- Так ты за Лебедя, что ли, ратуешь? — по-своему воспринял трактовку Судских Воливач.

— А и небе-то лучше, чем в воде, — По-своему париро­вал и Судских. — Тем более что щука и рак живут в мут­ной воде.

— Занятный ты парень, Игорь Петрович, — хмыкнул Воливач. — Всс бы тебе поперек батьки в пекло нырять. Знакомься с материалом, после поговорим. Я меньше тебя •знаком с греческими философами и попами, но слова Ле­нина помню хорошо: «Никто пе может скомпрометиро­вать коммунистов, кроме их самих». Это и есть наше с тобой главное оружие. Сил у нас пока мало, доверяться националам и паче чаяния демократам нельзя. «Мы с то­бой вдвоем у мачты против тысячной толпы», — продек­ламировал Воливач, эдак с намеком, что и он смыслит в образах не хуже Судских. — В детстве, прочитав эту' пес­ню у Джека Лондона, я удивлялся, как можно выстоять против тысячной толпы? Спина к спине? Почти невоз­можно. Позже осознал: можно. Оказывается, на мачту надо влезть, возвыситься над толпой, а не в драку ввязываться с толпой...

«Понесло Воливача», — ухмыльнулся про себя и Суд­ских, но шеф поспешил от эзопова языка перейти к нор­мальному:

— Коммуняки выкинут любой кульбит, лишь бы заме­шать акцию на крови. Помешаем — долго им не поднять головы. Финансовое питание им крепко урезали, пора и головку прижать.

Воливач все же передумал и настоял, чтобы Судских знакомился с дискетами у него в кабинете. Острейшие факты, программа возврата коммунистов к власти, нор­мальному человеку такое в голову не придет. Не побывай Судских в будущем, ужаснулся бы циничным планам. А тому, что за псевдодемократами стояли те же коммунис­ты, он не удивлялся, да и кто уже удивлялся этому.

Закончив читку документов, Судских поспешил в Ясе­нево: до начала акции оставалось не так много времени, одна ночь.

По волшебству перед машиной зажигались зеленые гла­за светофоров. «Боже, зеленоглазый мой», — вспомнились слова песни Булата Окуджавы.

«Кровопролития Всевышний не терпит, но вздымать меч на головы противника разрешает. Как понимать?» — отвлекаясь, размышлял Судских.

«Вот он, мой меч», — вспомнились слова архангела Михаила.

Припомнилась и форма меча, его острие.

...СуДских пригляделся, сощурившись, и ахнул: лезвие, если смотреть прямо, оказалось фигурным, удивительно напоминавшим букву, которая осталась в памяти...

Вспомни имя свое, росич...

Буква «веди». Вести. Ведать.

К часу ночи Судских закончил сверку дислокаций мо­бильных частей. Чтобы в глаза пе лезли и могли загодя предотвратить в столице разбой, спровоцировать бунт. Ми­лиция выполняла свои задачи, ОМОН — свои, УСИ — свои. Ведомственные раздоры учитывались. Задача одна: быть начеку.

Судских позвонил домой и, как стучалось раньше, крат­ко, с пастельной окраской голоса сказал, что задержится.

— Не считай за дуру, Судских. — раздраженно ответи­ла жена. — Знаю, пакость готовишь. Не хотела завтра на МИТИ 111 идти, а пойду. И пусть только хоть одного мирно­го человека обидят, первая крикну: мой муж убийца!

— Сковородку обязательно возьми, — миролюбиво под­сказал Судских. — И колотушку не забудь. Стучи и кричи, стучи и кричи, помогает без мозгов. Ритм дает. Как у ди­карей.

— Дур-р-рак, — изрекла она. Вез злости.

— Л ты у меня любимая. Какая есть. И спокойной тебе ночи. Твой муж оберегает покой.

— О-о-о-хх... Вот планида мне досталась. Спокойной ночи.

Отбой.

3-17

Отбой длился пе так долго, как хотелось бы. Дежур­ный но управлению разбудил его в третьем часу ночи и доложил о происшествии на Ярославском шоссе. Якобы до роты УСИ двигалось к столице на шести грузовиках, пс имея коридора прохода.

— Какие грузовики? — подхватился с дивана Судских." — Все передвижения закончились к нолю часов, везде движе­ния были согласованы! Кто командир?

— Фамилии не назвали, сославшись на секретность передвижения. С поста требуют вас.

— Чей пост?

Двойной: милиция и ОМОН. На связи.

— I Тереключите на меня, — велел хмурый Судских и взял­ся за оперативную карту.

Дежурный поспешил дополнить:

— Наши все на местах, с нерка каждый час. Это не наши, Игорь Петрович.'

— Догадываюсь, — бросил Судских и взял трубку: — Здесь генерал Судских.

— Майор ГАИ Завалашип. Туч ваши ребята, товарищ генерал, без ордера. Ведут себя агрессивно. Со старшим будете говорить?

— А он рядом?

— Пет, в головной машине.

— Тогда сами поговорим. Сколько человек на посту?

— Пятеро, при оружии. Ваши с полной выкладкой.

— Так, майор: это не наши. Дальше посты есть?

— Пост ОМОНа, три человека.

— Пропустите, будто бы все утряслось. Отъедут — сра­зу объявляйте тревогу. Это чужаки, одним вам с ними'не справиться. — Жестом руки он попросил дежурного подо­двинуть оперативную карту и продолжил: — Блокировать группу будем :ш следующим постом. За десять минут я успею перебросить туда людей. Ваша задача — перекрыть колонне обратный путь. Согласны с планом?

— Нет, товарищ генерал. Я уже связался с оперативным...

Связь оборвалась на полуслове. Судских не питал ил­люзий: пост перестал существовать, дальнейшее чревато серьезными последствиями. Не раздумывая Судских свя­зался по прямой связи с оперативным дежурным МВД. Назвался, наложил ситуацию. В ответ услышал обвинения в превышении полномочий, и как результат рапорт о без­законии УСИ с утра ляжет па стол министра.

— До утра еше четверть суток, — сдержался Судских. — А сейчас пало немедленно блокировать движение неизвест­ной колонны. Со своей стороны...

— Мне плевать на вашу сторону! — запальчиво кричал в трубку дежурный полковник. — Всюду вы лезете, никого не ставя в известность! — Ему, судя но всему, уже было извест- по о происшествии на Ярославском шоссе. — Вон что тво­рите, для вас законы не писаны. За самоуправство ответите!

— Прекратите орать, как баба! — повысил голос Суд­ских. — Немедленно информируйте министра и блоки­руйте самозванцев!

Больше говорить было нечего, согласия не получилось. Само собой, подымать министра среди ночи полковник не станет. Извечная вражда ментов с элитарными органа­ми вылилась в грозную неразбериху, и медлить не при­ходилось.

— Моим приказом передайте командиру южного баталь­она выдвинуть роту прикрытия к Ярославскому шоссе — Окружная и остановить передвижение шести армейских грузовиков. Огня категорически не открывать, но все ме­тоды воздействия применить полностью, — передал он де­журному. — Я немедленно выезжаю. Бехтеренко принять управление, связаться с Воливачом.

От того, как четко сработает команда, зависело теперь многое. Милицейские посты могли открыть огонь, и си­туация станет бесконтрольной. Все шишки падут на Суд­ских. Опасно и другое: самозванцы могли бросить маши­ны, отказаться от камуфляжа, просочиться в столицу малыми группами, и что они затеяли, пока неизвестно. Ясно одно: скандата не миновать, а то и жертв. Милиция использует случай поквитаться с УСИ. Только ради чего?.. Ради элементарной пакости, нежелания работать вместе?

Мрачные мысли бродили в голове Судских всю дорогу до поста под завывание сирены его джипа. Езду с выхлсс- том, с .каким по Москве носился чиновный люд, работни­ки администрации главы страны, правительства и мало- мальски приметные сошки, Судских терпеть не мог. Сейчас было не до приличий и антипатий: любой пост ГАИ мог придраться, остановить машину УСИ, и зря бы тратилось драгоценное время. Судских стоически терпел завывание сирен ы, ежа в зуб ы.

Голос Бехтеренко по мобильной рации он воспринял с облегчением. Сразу уточнились о местонахождении.

— Вам навстречу движется взвод капитана Рузаева на двух машинах со спецпропусками, — доложил Бехтеренко. —- Где- то посередине колонна самозванцев. Вам в подмогу выехал Левицкий со второй южной точки прикрытия.