— Даже не знаю, кого мне следует бояться больше — тех двоих или вас, — пролепетала Джорджина. Отойдя от стены дома, она стала нервно стягивать перчатки с влажных рук. Дэниел подошел совсем близко, и до нее долетел легкий и острый аромат его лосьона. Ей вдруг захотелось упасть в его объятия, прижаться к нему всем телом… Но Джорджина Мередит Хановер была слишком хорошо воспитана, чтобы позволять себе такое. Напротив, она славилась тем, что умела примерно отшивать слишком назойливых кавалеров и держать молодых наглецов на приличной дистанции. А минутная слабость объяснялась состоянием замешательства и смущения, в котором она пребывала.

Поскольку я ближе, чем они, и сейчас злее, чем сто чертей, следует больше бояться именно меня. Как поступим на этот раз? Прикажете гоняться за вами через весь город или добровольно согласитесь, чтобы я проводил вас домой?

Джорджина подняла на него глаза и тяжело вздохнула. Черт бы побрал этих мужчин, почему они всегда все драматизируют?

Хорошо, но я попрошу вас потом заглянуть к Дженис и поговорить с ней. Ее сегодня уволили, и нам необходимо в связи с этим предпринять какие-то меры.

Дэниел взял ее за руку и потянул за собой.

Совершенно верно, только не «нам», а мне. Вас никто не просит беспокоиться. А теперь давайте-ка вы бираться отсюда, да побыстрее, а то наши друзья могут вернуться с целой компанией таких же, как они.

Долго упрашивать Джорджину не пришлось.

Я отдал фотокамеру и остальные принадлежности Питеру на хранение. После того как вы поженитесь, он сам решит, возвращать тебе их или нет.

Джордж Хановер возился с галстуком, стоя перед зеркалом в красивой резной оправе, висевшим в гостиной, и не смотрел на дочь.

Джорджина молча кивнула. Отец говорил, не поворачиваясь. Очевидно, видел ее в зеркале. Лишь однажды он на мгновение обернулся через плечо, скользнул глазами по ее каменному лицу и вернулся к своему галстуку.

Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком. Рад, что ты с пониманием отнеслась к моему решению. Ты же знаешь, мы с матерью все делаем ради твоего блага.

Поскольку мать еще не спускалась, утверждение это представлялось спорным. Джорджина с тоской оглянулась на лестницу. А хорошо было бы, если бы мама хоть раз заступилась за нее перед отцом. Но это все равно что просить Абрахама Линкольна воскреснуть и спасти свою страну. Джорджина машинально теребила шелковую оборку на платье и рассеянно глядела себе под ноги. Отец ни слова не сказал по поводу ее новой укороченной юбки и глубокого выреза на груди. Наверно, не заметил. Интересно, а Питер заметит?

Тут у нее вдруг екнуло сердце, ибо она вспомнила о Дэниеле Мартине. Вот кто сразу обратил бы внимание! Пытаясь отогнать от себя эти волнующие мысли, она принялась расхаживать по комнате.

Вскоре пришел Питер, а еще через минуту по лестнице медленно спустилась мама. Ее походке и прямой узкой спине могла бы позавидовать любая королева. Питер низко склонился над ее рукой, и губы Долли Хановер дрогнули в неком подобии улыбки, но тут она повернулась к мужу, и улыбка исчезла.

К экипажу они вышли в гробовом молчании, что само по себе было очень необычно. Раньше Джорджина всегда принималась щебетать какую-нибудь глупую и веселую чепуху, вызывая улыбки на лицах родителей и жениха, но сегодня она была грустна и молчалива. Даже когда Питер наклонился к ней и взял за руку, она не обернулась и продолжала смотреть в окно. Еще неделю назад этот его жест взволновал бы ее, теперь же она увидела в нем лишь немое предупреждение: «Держи себя в руках, милая».

Дело не в том, что в ней угасла жажда жизни. Напротив, она с нетерпением ждала той минуты, когда на руках у нее появятся фамилии людей, которые являлись владельцами трущобных кварталов города и от имени которых там правил мистер Эган. Ей хотелось отомстить этому негодяю за то, что он бил женщину. И еще Джорд-жина пыталась представить себе, что будет с остальными гостями, когда они познакомятся с Дэниелом. Как они отреагируют?

Джорджина пыталась убедить себя, что лишь этим объясняется ее желание поскорее увидеться с Дэниелом. Но себя не обманешь. Она возлагала на этот вечер надежды. Беда лишь в том, что они не были связаны ни с родными, ни с друзьями, ибо между Джорджиной и ними словно разверзлась пропасть. При других обстоятельствах она, нетерпеливо ерзая на месте, обязательно поделилась бы своим странным состоянием с родителями и Питером, рассмешив их. Но на этот раз смеяться было не над чем. Речь шла о несчастных людях, лишившихся последнего куска хлеба.

Вообще в последние дни Джорджине пришлось, пожалуй, впервые взглянуть в лицо реальной действительности. И ее испугало то, что она увидела. Достаточно было вспомнить двух негодяев, догнавших ее на пустой улице. Может, им и правда хватило бы поцелуя? Оскорбительно, конечно, и противно, но все же… А если нет? К счастью, ей не пришлось узнать. Зажмурившись, она мысленно нарисовала себе образ Дэниела. Вот он подходит к ней, и мальчишеская улыбка сменяется выражением гнева и одновременно тревоги…

Когда они доехали до места, Джорджина немного пришла в себя и смогла раздвинуть губы в улыбке. Она поприветствовала ею всех, с кем встретилась в вестибюле, весело заметила мэру, что тот прячет под своей аккуратной бородкой ямочку, выразила восхищение розами, вплетенными в волосы подруги, посмеялась какой-то шутке Лойолы, которая пригласила всех в гостиную.

Никто, решительно никто не догадывался, что происходит в душе у Джорджины, а между тем нервы ее были словно туго натянутые струны, вот-вот готовые лопнуть.

Она-то по своей наивности рассчитывала, что газета Дэниела послужит целям просвещения. Представляла, как женщины города возмутятся, прочитав о жестокой эксплуатации, а мужчины поговорят с Маллони «по душам» и пригрозят устроить этой семье бойкот, если положение дел не изменится. И Питер поругается с отцом и заявит ему, что рабство в стране давно отменено.

Но вот в доме мэра собрались сливки городского благородного общества, и где же протесты, где упреки, где призывы к восстановлению справедливости?

Вы знаете, в «Маллони» среди клерков попадаются порой такие грубияны! Вот я попыталась вернуть дырявые чулки, и что же вы думаете? Они имели наглость…

Джорджина отвернулась от говорившей и прислушалась к разговору мужчин.

К чему нанимать на работу столько ирландцев? Они же ленивы, как свиньи. Вот он в чем, корень зла! Они только и умеют что пить ночь напролет, спать днем и жаловаться по любому поводу и без повода. И женщины у них такие же, как мне говорили…

Джорджина отошла в противоположный конец комнаты, все еще надеясь услышать от кого-нибудь из гостей трезвое суждение. Скоро должны уже были звать к столу, а Дэниел до сих пор не подошел. Может, он вообще не появится? Заметив приближающуюся к ней Лойолу, Джорджина попыталась куда-нибудь укрыться, но это было бесполезно. Еще никому и никогда не удавалось сбежать от жены мэра.

— Но вы же обещали, что он придет! — горячо зашептала она, отводя Джорджину в сторонку.

— Вы видели его газету? И неужели все еще хотите принять его у себя?

Впервые в жизни Джорджина прибегла к помощи цинизма. Даже Лойола удивилась:

Конечно, хочу! О нем же теперь говорит весь город. Все сгорают от желания познакомиться с ним. Он, надеюсь, джентльмен? Или один из тех неотесанных вульгарных писак с сигареткой во рту, каких мне приходилось видеть?

Джорджина ободряюще похлопала ее по руке:

Я не советовала бы вам приглашать его к себе, если бы не знала, что он джентльмен. Но он довольно необычен… Не такой, как все.

Лойола бросила на нее взгляд, исполненный подозрения, но тут услышала звук открываемой двери и бросилась в вестибюль. Часы как раз пробили время обеда.

О Боже, это он! — с придыханием в голосе пробормотала жена мэра, едва бросив взгляд на нового гостя.

На вошедшем молодом человеке был дорогой и элегантный сюртук серого цвета, контрастировавший с черными фраками остальных присутствующих мужчин. Откинув полу сюртука и показав край белой расшитой атласом жилетки, он положил руку в карман. На цепочке для часов болтался какой-то странный брелок, похожий на серебряную пулю. В петлице у молодого человека была гвоздика. Обычно растрепанные густые волосы на сей раз были тщательно причесаны. Серые глаза весело пробежали по головам присутствующих и почти сразу отыскали Джорджину.