— О, мистер Джейв, — воскликнул Лайон, — какое совпадение! Я только что разговаривал о вас!

— Надеюсь, ничего дурного обо мне сказано не было?

Внезапно Лайон почувствовал себя живым впервые после того, как узнал о «смерти» Миген. Джон Джейв внимательно смотрел на него, заметив, как изменились взгляд, жесты, улыбка Лайона.

— Фактически речь шла о вашей гостье… Ее фамилия мисс Сэйерс? Не так ли?

— Все верно. С кем…

— Я беседовал с ее соседом из Виргинии. Насколько я понимаю, она еще совсем юная.

— И очень милая, хотя сейчас, к сожалению, потеряла обычное для себя присутствие духа, пройдя через большие испытания. А вас все-таки интересует встреча с ней? — удивился Джон.

— Я не могу представить себе, чтобы миссис Джейв согласилась на такую встречу после моего поведения вчера вечером. Я нарушил свое слово…

Джейв ухмыльнулся:

— Сэлли считает вас этаким лихим распутником, а ваше поведение лишь укрепило сей романтический образ. Какой-то час назад она просила, чтобы я уговорил вас завтра во время инаугурации присоединиться к ней и мисс Сэйерс. Что касается меня, то я буду в свите президента, а дамы отправятся в нашем экипаже.

— Тогда, может быть, мне там их и встретить?

— Блестящая мысль! Сэлли заинтригует такая перспектива.

Но я считаю, что мисс Сэйерс лучше не говорить о заранее организованной встрече. Сэлли из кожи вон лезет, чтобы убедить Миген присутствовать на церемонии, А перспектива знакомства с мужчиной может снова испугать ее до паники.

Мрачно кивнув, Лайон подавил смех и согласился:

— Мудрое решение. Могу ли я поинтересоваться, было ли именно это причиной того, что ваша гостья уклонилась от посещения званого приема вчера вечером?

— О нет. Я уверен, что ваше имя не упоминалось. Я не называл его жене до тех пор, пока не представил вас друг другу в доме генерала Нокса. По-моему, Сэлли заметила, что Миген испугала возможность встречи с какой-то подругой детства, которая недавно вышла замуж.

Лайон прикусил губу, а глаза его весело заблестели.

— Понимаю. Бедная девушка!.. Я сделаю все, чтобы преодолеть ее апатию…

Миген проснулась еще до рассвета. Навязанное самой себе уединение стало ее раздражать, и она уже хотела вдохнуть сладкий, насыщенный росой воздух и полюбоваться Нью-Йорком.

Стоя у окна в роскошно вышитой батистовой ночной рубашке, она пристально всматривалась в темный, тихий город. «Где сейчас Лайон? — гадала она. — Спит с Присциллой? Она в его объятиях и положила голову ему на грудь.., как это обычно делала я?»

Постоянная боль приобретает горьковатый привкус. Собственная ревность злила Миген, а тяжкая печаль, камнем лежащая на сердце, утомила.

«Настало время послать всех к дьяволу! — думала она, пребывая в странном возбужденном состоянии. — По крайней мере тех, кто знает меня как Миген Саут. Что будет, если я встречу Бингхэмов или хотя бы Лайона и Присциллу? До сих пор я никогда никого и ничего не боялась. В конце концов, и у меня есть право на собственное имя и собственную жизнь. Я не могу все время красться подобно напуганному котенку».

Расплавленное оранжевое солнце поднималось над заливом, и на Батарее загремели пушечные залпы, возвещавшие, что сегодня Джордж Вашингтон будет официально провозглашен первым президентом Соединенных Штатов.

Миген была взволнована и готова к новым приключениям…

Лайон надел новый сюртук цвета, который именовали «лондонским дымом». На нем были муслиновые рубашка и галстук, темно-синий жилет и белые бриджи, а также, черные сапоги. Но главное — в глазах Лайона снова искрилась жизнь, в глазах, которые Миген как-то назвала ультрамариновыми… Синее моря, «моря в ветреный солнечный день, с бушующим на горизонте ураганом!» — так думал сейчас Лайон.

Керамический лев стоял на чайном столике в его номере на втором этаже таверны. Он притронулся к статуэтке и вспомнил взгляд Миген, когда она дарила ему эту фигурку.

Конечно, капитан Хэмпшир был зол на любимую за ее авантюру. Хотя и считал, что понимает, почему Миген так поступила! Он с дьявольским весельем мечтал о предстоящей сегодня встрече и в то же время негодовал, вспоминая ее слова: «Я бездомна и знаю не жизнь, а то, как служить лучшим представителям…» Да еще цитировала классику и современных авторов!

То, что казалось странным Лайону в прошлом, теперь прояснилось. Но его уже мучило другое.

Стиснув зубы, Лайон думал о том, сколько же им обоим пришлось вынести из-за гордости Миген. Гордость эта чуть не стоила жизни ей самой.

— О, найденыш, — прошептал он, — сегодня наступает мой черед. Я уже подкрадываюсь.

Неожиданный стук в дверь удивил его. Лайон открыл и увидел Уэйда. Какое-то время он не мог вспомнить посланную Джеймсу вчера ночью записку.

— Ну и что? — настойчиво спросил брат Присциллы, от которого уже пахло вином, — Входите, Джеймс! Ваши вчерашние откровения позволили мне посмотреть на вас в ином свете. Я прошу вас об одолжении. — Больше иронии Лайон вложить в свои слова не мог.

— Одолжение?.. Сегодня?.. Почему я?..

— Я, конечно, не собираюсь безвозмездно использовать вашу дружбу. В ответ я мог бы оплатить ваши нынешние долги, а затем и некоторые другие.

Мрачное настроение Уэйда мгновенно сменилось на приподнятое. Как Лайон хорошо знал, этот мужчина уступил за деньги даже свою сестру.

— Ну и Что у вас на уме?.. Между прочим, ничего нет выпить?..

Лайон щедро налил бренди, и Джеймс тут же взял бокал.

— Я прямо перехожу к делу. Прошлой ночью я узнал, что одна.., дама, то есть мой друг, погибла под экипажем в нескольких милях к югу от Нью-Йорка. Есть основания предполагать, что кто-то повернул лошадей не в ту сторону. Правда, доказать это, конечно, трудно. Достаточно сказать, что в этом замешан муж вашей сестры. Хотя бы в том, что помог юной даме «бежать» из города. При этом исчезли некоторые находившиеся драгоценности, и я надеюсь, что вы смогли бы напасть на их след у Маркуса.

— Напасть на их след?.. — Джеймс опустошил бокал, и Лайон снова наполнил его.

— Да. Я прошу вас лишь о том, чтобы вы не закрывали глаза и держали ушки на макушке. Я разыскиваю браслет — гравированный золотой ободок, инкрустированный семью маленькими рубинами, — и изумрудное ожерелье. Если вы обнаружите один или оба эти предмета у Маркуса, то считайте, что деньги, о которых я говорил, ваши. Вы понимаете?

Маленькие глазки Джеймса жадно заблестели.

— Поверьте мне, Хэмпшир, если только эти драгоценности у него, то я их найду!

В карете Джейвов сидели Сэлли, две ее сестры, Миген и трое детей.

Миген была потрясена, когда Сэлли принесла ей платье из своего гардероба. Сшитое из кремового шелка, отделанного мягким сиреневым муслином, это платье было столь великолепно, что Миген не могла его взять. Они затеяли спор, в котором, конечно, победила Сэлли.

Миген Сэйерс вышла из комнаты в новом платье воистину красивой молодой женщиной. Ее причесала горничная, оставившая волосы ненапудренными, а на затылке в блестящие локоны вплела веточки сирени. Щеки Миген сияли от волнения, а фиалковые глаза казались больше, чем обычно. Когда она спускалась по лестнице, собравшаяся в вестибюле семья Джейвов невольно разразилась аплодисментами.

Улицы были забиты войсками, экипажами, всадниками, двуколками и пешеходами. Карета продвигалась вдоль Уолл-стрит, пока это было возможно. Хорошо обученные лошади стояли спокойно, несмотря на царивший вокруг хаос.

Миген болтала с маленькими девочками, рассказывая им о своих давних прогулках в поместье Вашингтона «Гора Верной».

А Сэлли нервно смотрела на запруженные улицы. «Как же мистер Хэмпшир разыщет нас?» — волновалась она и посчитала весьма разумным, что Миген заранее ничего не сказали, так как было маловероятно, что молодые люди сегодня встретятся.

Из окна кареты Миген увидела легкий желтый экипаж, в который были впряжены Исчадие Ада и Дитя Небес. Кровь отлила у нее от лица. «Как оказалась здесь Дитя Небес»? И ей вспомнились слова Присыпанного о том, что Дитя Небес будет, дескать, служить «доказательством» выполненного наемными убийцами задания.