Я получилъ письма Бончъ-Бруевича и Величкиной, которые описываютъ бедственное положеніе и большую нужду духоборовъ.³

У меня набралось за разросшееся «Воскресенье» гонорару изъ «Нивы» уже тысячъ пять, да есть пожертвованій тысячи полторы. Будьте добры, возьмите на себя трудъ получить отъ меня эти деньги и передать ихъ тѣмъ духоборамъ, которые больше нуждаются. Если это для васъ затруднительно, то предложите имъ собраться, старичкамъ, и рѣшить, какъ и куда употребить, эти деньги.⁴

Дружески жму вашу руку и желаю вамъ всего лучшаго.⁵

Любящій васъ Левъ Толстой.

Пишу не своей рукой и не скоро отвѣтилъ п[отому], ч[то] нездоровъ.

Печатается (впервые) по листам копировальной книги, хранящимся в ГТМ. Местонахождение подлинника неизвестно. Написано и датирована рукой М. Л. Оболенской, подпись и приписка собственноручные.

Александр Николаевич Коншин (1867—1919) — сын известного фабриканта (Серпухов), один из основателей журнала «Свободное воспитание», переводчик произведений П. А. Кропоткина и других авторов для издательства «Посредник». Находился в числе сопровождавших в Канаду четвертый, последний, пароход с духоборами. См. письма 1898 г., т. 71.

Письмо Коншина из Канады, с описанием впечатлений от знакомства с духоборами, в архиве не обнаружено. Приводим выдержки из его письма от 7 ноября н. ст. 1899 г., — ответ на письмо Толстого от 27 сентября: «Сегодня я приехал в Виннипег из Иорктона и нашел ваше письмо, которое меня очень обрадовало, потому что я опасался, чтобы вы не приписали моего критического отношения к духоборам злобному чувству. Но его совсем нет. Если было какое-либо неприятное чувство, то это только бессилие помочь им избегать некоторых ошибок; бессилие, происходящее оттого, что духоборы очень высокого мнения о себе, думая, что они всё знают и умеют делать лучше всех, а вместе с тем они не поддаются, логическим доводам, а действуют во всех случаях по правилам, принятым ими от людей, пользующихся у них деспотическим авторитетом, как Петр Веригин. Это самомнение, которое часто высказывается даже такими словами: «ведь мы не как прочие люди», на меня ужасно тяжело действовало после долговременного пребывания в их среде. Но, побыв один месяц только между канадцами, я почувствовал, что есть в них что-то родное. И когда я приехал в Иорктон, мне приятно было встретить первого духобора. А когда встретил тех людей, с которыми ехал, то почувствовал истинную радость и видел, что и они непритворно радовались встретиться: со мной, даже те, которых я мало раньше замечал».

¹ Духоборы - не вегетарианцы.

² Коншин выехал из Канады в Англию, к Чертковым, 22 ноября н. ст. 1899 г.

³ См. письмо № 185.

⁴ Описывая в последнем письме хозяйственные затруднения духоборов, Коншин высказал убеждение, что «в России народ больше нуждается в помощи. Но если вы решили употребить деньги, о которых пишете, на духоборов непременно, то, по-моему, наилучшее употребление для них будет поддержать кооперативную лавку, так как две тысячи долларов для этой цели очень ничтожная сумма». Духоборческий кооператив был учрежден по инициативе В. М. Величкиной, А. М. Бодянского, В. Д. Бонч-Бруевича, Л. А. Сулержицкого и др. Мысль эта была поддержана А. Н. Коншиным. Бонч-Бруевич вспоминает: «Я объезжал с ним в повозочке, на купленной им лошади, северные участки, пробираясь на южные. И вот, подъезжая к деревне Терпение, я особенно сильно говорил с Коншиным, что необходимо во что бы то ни стало организовать хотя бы два кооператива, один на южном участке, другой на северном, и добавил, что мы на северном рискнули забрать товар в кредит и послали за товаром Н. Зибарова. Разговор был увлекательный. Коншин задумался и сказал: «Дать что ли им денег! А сколько потребуется?» — «Хотя две тысячи долларов», — ответил я ему. — «Ну, хорошо, я дам». В Терпении, чтобы закрепить обещание Коншина, которого я тогда еще мало знал, я немедленно объявил духоборцам, что вот он, А. Н. Коншин, дает заимообразно две тысячи долларов на кооперативы, и предложил немедленно выбрать представителя для этого дела. Был выбран Павлуша Планидин. Проезжая дальше, я во всех селениях объявлял об этом духоборцам, и, когда мы приехали в Иорктон, Коншин, по моей просьбе, дал телеграмму в Москву о переводе денег. Это было в ноябре 1900 года. Коншин более не возвращался на участки, а поехал к В. Г. Черткову в Англию, где прожил до февраля 1901 года. Долг Коншину духоборцы вернули» (сообщено В. Д. Бонч-Бруевичем). Кооперативная лавка выдавала нуждающимся продукты в долг без срока. Перед отъездом из Америки, в письме от 22 ноября 1899 г., Коншин рекомендовал Толстому из имеющихся у него денег отправить тысячу долларов в южную колонию духоборов, на имя А. М. Бодянского, и шестьсот долларов — в северную колонию, на имя Г. Коныгина или В. Д. Бонч-Бруевича. О деньгах для духоборов см. письма №№ 181, 185 и 201. О духоборческом кооперативе см. в кн. В. Д. Бонч-Бруевича «Духоборцы в канадских прериях», П. 1918, стр. 239 и сл. и в кн. Л. А. Сулержицкого «В Америку с духоборами», М. 1905, стр. 322 и сл.

⁵ Далее рукой Толстого.

1899 г. Сентября 27. Я. П.

Александръ Константиновичъ,

Я думаю такъ же, какъ это сказано въ посланіяхъ Павла, да и въ Евангеліи, что если человѣкъ не чувствуетъ себя въ силахъ прожить вполнѣ целомудренно, то ему надо жениться.¹

Бракъ же оправдывается и освѣщается только дѣтьми, тѣмъ, что если мы не можемъ осуществить всего того, къ чему мы предназначены, то, производя дѣтей, мы даемъ имъ возможность такого осуществленія. Бракъ же, въ которомъ супруги впередъ рѣшатъ, что не нужно имѣть дѣтей, не только не лучше, но хуже разврата, потому что такой развратъ совершается не по увлеченію, a преднамѣренно и сознательно.

То, чтò вамъ пишетъ особа, на которой вы хотите жениться, или неискренно, или совершенно несправедливо. О томъ, какія будутъ наши дѣти, и чтò ихъ ожидаетъ, намъ нельзя заботиться, — это дѣло Божье, а не наше. Наше же дѣло только въ томъ, чтобы быть какъ можно болѣе цѣломудреннымъ внѣ брака и въ бракѣ.

Вотъ все, чтò я имѣю сказать на вашъ вопросъ. Совѣтъ мой вкратцѣ слѣдующій: или совсѣмъ не жениться, или жениться на этой дѣвушкѣ или другой, но только безо всякихъ сообра женій и условій о будущихъ дѣтяхъ.

Левъ Толстой.

27 Сент.

1899 г.

Печатается по листам копировальной книги, хранящимся в AЧ. Местонахождение подлинника неизвестно. Написано и датировано рукой М. Л. Оболенской, подпись собственноручная. Публикуется впервые.

Ответ на письмо Александра Константиновича Львова от 6 сентября 1899 г.: «После того, чтò я читал из Ваших произведений за последние годы, и того, чтò я знаю о Ваших отношениях к окружающим, я позволяю себе обратиться к Вам за советом, надеясь, что Вы не откажете помочь человеку, абсолютно не знающему, как ему поступить. Дело заключается в следующем. Мне теперь уж минуло тридцать лет, и я задумал жениться. Раньше я хотел совсем воздержаться от половых сношений и исполнил это в течение четырех лет, но потом нашел, что это превосходит мои силы, и что лучше жить в браке, чем вести распутную жизнь. Да и кроме того я чувствую себя одиноким и полагаю, что жена будет для меня верным товарищем и спутницей в жизни. На основании вышеизложенного я сделал предложение одной девушке нашего города, с которой я знаком с самого детства, и которая мне очень симпатична; такого же мнения о ней и мои друзья и родственники. Она попросила у меня времени на размышление, и вот что она мне пишет после двухмесячного размышления в Одессу (куда я временно выехал): «Кажется мне, Саша, что мы с Вами не столкуемся: я настолько определенно поставила свое условие — не иметь детей — что больше нам не придется говорить об этом, т. е. это не значит, конечно, что я ожидала, что Вы непременно должны согласиться со мной, но я считала, что в противном случае мы и просто решим наше дело в отрицательном смысле. Причины моего решения следующие. Помимо всех довольно важных соображений, что и в Вашей и в нашей семье много нездоровых, с расположением к чахотке и т. д., я просто на просто слишком мрачно смотрю на жизнь со всеми ее нелепыми бессмысленными жестокостями, — зачем же увеличивать еще число несчастных! Вот Вы, например, считаете себя глубоко несчастным (у меня нервное расстройство); почему же Вы думаете, что несмотря на всю Вашу любовь, заботы и старания устроить возможно лучшим образом жизнь Ваших детей, Ваш сын или дочь тоже не скажут когда-нибудь в глубоком отчаянии: «Зачем я родился на свет!». Я не понимаю, как можно думать о детях и желать их людям, которые хоть раз в жизни почувствовали глубокое страдание от мысли о своем существовании. Я, по крайней мере, считала бы себя преступницей, если бы у меня были дети, и я не хочу иметь их ни в каком случае, ни теперь, ни когда-либо после. Но я отлично понимаю, что другие могут думать иначе, и нисколько не осуждаю их. (Раньше я писал ей, что не хотел бы жениться так, чтобы не иметь детей.) Значит Вы неудачно выбрали меня: я не могу Вам дать того, чтò Вы хотите. Вам нужна милая, веселая, жизнерадостная семья. Так как к тому же Вы не влюблены в меня, то я думаю, что нам лучше будет разойтись теперь же. Вы бы чувствовали себя, без сомнения, более несчастным, если бы я сразу согласилась, и затем все, о чем я Вам теперь пишу, выплыло бы через полгода после свадьбы. Итак, постарайтесь себе устроить семью с милыми веселыми ребятишками, что Вам, без сомнения, так необходимо. Я же вечно бы мучилась (любя своих детей) сознанием, что вызвала к жизни несчастные созданьица, которым будет предстоять столько страданий. Поэтому не сердитесь на меня, и останемся попрежнему друзьями». Вот всё, что она мне пишет, и я в полном недоумении, как мне поступить, ибо девушка эта мне в высшей степени симпатична; хотя мне и хотелось бы иметь детей, но я, по размышлении, нашел, что мог бы отказаться от них, если бы дело происходило серьезным образом. Главное же, меня мучает вопрос, будет ли это правильно с нравственной точки зрения, ибо мне ведь во всяком случае придется прибегать к ненатуральным средствам для приведения всего этого в исполнение. Итак, многоуважаемый Лев Николаевич, я надеюсь, что Вы не откажете страждущему в Вашей любезной помощи и сообщите мне хоть въ нескольких строчках, чтò мне делать в данном случае».