— Тамара — наша царица, — провозгласил Михаил Иванович.

— Куда ж вы без меня?! — согласно кивнула Тамара.

— А некоторые особенно, — ввернул Виктор Ильич и подмигнул Игорю.

В мастерскую вошел высокий мрачный человек со спутанными волосами до плеч, по-хозяйски поздоровался, налил себе полстакана водки, залпом выпил, потом опустился на стул, достал из кармана трубку и закурил. По мастерской разнесся запах дорогого табака.

— Кто это? — спросила Алина у Тамары.

— Женька Вилярский. Один из самых известных художников в городе. Он сейчас из запоя выходит, его лучше не трогать.

Вилярский мрачно курил, глядя куда-то перед собой.

Время летело незаметно, и не успела Алина опомниться, как наступил вечер.

— Мне пора, — засобиралась она, слегка поежившись, представив себе, как сейчас одна выйдет на вечернюю улицу.

— Я тебя провожу, — тут же поднялся Глеб Владимирович и повернулся к остальным. — Я не прощаюсь.

— Алиночка, вы все-таки подумайте над моим предложением, — приподнялся Михаил Иванович. — Нам модели ох как нужны! Будете хлеб у Тамарки отбирать.

— На мой век хватит, — отмахнулась Тамара. — Приятно было познакомиться. Игорь, налей еще водки!

...Алина с Глебом Владимировичем шли по вечернему городу. Город сиял огнями, дневная жара спала, легкий ветерок обдувал разгоряченные лица.

— Надеюсь, все было хорошо? — Глеб Владимирович коснулся руки девушки, и по телу Алины пробежала легкая дрожь. Но избавиться от его прикосновения не хотелось.

— Конечно, — искренне сказала она. — Когда мне прийти в следующий раз?

— Ты можешь приходить, когда захочешь. Я буду очень рад тебя видеть. А следующий сеанс через неделю. Так же в два, договорились?

— Хорошо, — кивнула Алина и неожиданно для себя спросила: — А когда будет выставка у Сергея?

— В воскресенье открытие. Хочешь пойти?

— Хочу, — призналась Алина. — Я могу дать свой телефон...

— Вот старый дурак! — Глеб Владимирович смешно хлопнул себя рукой по лбу. — Диктуй, я запомню. У меня на телефоны феноменальная память.

Алина рассмеялась и продиктовала номер.

В институте начались экзамены. Но голова Алины была занята совершенно другим. Она практически не вылезала из мастерских, с любопытством маленького ребенка проникая все глубже и глубже в эту творческую кухню. Она уже знала, что такое мастихин и как грунтовать холст, чтобы краска не скатывалась и не тускнела, как правильно натянуть холст на подрамник, каким углем хорошо делать наброски, на какой бумаге лучше писать акварелью и каким растворителем разводить масляные краски. Портрет ее понемногу оживал, принимая знакомые очертания. За время сеансов Глеб Владимирович рассказывал ей разные смешные байки из мира художников, на выставке Сергея они были вместе, и Алину поразило количество известных в городе людей, которые там присутствовали: от телевизионщиков до заместителя мэра. Теперь она называла Глеба Владимировича просто Глебом, они давно уже окончательно перешли на «ты», и в его мастерской она чувствовала себя, как дома. Страх улицы совершенно проходил, когда Глеб находился рядом. И каждый вечер так не хотелось уходить...

— Где ты все время пропадаешь? — беспокоилась Лора Александровна, внимательно вглядываясь в счастливое лицо дочери.

— Гуляю, — пожимала плечами Алина, не желающая откровенничать с матерью.

Заполошная Майка кричала в телефонную трубку, что, если так и дальше пойдет, Алина обязательно завалится на экзаменах.

— Все будет нормально, — отмахивалась Алина, которой учеба в политехническом стала казаться собачьим бредом: все это было так далеко от того прекрасного и интересного мира, в который она случайно попала. «В этой жизни случайностей не бывает» — так, кажется, сказала Тамара в день их знакомства. Алина почему-то часто вспоминала эту фразу. С Тамарой, несмотря на разницу в возрасте, они стали хорошими подругами. Алина несколько раз была у нее в гостях, познакомилась с ее мужем Степаном — высоким, красивым парнем, который работал в строительном тресте и в живописи разбирался так же, как корова в ананасах.

Когда Алина в первый раз попала к Тамаре домой, ее совершенно поразила огромная картина на стене. Там, раскинувшись на подушках, едва прикрытая тонкой, прозрачной тканью, абсолютно обнаженная, с царским видом возлежала Тамара.

— Нравится? — перехватила Тамара Алинин взгляд. — Когда к Степке друзья с работы приходят, их потом полчаса нужно из ступора выводить.

— Кто это писал? — поинтересовалась Алина, завороженная игрой красок и состоянием любовной неги, которым была пропитана картина.

— Не узнаешь?

Алина всмотрелась в изображение пристальней. Вспомнились кошки с лунными глазами.

— Игорь?

— Трудно не догадаться, — довольно улыбнулась Тамара.

— А... как твой муж относится к тому, что ты позируешь... ну... безо всего?

— Это же моя работа, — удивилась Тамара наивности ее вопроса. — Я же не учу его, как проекты чертить. Поначалу были, конечно, какие-то разборки, но, когда мы познакомились, он прекрасно знал, кем я работаю.

— А в институте ты тоже раздетая позируешь?

— За обнаженку больше платят. Что толку сидеть на портрете и получать в два раза меньше? Сидишь-то так же, так же мышцы затекают, а платят гроши.

— Но ведь это, наверное, страшно — сидеть голой перед студентами?

— Они такие же будущие художники. На тебя никто не смотрит как на сексуальный объект. Ты для них только модель... Ну, как статуи рисуют. Так и здесь. Сидишь, стоишь или лежишь и чувствуешь себя статуей...

После этого разговора, уже дома, Алина долго, пристально рассматривала свое тело в большом зеркале, решая про себя: а смогла бы она?..

Когда вывесили оценки за экзамен по математике, Алина ничуть не расстроилась, увидев напротив своей фамилии маленькую, аккуратную тройку.

— Я же тебе говорила — учи! — огорчилась за подругу Майка, пряча сияющие глаза: ей поставили пять.

— Подумаешь! Посмотри, вон сколько троек! Не я одна такая...

— Вот не поступишь, что тогда будешь делать?

— Работать пойду, — выпалила Алина и поняла, что ни в каком институте, ни на каком факультете, кроме худграфа, она учиться не хочет.

— Куда тебя возьмут-то без образования? В больнице у Лоры Александровны полы мыть?

— Вот еще! — фыркнула Алина. — Я такую работу себе найду, что тебе и не снилось!

— Лучше физику учи! Через два дня сдавать!

К учебнику физики Алина даже не прикоснулась.

В этот вечер в мастерской праздновали день рождения Игоря.

Тамара в сногсшибательном наряде, обвязавшись старым полотенцем, накрывала на стол.

— Давай помогай, — вместо «здравствуй» бросила она Алине. — Кругом одни мужики, я тут уже зашиваюсь!

— Глеб здесь?

— Он там над твоим портретом что-то колдует. Здорово ты у него получилась!

— А Игорь где?

— Они с Сережкой за водкой пошли. Сейчас будут.

— Алиночка! — возник в дверях Михаил Иванович. — Вечер добрый!

— Дядь Миш, не мешайте, ради бога! И так ни черта не успеваю! — Тамара ожесточенно кромсала колбасу.

— Так я и прибыл на помощь.

— Вон там нож, вот там хлеб, — распорядилась Тамара. — Ровно порезать сумеете?

— Томка, ты меня обижаешь! — Михаил Иванович занялся хлебом.

— Майонез в салат, — кивнула Тамара Алине. — В этот и в тот. Майонез в холодильнике у Ильича. Да, заодно селедку захвати!

— Хорошо. — Алина принесла из мастерской Виктора Ильича два банки майонеза и пакет с селедкой.

— Рыбу порежем, сверху лук кольцами и зальем подсолнечным маслом. Салаты попробуй. Я солила, но боюсь, что мало.

Алина занялась салатами, в очередной раз удивляясь, как у Тамары быстро и ловко получается все, за что бы она ни бралась.

В коридоре послышались голоса, и в мастерскую, шумя и брякая бутылками, вошли Игорь, Сергей и Виктор Ильич.