Мэр не сразу увидел обращение преступника, появившееся на всех стационарных ПК, что находятся в комнате. На мониторах каждого (их всего шесть) появилось послание в излюбленной похитителем форме стишка.

«Я влип, даже не буду спорить. Но что это, черт возьми, за дерьмо? Куда идти?»

ПК отключились. Потом, спустя недолгое время, минуты через две, снова включились, но с небольшими изменениями — поменялся рисунок рабочего стола.

Новый стих вызвал еще большую обреченность, хоть и был лишь вариацией первого с некоторыми поправками.

Разные страшилки лезли в мозг ничего не понимающего Сета:

«Что если я заперт здесь навсегда? Меня возьмет голод, сойду с ума от приобретенной клаустрофобии, стану похожим на обреченного блокадника и сгину через несколько суток».

Стихи посетили и Луизу. Маньяк все предусмотрел, даже такие мелочи не пройдут мимо заложников, обреченных на жуткие психологические пытки.

Заслезившиеся глаза девушки уловили обилие зеленого цвета в углу комнаты, которое вызвало сильное раздражение. Четверостишье не обошлось без упоминания имени заложницы. Маньяк, таким образом, «проверял жертв на прочность».

В отличие от более импульсивного Сета девушка ни о чем не думала, возможно, из-за пересилившего разум отчаяния. Но в точности, как это было с мониторами в камере с мэром, на мониторах камеры, где находилась репортерша, появился второй рисунок.

Уолтер беспокоился насчет «полтергейста» и каждые полчаса мучил Фернока расспросами-опасениями. Временная речевая бессвязность офицера была из-за того же волнения.

Лейтенанту приходилось без конца ублажать беднягу Уолти, но когда тот вновь постучал, у него родилась идея:

— Тебе повезло, можешь пригодиться…

Бёрк окинул Фернока подозрительным взором:

— Что-то понадобилось?

— Съезди-ка в психушку…

— Шутка? — бессвязность Уолтера, как волной снесло.

— Боюсь, что нет, мой друг — лейтенант — известный комедиант, гуру острых шуток и подколов, посерьезнел, — Субъект часто посещает замок. Подозрительно часто. Сдается, неспроста. Может, он болен, страдает психическим недугом, лекарство достает у врачей. А, может, и нет.

— А другие варианты есть?

— Может, кого-то посещает. Например, родственника…

— Понятно, а откуда ты знаешь?

— Дрю с Мигелем проверили почву, проследили за ним.

Бёрк изумился:

— И почему они не доделали свое дело?

— Я так велел — Фернок вытащил пару орешков из компактного пакета, — Просто в силу своей ограниченности эти двое не умеют нормально контактировать с медперсоналом, впрочем, как и со всеми остальными людьми на этой планете. Запороли бы единственную зацепку — он снова протянул пальцы к орешкам, — Нужно узнать, что замышляют крысы. Видимо, по договоренности, опять же не обошлось без денег, все подвели к тому, что в допроснике сидел еще один задержанный, который убил Гарсетти из-за того, что не поделил с ним что-то…

Офицер указал на себя пальцем:

— И ты поручаешь это мне?

— Именно — Фернок сложил шелуху от семечек (которые схавал после орешков) в кучку, намереваясь выкинуть в урну, — Только есть один нюанс, финансово решаемый.

— Какой?

— Врачи не пойдут против воли окружного, если не наградить. Нужны деньги, и немалые, такие, при виде которых вмиг забывается любая опасность.

— У меня нет — признался Уолтер.

Фернок живенько сообразил, удивил и оказался еще более предусмотрительным:

— У меня есть — он залез рукой в ящик и кинул на столешницу сверток долларов, — Изъял у одного плохого сантехника в прошлый вторник. Как видишь, не зря…

Мэр Сет Картер и Луиза Сименс получили первое задание. От результата будет зависеть, выйдут они или останутся в аду навсегда.

На мониторах в обеих камерах появилось предупредительное четверостишье:

Затем появилось еще одно, вкратце разъясняющее правила испытания:

И последнее четверостишье, детально разъясняющее:

— Кто бы он ни был, он, очевидно, издевается над нами — чувствуя сильную слабость в ногах, связанную не только с напряженной обстановкой, но и со здоровьем, ходящий из угла в угол Сет нащупал в стене подобие рычага. Когда мужчина надавил на него, послышался глухой шум отодвигающейся плитки.

Репортерша и мэр увидели друг друга. Но это, отнюдь, не прибавило уверенности. Наоборот. У обоих возникло мнение, что если здесь есть межкомнатный проход, значит, похититель хотел, чтобы они увидели друг друга.

— Как вы тут оказались? — спросил Сет. Девушка, право, ничего не хотела говорить и присутствие за стенкой такого же обреченного, как она, не обрадовало, но и не шокировало.

Питая какое-никакое уважение к незнакомцу, который, вероятно, испытывает тот же непоколебимый FEAR, что и она, изводит себя самыми режущими предположениями и тайно стонет. Но стон никто не слышит, кроме него, и такое невнимание — самое страшное, что способно испытывать живое существо.

— Эмм… — сгорая от нерешительности, Луиза думала, можно ли ему верить, но на вопрос ответила, — Я работаю на телевидении — потом решила, что да, можно. Мужчина выглядел изможденным, с лихорадочно горящими глазами, но трогательным, безобидным, — Вы меня не видели никогда…?

— Припоминаю… — Сет осмотрел девушку с ног до головы, подметив для себя множество тонкостей в ее моднявой одежде, вдумчиво покачал головой и резюмировал, — Вы — скандальная корреспондентка, нажившаяся на статьях, посвященных кровавой резне, случившейся в лагере, как его там…

Мэру не пришлось долго напрягать мозги, чтобы вспомнить название. Сименс помогла:

— Полуночники?

— Да-да! Это и есть тот самый лагерь. Ох, ну, у вас и статьишки.

Зачем-то приплели к убийствам нечистую силу…

— Наживное — Луиза присела на корточки, — Честно сказать, не я фантазировала, а мои коллеги…

— Ваше ремесло очень специфичное. Как считаете, оно никак не связано с происходящем? — мэр озвучил недавно возникшие страшные опасения мисс Сименс, лицо которой выразило сильную растерянность.

Прокашлявшись, девушка вспомнила, что тогда происходило в редакции, и объяснила все с максимальной доходчивостью: