Холли опустила шоколадные глаза и замолчала.

Эмили снова взяла щетку, молча упрекая себя за резкость. Ее чувства в эти дни были такими противоречивыми! Жизнь превратилась в мучение после той проклятой фиесты! Редкая ночь начиналась с того, чтобы она не плакала!

Эдгар быстро оправился от раны и менее чем через неделю уже был здоров. Хьюстоны приезжали к ним с визитом перед отъездом в Сидар-Пойнт и сообщили Эмили, что плечо у Аарона Райса тоже заживает.

«Если бы только душевные раны могли заживать так же быстро, как телесные!» — печально думала Эмили. После фиесты они с Эдгаром совсем отдалились друг от друга. Эмили избегала его несколько дней и спала в своей прежней комнате. Когда мужу стало лучше, она уже подумывала вернуться в его спальню, но в тот самый день, когда собралась это сделать, с изумлением обнаружила все свои вещи снова в голубой комнате.

— Почему ты меня выселил? — спросила она, вбежав в кабинет.

Горькая улыбка тронула его губы.

— Мадам, вы сами выбрали отдельную спальню для себя.

— Я выбрала? Это ты приказал мне убираться из нашей спальни!

Он пожал плечами.

— Эдгар, неужели ты вот так собираешься меня оттолкнуть? — спросила Эмили севшим голосом.

Он переложил какие-то бумаги, затем открыл папку.

— Вот именно.

— И ты можешь так поступить после всего, чем мы были друг для друга? Почему ты не хочешь выслушать мой рассказ о том, что случилось?

Эдгар захлопнул папку и встал, гневно глядя на нее сверху.

— Мадам, я предлагаю вам уйти, пока я не сказал — или не сделал — что-нибудь непростительное!

Эмили убежала от него в слезах.

Теперь Эмили содрогнулась при этих воспоминаниях. За прошедшие недели поведение Эдгара ничуть не улучшилось. Ей страстно хотелось уехать от него. И Эмили бы давно уехала, несмотря на то что любила Эдгара. Если бы не ребенок. Нравится ей это или нет, но они вместе зачали эту крохотную жизнь, и вряд ли муж позволит жене уехать вместе с ребенком. Даже несмотря на то что кто-то в этом доме ненавидел не только ее, но и ребенка!

Слеза скатилась по щеке Эмили. «Может быть, я умру при родах», — с тоской подумала она. Смерть все бы решила. Эдгар получил бы ребенка, которого хотел, и избавился бы от жены, которую ненавидит.

«О, как я смею думать о смерти! — упрекнула она себя. — Это же грех — оставить своего драгоценного младенца без матери, чтобы его растил чужой для всех человек, ее муж. Кроме того, если роды будут тяжелыми, и ребенок может умереть…»

Эмили уже выходила из дома, когда в холле появился Эдгар. Оглядев ее строгое серое шерстяное платье и такую же шляпку, он поднял брови и сухо поинтересовался:

— Собралась куда-нибудь, дорогая?

Эмили подавила охватившую ее слабость, прикусила губу и спросила, пытаясь защититься:

— Разве тебе не все равно?

Искра гнева мелькнула в глубине его карих глаз. Эдгар широко распахнул дверь и посторонился, чтобы дать ей пройти.

5 декабря 1841 года

В лесу на возвышении была расчищена небольшая поляна. В этот прохладный, ветреный день десятка три поселенцев помогали недавно приехавшей семье Леггет строить дом. Мужчины валили деревья, рубили ветки, пилили и сколачивали доски. Женщины присматривали за детьми и готовили обед.

Эмили сидела под деревом в кресле-качалке, у нее на руках спал крохотный мальчик. Маленький Нед Леггет чуть не задохнулся от волнения, узнав, что уже к вечеру их семья переедет из грубой временной хижины в новый дом. Теперь он крепко спал, хотя как ему удавалось спать под этот шум и гомон, оставалось загадкой.

Эмили покачивалась и тихонько напевала. Она вздохнула, мысли унесли ее в Хьюстон. Дэвид несколько раз останавливался там и сообщил, что дом в полном порядке. Но ей так хотелось самой увидеть дом, покачать своего малыша в кресле бабушки Розы. Вот только отпустит ли ее Эдгар?

Эдгар! Конечно, он ни за что не позволит ей уехать вместе с ребенком. В конце концов, разве он не сказал ей тогда, что хочет жениться для того, чтобы она делила с ним постель и рожала ему сыновей? Эмили так era любила, что у нее надрывалось сердце, а Эдгар даже не замечал ее!..

— Ну, миссис Эшленд, подумать только, мы снова с вами встретились. — Аарон Райс смотрел на нее сверху вниз, его глаза закрывала тень от полей шляпы.

— Мистер Райс, что вы здесь делаете?

Аарон рассмеялся и сел на бревно, приподняв полы своего белого шерстяного сюртука.

— Вот как приветствуется человек, которого чуть не убил ваш муж?

— У него были на то основания.

— Возможно, — невозмутимо согласился Аарон. — Но вы могли бы по крайней мере поинтересоваться моим здоровьем.

— Почему вы не помогаете другим мужчинам?

Он потер плечо и театрально изобразил огорчение.

— Один невежа пытался отделить мою руку от плеча. Теперь в холод кости так и ноют.

Не обращая внимания на его жалобу, Эмили спросила:

— Почему же вы здесь? Я думала, вы уехали с Хьюстона-ми в Сидар-Пойнт.

— Уехал. Но Грейс и Генри пригласили меня на Рождество. Кроме того, в последнее время у генерала Хьюстона для меня мало дел. Как вы, наверное, знаете, он предложил вашему выдающемуся супругу мой пост в Вашингтоне. — Аарон мрачно усмехнулся. — Конечно, я не держу на Эдгара за это зла.

Эмили молчала, еле сдерживая торжествующую улыбку.

— Во всяком случае, мы с Элдерами собираемся присутствовать на инаугурации Хьюстона тринадцатого числа. — Аарон окинул Эмили наглым взглядом. — Вы с мужем приедете?

Игнорируя его колкость, Эмили спросила:

— Почему вы не хотите посетить на Рождество родителей? Кажется, прежде вы так заботились об их благополучии.

Аарон пожал плечами.

— Сегодня вы задаете множество вопросов, а? — Он поднял прутик и начал что-то чертить им на земле. — Мои предки уже старые и больные, да к тому же еще и строгие баптисты. Я предпочитаю общество Генри.

— Чтобы без помех напиться? — усмехнулась Эмили.

— Нет ничего плохого в том, чтобы мужчина иногда промочил горло, — оправдывался Аарон.

— Конечно, ничего плохого, но если только промочить горло.

Аарон нахмурился и посмотрел на ребенка, которого Эмили качала на руках.

— Тренируетесь перед благословенным событием?

Эмили прикусила губу.

— Вам лучше уйти. Вы разбудите мальчика.

Аарон встал и отряхнул черные брюки.

— Хорошо, миссис Эшленд. Но перед тем как я присоединюсь к остальным, я хотел бы… ну, я хотел бы выразить сожаление по поводу того, что так вел себя с вами в ту ночь. Я не прошу прощения за рану, которую нанес вашему мужу, — он это вполне заслужил. Но вы… вы леди и заслуживаете лучшего обращения. Обычно я не веду себя не по-джентльменски, но на фиесте был пьян, и все одно к одному…

Эмили подняла брови и холодно ответила:

— Ваши извинения услышаны, но не приняты, мистер Райс.

Он тяжело вздохнул.

— Я не виню вас за то, что вы на меня сердитесь, дорогая. Но если этот негодяй Эшленд наконец переполнит чашу вашего терпения, пошлите за мной. Меня теперь очень интересует ваше благополучие, Эмили, и уверяю вас, я с вами буду хорошо обращаться. — Он накрыл ее руку своей большой, мясистой ладонью.

Эмили брезгливо сбросила ее.

— Вы сошли с ума!

— Сошел с ума от любви к вам, дорогая. На тот случай, если вы этого не заметили, знайте, я был поражен в самое сердце, как только увидел вас.

— Уходите!

Аарон усмехнулся и низко поклонился.

— Буду ждать от вас вестей, дорогая.

Порыв ветра пронесся по поляне. Эмили вздрогнула, крепко прижала к себе Неда одной рукой и стала доставать одеяло из стоящей у ног корзинки. Но, наклонившись, она замерла. Ее глаза были прикованы к букве на голой земле.

Аарон начертил букву «Л».

К вечеру Эмили была без сил. День выдался суетливый, шумный. Мария бросала сердитые взгляды всякий раз, когда она разговаривала с Дэвидом.