Всю дорогу до цветочного кабинета Отто и Альбертина бежали бегом сломя голову.

Отто плотно закрыл за ними дверь и бросился на листья пальмы, которые считал своим законным местом в цветочном кабинете.

— Слушай, а тебе повезло! — засмеялся он.

— Мне повезло? — спросила Альбертина, которой было вовсе не до смеха. Ее сотрясала крупная дрожь. — Ведь ты чуть было не провалился в этот идиотский чемодан. Я чуть со страху не умерла.

— Ну да, повезло тебе, говорю, что ты выпустила оттуда банду клетчатых. Представь себе, что здесь бегали бы эти, которые швыряются огненными шарами! Бах-тарарах! — Он стал изображать ту пару в черных плащах. — Тогда твоя вилла давно бы уже сгорела дотла. Вот Болленштиль обрадовался бы!

Альбертина стояла у окна. Наверное, сны сами выбирают нас, подумала она. Так сказал Пауле месье Флип.

— А ты мог разглядывать другие сны, когда вы сидели там, в этом пузыре?

— Да нет, ты что! Тогда бы я сам подробно тебе рассказал, что творится там, в этом чемодане, а ключик запрятал бы подальше, в самый укромный уголок на всей вилле.

Получается, что в этом чемодане хранятся все сны на свете, сны всех людей всех времен, подумала Альбертина. Сны Лиззи, Флипа, папины сны, ну и конечно, ее собственные. Она каждую ночь видела сны о том, что ее папа вернулся и стоит в дверях. Но бывали у нее и сны, которые внушали ей страх.

— Наверное, Отто, действительно будет лучше, если мы никогда больше не будем открывать этот чемодан! — сказала Альбертина. — Однажды мне приснились двое татар. Они кружили вокруг «Дома детского счастья» на летающих санях, в которые запряжены были тринадцать белоснежных волков, и кричали: «Альбертина Шульце! Здесь живет Альбертина Шульце? Срочная посылка для Альбертины Шульце!» Из саней падали крупные капли воды величиной с футбольный мяч. Раппельмайерша выскочила из дому и откинула меховой полог саней. Под ним лежал огромный брус льда в длину человека. «Сибирский лед высшего качества», — прогудел татарин сквозь косматую, как у морского льва, бороду. Тучи на небе поредели, и только тогда я смогла рассмотреть ледяной груз как следует: это был папа, вмерзший в сибирский лед! Раппельмайерша захохотала, и ее хохот напоминал градины, стучащие по жестяной крыше. От этого стука я и проснулась. Все это было так ужасно!

— Ты же знаешь, что это неправда, — попытался утешить ее Отто.

— Да, но мой папа пропал где-то в Сибири, — сказала Альбертина. В горле у нее внезапно пересохло, казалось, что там что-то царапает. — Никто не знает, вернется ли он, — тихо сказала она.

— Эй, что ты сочиняешь? Мы прекрасно все знаем! — Он вынул из кармана у Альбертины матрешек, расставил их по порядку на подоконнике, сел перед ними на корточки и обратился к куколкам: — Верно, девчонки? Ведь ваша сестренка Ниночка Альбертининого папу в обиду не даст. Кстати, а как вас зовут?

Альбертина подняла голову и вытерла слезы.

— Старшая — Маша, потом идет Ольга, третья — Анастасия, эта всегда считает себя лучше всех, и вот вторая с конца — Елена. Она больше всех скучает по Ниночке.

— Очень приятно, девочки! А меня зовут Отто Карвуттке! — Отто рывком выпрямился и низко поклонился.

По лицу Альбертины пробежала тень улыбки.

— Вот, уже лучше! — похвалил ее Отто. — Ну ладно, откуда появился я, мы узнали. Теперь твоя очередь!

Альбертина стала рассказывать, как она жила с папой, о многочисленных поездках, всегда в такие места, откуда хорошо видны звезды, о Люминосе, о Раппельмайерше, о Тиле и Кнобеле, которых ей, несмотря на все захватывающие приключения на вилле, очень не хватало.

Отто завидовал ей, все-таки у нее был папа, не важно, что в данный момент он пропал. Кто ты такой, откуда ты взялся, кто твои родные — все это очень важно, считал Отто.

В этом есть, конечно, доля правды, думала Альбертина. Но все-таки она постаралась объяснить Отто, что семьи бывают очень разные. Свою мать Альбертина никогда не видела, потому что та умерла во время ее рождения. Зато, едва узнав про Лиззи, Альбертина сразу почувствовала, что они очень близки, хотя она ей всего лишь двоюродная бабушка. А Тиль и Кнобель мечтали о том, чтобы у них были родители, но они ни в коем случае не хотели жить со своими настоящими родителями, которые их каждый день избивали.

— В будущем семья у нас будет большая, — сказала Альбертина. Отто и Клара, Пауле, она сама, ну и конечно, месье Флип. Тиля и Кнобеля пока с ними нет, но она выманит их как-нибудь на виллу Вюншельберг.

Решив это окончательно, Альбертина наконец-то заснула. Уже светало.

Пронзительный звонок разбудил Альбертину. Она протерла глаза. Солнце стояло уже высоко, и все растения повернули головки к окну. Отто крепко спал, развалившись на пальмовых листьях.

В каком-то потаенном уголке ее души зародилось неприятное чувство. Этот звон что-то напоминал Альбертине. С таким вот дребезжанием у Альбертины было связано что-то нехорошее. Шлепая босыми ногами по полу, она прямо в пижаме спустилась в гостиную. На табуретке в форме гриба вовсю звонил большой черный телефон с гигантским наборным диском, какие Альбертина однажды видела в кино. Она положила руку на трубку, но не решалась ее снять.

— Ну давай бери трубку! — раздался голос с лестницы. Заспанные Отто, Клара и Пауле сидели на ступеньках.

— А что мне говорить?

— Сама знаешь что! — Отто подошел к дверям и изо всех сил хлопнул ими.

— Просим вас как можно скорее почтить нас в Доме тысячи чудес снова! — заорала маленькая обезьянка Парцифаль.

Альбертина взяла трубку.

— Дом тысячи… — начала она, но ее прервал трескучий каркающий голос.

— Шульце? Это Шульце?

Альбертина отбросила от себя трубку так, словно это была раскаленная подкова. Трубка упала и повисла на черно-белом полосатом шнуре.

— Алло, — заквакало на том конце. — Знакома ли вам некая Альбертина Шульце?

Альбертина осторожно взяла в руки трубку и ответила тем низким голосом, каким обычно рассказывала близнецам страшные сказки на ночь:

— Нет, госпожа Шульце умерла! — Она нажала рукой на рычаг, сильно дернула за шнур и вырвала розетку из стены.

— Что там такое случилось? — спросила Клара. Она схватила трубку. — Зачем мы тогда наводим тут шик-блеск, если ты берешь и все ломаешь?

— Подумаешь, я все щас налажу. — Пауле заполз под стол и принялся изучать дырку в стене там, где была раньше розетка.

— Не надо! — Альбертина потянула его за промасленную курточку. — Это была Раппельмайерша. Она меня нашла!

— Раппельмайерша?

Альбертина объяснила клетчатым, кто такая Раппельмайерша.

— Если она узнала номер телефона, то скоро точно будет здесь. Вы плохо знаете Раппельмайершу.

— Позвони близнецам, они могут за ней последить! — предложил Отто.

— Да как же я позвоню? — Альбертина подняла высоко вверх оторванный телефонный шнур.

— Только не боись, к Пауле обратись! — сказал Пауле и порылся в карманах штанов. — Провалиться мне на этом месте, если это не телефон! — В руках у него был мобильник, который Клара стащила в Нижнем Вюншельберге.

— Вот не знала, что в двадцатые годы у людей уже водились мобильники!

— Клара нашла его в Вюншельберге, — уклончиво ответил Отто.

— Еще вопрос, работает он или нет!

Альбертина взяла у Пауле из рук мобильник.

— Ты набираешь номер, и он сразу посылает такие волны, ну, невидимые… Нет, сейчас это долго объяснять.

— Это что, вроде звездного телефона? — спросил Отто.

Альбертина невольно улыбнулась.

— Да, что-то похожее. — Она набрала номер. — Только не базарьте, тихо, — предупредила она остальных.

Трое клетчатых умолкли и склонили головы к маленькому телефону.

Шлюпф сидел в своей вахтерской будке на крутящемся складном стуле и предавался любимому занятию — сну. Всю ночь ему пришлось вместе с директрисой рыться в телефонных книгах и разыскивать разнообразных Шульце по всей стране. Звонок телефона вырвал его из неспокойного, прямо-таки кошмарного сна, в котором все приютские дети выглядели как маленькие Раппельмайерши и гоняли его по всей столовой, крича трескучими голосами: «Сюда! Шлюпф! Быстро! Сюда!» Маленькие драконы шипели на него, и он уже запыхался вконец.