Слава Аллаху, господу миров!

Благословение и почтение господину посланных, господину и владыке нашему Мухаммеду! Да благословит его Аллах и да наградит своей милостью вечной, длящейся до судного дня!

Воистину, сказания о первых поколениях всегда были назиданием для последующих, чтобы видел человек, какие события произошли с предками, и учился на их опыте, чтобы, постигая предания о минувших народах, воздерживался от греха.

Хвала же тому, кто сделал сказания о древних уроком для народов последующих! Повествуют в них о том, что было, прошло и давно минуло (а Аллах более сведущ в неведомом, и премудр, и преславен, и более всех щедр, и преблагосклонен, и милостив!). Повествуют, что в древние времена, в минувшие века и столетия властвовал на землях Индии и Китая царь из царей рода Сасана[1], повелитель войск, стражи, челяди и слуг. И было у него два сына: один взрослый — Шахрияр, другой юный — Шахземан. И оба были витязи-храбрецы, но старший превосходил младшего доблестью.

Воцарился Шахрияр после отца в своей стране, справедливо управлял подданными, и жители этих славных земель полюбили нового царя. Шахземан же властвовал в Самарканде персидском. Оба они пребывали в своих владениях, жили в полнейшем довольстве и радости, и каждый у себя в царстве был справедливым судьей в течение двадцати лет. Так продолжалось, до тех пор пока старший царь не пожелал видеть своего младшего брата и не повелел своему визирю[2] поехать да привезти его. Визирь исполнил приказание — отправился и ехал, до тех пор пока благополучно не прибыл в Самарканд. Он вошел к Шахземану, передал приветствия от царствующего родственника и сообщил, что брат по нему стосковался и желает, чтобы тот его посетил. Шахземан отвечал согласием и снарядился в путь. Он велел вынести свои шатры, снарядить верблюдов, мулов, слуг и телохранителей, поставил своего визиря правителем в стране, а сам направился в земли брата. Но когда настала полночь, вспомнил вдруг Шахземан об одной вещи, которую забыл во дворце, а, вернувшись, вошел и увидел, что жена его лежит в постели, обнявшись с черным рабом.

И когда Шахземан увидел такое, все почернело перед глазами его, и он сказал себе: «Если это случилось, когда я еще города не оставил, каково же будет поведение этой проклятой, если я надолго отлучусь к брату!». И вытащил он меч, и ударил обоих, лежащих в постели, а потом в тот же час и минуту вернулся и приказал отъезжать. Ехал Шахземан, пока не достиг города своего брата, а приблизившись, послал к нему гонцов с вестью о своем прибытии. И вышел Шахрияр брату навстречу и приветствовал его, до крайности обрадованный. Он украсил город в честь дорогого гостя и сидел с ним, разговаривая и веселясь. Шахземан же вспомнил, что было с его женой, и почувствовал великую грусть, тогда лицо его стало желтым, а тело ослабло. Заметил это брат и подумал, что причиной тому разлука со страною и царством, но расспрашивать ни о чем не стал. А в какой-то день не стерпел и спросил: «О брат мой, я вижу, твое тело ослабло и лицо пожелтело». Шахземан отвечал ему: «Брат мой, внутри меня язва», — и не рассказал, что испытал от жены. Тогда Шахрияр сказал: «Я хочу, чтобы ты поехал со мной на охоту и ловлю — может быть, твое сердце развеселится». Но брат отказался, и тот поехал на охоту один.

В царском дворце были окна, выходившие в сад. Взглянул в них Шахземан и вдруг увидел: двери дворца открываются, а оттуда выходят двадцать невольниц и двадцать рабов, жена его брата идет среди них, выделяясь редкостной красотой и прелестью. Они подошли к фонтану, сняли одежду и сели вместе с рабами, тут жена царя вдруг крикнула: «О, Масуд!». Черный раб подошел к ней, она обняла его, и он лег с нею. Другие рабы сделали то же. И они целовались и обнимались, ласкались и забавлялись, пока день не повернул на закат.

Увидев это, царь Шахземан сказал себе: «Клянусь Аллахом, моя беда легче, чем это бедствие! — и его ревность и грусть рассеялись. — Это больше того, что случилось со мною!» — воскликнул он и перестал отказываться от питья и пищи. Когда же брат его возвратился с охоты и они приветствовали друг друга, царь Шахрияр посмотрел на своего брата, царя Шахземана, и увидел, что прежние краски вернулись к нему и лицо его зарумянилось и что ест он, не переводя духа, хотя раньше ел мало и без особой охоты. Тогда спросил он его:

— О брат мой, я видел тебя с пожелтевшим лицом, а теперь румянец к тебе возвратился. Расскажи же мне, что с тобою?

— Что до перемены моего вида, то о ней я тебе расскажу, но избавь меня от рассказа о том, почему ко мне вернулся румянец, — отвечал Шахземан.

— Расскажи сначала, отчего ты изменился и видом ослаб, а я послушаю, — так решил царь Шахрияр.

— Знай, о брат мой, — заговорил Шахземан, — что, когда ты прислал ко мне визиря с приглашением в края твои славные, я снарядился и уже вышел за город, но потом вдруг вспомнил, что во дворце осталась жемчужина, которую я приготовил тебе в дар. А возвратившись во дворец, нашел свою жену с черным рабом в моей постели. Я убил их и приехал к тебе в печали, размышляя об этом. Вот причина моей слабости и бледного вида; что же до того, как ко мне вернулся румянец, позволь не говорить об этом.

Но, услышав ответ своего брата, Шахрияр воскликнул:

— Заклинаю тебя Аллахом, расскажи мне, почему возвратился к тебе румянец!

И Шахземан рассказал ему обо всем, что видел. Тогда брат ответил: «Хочу увидеть все своими глазами!». И тот посоветовал: «Сделай вид, будто едешь на охоту и ловлю, а сам спрячься у меня, тогда увидишь и убедишься воочию».

Тотчас же был дан клич о выезде, и войска с палатками выступили за город. Царь тоже вышел, но потом сел в палатке и сказал своим слугам: «Пусть не входит ко мне никто!». Затем изменил обличье и украдкой прошел во дворец к своему брату, а там стал ждать у окошка, которое выходило в сад. Вдруг появились невольницы и их госпожа вместе с рабами, и все произошло так, как рассказывал Шахземан, — до призыва к послеполуденной молитве. Когда царь Шахрияр увидел это, ум улетел у него из головы, и он сказал брату Шахземану: «Вставай, уйдем тотчас же, не нужно нам царской власти, пока не увидим кого-нибудь, с кем случилось то же, что с нами! А иначе — смерть для нас лучше, чем жизнь!».

Они вышли через потайную дверь и странствовали дни и ночи, пока не подошли к высокому дереву, росшему посреди лужайки у ручья возле соленого моря. Они напились из источника и сели отдыхать. Прошел час дневного времени, и море вдруг заволновалось: из него поднялся черный столб, возвысившийся до неба, и направился к месту, где расположились братья. Увидев это, оба испугались и взобрались на самую верхушку дерева и стали ждать, что будет дальше. И возник перед ними джинн[3] — могучий, высокий, с широкой грудью и большой головой, на которой у него стоял сундук. Он вышел на сушу, расположился под деревом, отпер сундук и вынул из него ларец. А когда открыл ларец, оттуда вышла молодая женщина со стройным станом, сияющая, подобная светлому солнцу, как сказал, и отлично сказал, поэт Атыйя: