Похоже, твои джинны решили нас напоить.

Дэниел сделал глоток и рассмеялся:

Ты права, но поскольку нам все равно больше нечем заняться до утра, будем пить и играть. Всю ночь что скажешь?

Джорджина невольно вздрогнула, натолкнувшись на взгляд Дэниела. Сердечко забилось, словно птица, которая хочет, чтобы ее выпустили на волю. У нее даже закружилась голова. Вот только от чего? От вина или от взгляда Дэниела?

Сделав еще глоток, она улыбнулась:

— Во что будем играть?

Дэниел усмехнулся:

— В покер, конечно.

— Но я не умею, — ответила Джорджина, заподозрив неладное и нахмурившись.

— А я тебя научу. Подожди меня, я сбегаю к джиннам и одолжу у них колоду. Интересно, что они о нас подумают?

Джорджина рассмеялась, представив себе лица Тай-лера и Эви. Но когда Дэниел вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, она перестала смеяться. Надо срочно решить, что делать.

И она решила проиграть. Нарочно. Да, выигрыш даровал ей право самостоятельного выбора того, что она хочет. Дэниел не мог ей дать этого. Он был не в силах вернуть ей фабрику отца. Он не станет поддерживать ее материально до тех пор, пока она не встанет на ноги, если она откажется быть его женой. Наконец, он не найдет ей мужчину, который полюбит ее такой, какая она есть.

Поэтому Джорджина решила проиграть. Она станет женой Дэниела, но не исключено, что он скоро пожалеет об этом. Она не умеет готовить. Никогда не будет послушной и кроткой. Она не является интеллектуалкой. И не такая хорошенькая, как Эви. Она вообще не знает, что это такое — быть настоящей женой. Но научится. Все же это лучше, чем идти на фабрику или в гувернантки. У незамужней женщины выбор невелик, да и тот наверняка для нее недоступен. По крайней мере в Катлервилле. Ее там слишком многие знают. Она станет его женой, но пока не скажет ему об этом.

Он вернулся спустя несколько минут, что-то весело насвистывая себе под нос.

Дэниел был самым милым человеком из всех, что она знала, хоть и несколько странным. Может быть, он не так красив, как Тайлер, но симпатичный. А когда Дэниел начинал улыбаться, то у нее сразу поднималось настроение. Восторг, светившийся в его глазах при взгляде на нее, пробуждал в ней странные ощущения. Правда, Джорджине приходилось видеть его и другим, С каменным лицом, сжатыми кулаками и яростью в глазах, но она твердо знала, что Дэниел никогда не обратит свою ярость на нее.

Все хорошо, мисс Ягодка, — пропел он, подвинул стулья к столу, швырнул на него колоду карт и, вновь наполнив их бокалы, поднял свой. — За победу? Джорджина пригубила вино.

Ты ненормальный.

Дэниел жестом пригласил ее сесть за стол и опустился сам.

Писатели все такие. Ты хоть понимаешь, что такое быть женой писателя? Между прочим, ты уже дала свое согласие сыграть, значит, ты такая же ненормальная.

Джорджина расслабилась.

— Да, но подумай, что будет, если ты выиграешь? Что станешь делать с сумасшедшей женой, которая к тому же не умеет готовить?

— Как что?! — воскликнул Дэниел радостно. — Заниматься любовью, конечно! — Распечатав колоду, он перетасовал карты и раздал по пять. — Главное в покере — получить на руки комбинацию карт, которая будет выше той, что окажется у соперника. Предлагаю делать небольшие ставки. Чтобы было интереснее.

Джорджина поняла, что ей придется выпить еще немало вина, прежде чем она успокоится. Когда Дэниел прямо высказался насчет своих намерений в отношении нее, она ощутила слабость в коленках и вынуждена была сделать большой глоток из своего бокала, чтобы прийти в чувство.

Значит, этой ночью они будут… Она опасливо оглянулась на роскошную постель. Нет, лучше не думать об этом.

Но у меня нет денег, — заметила она и принялась разглядывать свои карты. Интересно, какая тут комбинация?

Дэниел движением профессионала раздвинул свои карты веером и глянул поверх них на Джорджину. Взгляд его опустился на низкий вырез ее груди.

— А мы будем ставить на кон пуговицы.

— Пуговицы? — не поняла она.

— Дэниел достал из кармана листок бумаги, карандаш и после этого застегнул на себе жилетку и куртку.

У тебя их гораздо больше, чем у меня, но я лучше играю. Так что все справедливо. Итак, на кон ставятся пуговицы. После каждого розыгрыша тот, кого постигла неудача, расстегивает столько, сколько проиграл.

Предлеженные правила были настолько неожиданны, что Джорджина в первое мгновение растерялась. А когда наконец поняла, то залилась краской. Она прекрасно знала, что поставлена в неравные условия с Дэниелом, который хитро щурился на нее поверх своих карт. Через полчаса она будет сидеть перед ним в одной нижней рубашке, а он даже не расстегнет воротник куртки. Да, она заранее решила проиграть эту игру, но кто же знал, что он придумает столь странные правила?

Она с вызовом взглянула на него:

Ленты и завязки тоже считаются:

Дэниел простонал, но кивнул в знак согласия.

Хорошо, но имей в виду, что по мере расстегивания предметы одежды снимаются. Так будет честно. Проигрывает тот, кто первым разденется донага.

Джорджина сидела вся красная, но вместе с тем чувствовала необъяснимое приятное возбуждение. Стараясь не замечать на себе его насмешливого взгляда и вперив взор в карты, она спросила:

Какие бывают комбинации?

В углу стола на тарелках лежали остатки холодной курицы и картофельного салата. На обед у них в общей сложности ушло несколько часов. Официант уже несколько раз стучался к ним, чтобы забрать посуду, по они не обращали на него внимания.

Вторая бутылка была пуста только наполовину, но они прикладывались к ней все чаще и чаще. В окна еще заглядывало солнце, но уже совсем не под тем углом, под каким оно светило, когда они начинали игру. По стенам гуляли причудливые тени.

Куртка Дэниела лежала на стуле, а на жилетке оставалась нетронутой только одна пуговица. На Джорджине платье было расстегнуто сверху донизу, но на ленте еще держался турнюр, и поэтому она отказывалась пока его снять.

Ей было очень неудобно, так как платье все норовило слезть с нее — приходилось придерживать его спереди, но в одной руке был бокал с вином, а в другой карты. Минуту назад ей пришло в голову воспользоваться этим для своей выгоды. Она намеренно убрала одну руку, платье стало падать, и Дэниел тут же отвлекся от игры.

Джорджина улыбнулась и взяла себе карту.

Поднимаю ставку на две пуговицы.

Дэниел отметил это на листке бумаги, не спуская глаз с груди Джорджины.

Пара валетов, дорогая. Платье долой.

Джорджина с обидой уставилась на свои две десятки и поняла, что ее трюк не удался. Дэниел отвлекся, но не настолько, чтобы выпустить нити игры из своих рук. Спокойно пожав плечами — она уже прилично выпила вина, — Джорджина отвязала турнюр, и платье упало к ногам.

Ты проиграла шесть пуговиц, мисс Ягодка. А лента идет только за одну. Остается еще пять, — проговорил Дэниел, открыто любуясь полуодетой Джорджиной.

На ней еще были жесткий корсет, нижняя юбка, панталоны и сорочка, но, говоря по правде, она с радостью избавилась бы от первого. Впрочем, Джорджина не собиралась торопиться. Пуговиц и завязок на ней оставалось уже не так много, и она все чаще ловила себя на том, что опасливо косится на постель.

Джорджина расстегнула пять верхних крючков на душившем ее корсете, но тут же пожалела об этом. Теперь грудь была почти полностью открыта.

Дэниел широко улыбался, любуясь восхитительным зрелищем. Джорджина метнула на него сердитый взгляд:

Смотри-смотри! Когда на тебе ничего не останется, тогда смотреть буду я!

— Жду этого с нетерпением, — парировал он и раздал карты.

От его взгляда ей стало не по себе. Беспокойно ерзая на стуле, Джорджина вперила взор в свои карты, но сосредоточиться на игре было непросто. Она отпила еще вина, но по-прежнему чувствовала, как солнце и глаза человека, сидевшего напротив, жгут ее неприкрытое тело.