Сквозь шум дождя он услышал крики и топот ног по лестнице отеля. Бен нырнул в одну из галерей и осторожно выглянул. Спустившийся по ступеням отеля человек шлепал по лужам через площадь, направляясь к сводчатым галереям, где прятался Бен. Тип втянул голову в плечи, защищаясь от дождя, и прижимал пистолет к животу. Это был полицейский в темных солнцезащитных очках.

«Вот и все! Но я должен убежать, — подумал Бен, — даже если он будет стрелять. Прицельный огонь из обычного пистолета можно вести на расстоянии не более десяти ярдов. Полицейский вряд ли в хорошей форме. Он не сможет стрелять на бегу…» Про двух других мужчин Бен ничего не знал. По внешнему виду они походили на обычных горожан. Он надеялся, что удача ему не изменит.

Все еще крепко сжимая дубинку в руках, Бен почувствовал, как кровь стучит в висках, а легкие словно разрываются от боли. Перед ним никого не было. Он выскочил из-за угла, из укрытия галереи, под теплый дождь. Услышав позади себя крики, Бен бросился бежать со всех ног, разбрызгивая вокруг большие комья грязи; он успел заметить, что дождевые капли на руках перемешаны с какой-то черной порошкообразной жижей, похожей на сажу. Такие же грязные пятна были на рубашке и на брюках.

Обернувшись назад, он увидел, что за ним гонятся двое. Бен свернул на улицу, ведущую к церкви. Улица была пустынной. Снова оглянувшись, он не увидел за собой никого. Бен замедлил бег, едва переводя дыхание; в ушах стоял звон. Он отбросил дубинку и помчался к воротам порта.

Пробегая мимо маленькой желтой церквушки, около которой в разлившемся озере грязи стояли два такси, Бен вдруг осознал, что уже, по крайней мере, минут двадцать не думал о Лауре. Может быть, это и было для него противоядием? Бен Моррис, попавший в передрягу и лишенный всех земных благ, вынужден бегством спасать свою шкуру. Во всяком случае, это нарушит привычное течение его жизни…

Сквозь шум дождя пробивался одинокий плач гавайской гитары. Он свернул на улицу, по обеим сторонам которой стояли лачуги и складские помещения, а в дальнем конце смутно вырисовывались ворота порта и здание таможни. Таможня была погружена во тьму, а ворота заперты на два висячих замка. Шатаясь, по щиколотку в воде, Бен подбежал к воротам и увидел в дальнем конце причала огни судна. Ворота были высотой не меньше пятнадцати футов, и перелезть через них не представлялось никакой возможности; к тому же, по всей длине и дальше, на прилегающей стене, была натянута колючая проволока. Бен схватился за решетку ворот и в отчаянии потряс их. В ответ только печально лязгнули замки.

И тут он вспомнил о такси у церкви. Сейчас это был его последний шанс, если, конечно, он не найдет способа проникнуть через стену. Но именно в порту они и будут его искать в первую очередь. Ему надо нанять такси и перевалить через горы в Паратаксин, находящийся в 180 километрах отсюда. Заплатить шоферу долларами — если понадобится, отдать все доллары. В такси он сможет выспаться; обсохнуть, согреться и выспаться.

Бен развернулся и бросился бежать обратно к церкви. Он был почти у цели, когда услышал настигающий его из темноты пронзительный вой сирены и увидел мчащийся на него джип с синей мигалкой; в машине были четверо полицейских в шлемах. Бен рухнул на землю, зарывшись руками в грязь и прислушиваясь к пронесшемуся мимо него вою сирены. Потом встал и побежал.

Оконные стекла такси были подняты вверх, водители спали за рулем, укрывшись ковриками. Он вскочил в первую машину и разбудил шофера, вынимая из кармана рубашки промокшую пачку долларов. Таксист подозрительно уставился на него.

— Паратаксин! — выкрикнул Бен. — Вези меня в Паратаксин!

Водитель начал что-то бормотать, но его голос утонул в шуме барабанящего дождя. Бен отсчитал тридцать долларов и прокричал:

— Паратаксин!

«Ну, давай! Живее! — подумал он. — Заводи машину! Джип может вернуться в любую секунду…» Таксист неторопливо пересчитал банкноты, и в его глазах появилось задумчивое выражение.

— Пятьдесят долларов, — сказал он наконец.

Бен отсчитал еще двадцать долларов.

— Vamonos! — крикнул он. — Паратаксин!

— Паратаксин очень далеко, — объяснил таксист по-испански. — Ехать придется пять часов.

— Хорошо, пять, так пять, — согласился Бен, и шофер включил зажигание. Коленчатый вал провернулся, но двигатель не схватил. Бен нервно сжал колени, ожидая каждую секунду услышать полицейскую сирену. Таксист сделал еще одну попытку — двигатель кашлянул и ожил. Во все стороны полетели брызги, когда машину занесло юзом вбок.

— Слишком много воды, — произнес шофер, хмуро взглянув на него.

— Быстрее! — сказал Бен. — Выбирайся отсюда!

Таксист включил вторую скорость, автомобиль чуть дернулся вперед и заскользил, разворачиваясь вокруг своей оси. И тут Бен услышал полицейскую сирену. Она была еще далеко. Стараясь держаться спокойно, он сказал шоферу:

— Когда доберемся до Паратаксина, получишь еще двадцать долларов!

Водитель бесстрастно кивнул головой и начал поворачивать машину. Звук сирены быстро приближался. Бен оглянулся, следя через заднее стекло за синей мигалкой. Такси наконец развернулось и свернуло в боковую улочку, зажатую между стен без окон и дверей. Бен услышал пронесшийся мимо пронзительный вой сирены и увидел, как фары джипа на секунду осветили стены церкви и исчезли. Таксист с мрачным видом пристально посмотрел на Бена.

— Policia![22]

Бен сглотнул и ухмыльнулся.

— Кто-то попал в беду, а?

— Claro[23], — ответил шофер.

Подпрыгивая на ухабах разбитой дороги, они удалялись от центра города. Бен мало что мог разглядеть через ветровое стекло, где «дворники» с трудом двигались по толстому слою черной сажи, падающей вместе с дождем.

— Сколько у нас бензина?

— Заправимся там, впереди, — пробормотал водитель.

Бен попытался прикинуть, сколько времени потребуется полиции, чтобы вычислить его бег до остановки такси, а потом найти дорогу, по которой он отправился через горы в Паратаксин, — на это полиция могла потратить несколько часов или минут, если другой таксист видел, как они отъезжали. Он взглянул на указатель уровня топлива. Стрелка стояла ниже нулевой отметки.

— У тебя же нет бензина! — зло воскликнул Бен.

— Указатель сломан, — ответил водитель, вписываясь в крутой поворот. На мгновение Бен успокоился. Было около двух часов ночи, и он начал замерзать; от присохшей к рукам черной грязи горели сбитые в кровь суставы пальцев.

Несколько минут машина медленно ползла вверх, а затем внезапно дернулась и остановилась. Таксист открыл дверцу и что-то прокричал. В ту же секунду Бен распахнул дверцу со своей стороны и выскочил под дождь.

Он весь напрягся и был готов и к потасовке, и к побегу. Однако, оглянувшись, он глубоко вздохнул и вернулся в машину. Они стояли на открытом месте, среди пальм, и тут он увидел бензоколонку и какую-то жалкую лачугу. Внутри лачуги зажегся свет, и на пороге появилась старая женщина с цилиндром на голове. Стуча зубами от холода, Бен наблюдал, как она проковыляла к насосу, отстегнула шланг, подтащила его к такси и вставила в заправочный лючок, потом вернулась к насосу и принялась орудовать ручкой вверх-вниз, как будто качала воду. Мерный стеклянный бачок, стоящий наверху насоса, медленно наполнялся бензином. Когда он наполнился доверху, старуха перестала качать и подождала, пока бензин не перельется по шлангу в бак такси. И снова начала качать. На этот раз, казалось, работа шла еще медленнее. Бен выскочил из машины, выхватил у нее ручку насоса, пробормотав: «Разрешите», и с остервенением стал качать, поминутно поглядывая в сторону города — не видно ли света фар поднимающихся по склону машин.

Когда пятый бачок был заполнен и бензин перелит в бензобак такси, он выдернул шланг, сунул десятидолларовую банкноту в руку старухи и запрыгнул в автомобиль. Они медленно взбирались по верхней дороге, с трудом выжимая из машины менее пятнадцати миль в час.