца будет убит. И что такое эта грязная женщина? Оставь ее и выкинь из ума и сердца». И она заплакала и до тех пор приставала к нему, пока он не согласился и не сказал: «Я прощаю ее, но непременно оставлю след, который был бы виден на ней всю оставшуюся жизнь».
Он приказал рабам, и те потащили меня и положили в растяжку, стащив с меня одежды, и сели на меня. А потом юноша поднялся, принес ветку айвы и стал наносить мне удары по телу. И до тех пор бил меня по спине и бокам, пока я не лишилась сознания от боли и не отчаялась остаться живой. И повелел муж рабам с наступлением ночи унести меня в мой прежний дом и взять с собою старуху, которая показала бы дорогу, и бросить меня там, где я жила раньше. И рабы сделали так, как приказал им их господин, и кинули меня в моем доме, и ушли, а я пробыла без сознания, пока не засияло утро.
Тогда стала я осторожно лечить себя мазями и лекарствами. Прошло время, и вылечила свое тело, но ребра у меня остались точно выбитые плетью, как ты видишь. И я пролежала на постели, больная и покинутая, в продолжение четырех месяцев, пока не очнулась и не поправилась. А потом я пошла к тому дому, где со мной все это случилось, и увидела, что переулок разрушен от начала до конца, и дом развалился и стал кучей мусора. И я не знала, что случилось. А потом я пришла к моей сестре, вот этой, что от моего отца, и нашла у нее этих двух черных собак. Я приветствовала ее и рассказала, что со мной произошло, а она сказала мне: «О сестрица, кто же спасся от превратностей судьбы? Слава Аллаху, что дело окончилось спасением», — и добавила:
